Первый (СИ) - Джокер Ольга - Страница 53

Я прыскаю от смеха, закрыв лицо ладонями. По поводу пластины — это предложение давно крутилось у меня в голове, а вот насчёт всего остального – довольно неожиданно.

Бакурин пододвигается ближе, гладит меня по щеке. Я с удовольствием нежусь в его объятиях. Спать больше не хочется, самочувствие чуть получше. Беспокоит только то, что я могу быть заразна.

К слову, самого Андрея это ничуть не смущает. Он обхватывает ладонью мою шею и обжигает горячим дыханием губы. Целует лениво, но невероятно чувственно. Посасывая сначала нижнюю губу, а затем и верхнюю — с особым причмокиванием и наслаждением.

За этот месяц наш секс был разным, но в основном быстрым и страстным. Сейчас же — ни на что не похожий. Медленный, сладкий. Пробирающий до дрожи.

Бакурин ныряет ладонью под резинку моих шорт и касается пальцами чувствительной кожи. Я закидываю ногу ему на бедро и сильнее распаляюсь. Целуя в ответ и вздрагивая от чересчур приятных поглаживаний.

— Не пойму, что с тобой, — шепчу в губы. — Ты другой, странно себя ведёшь. Много молчишь, долго смотришь. Влюбился, что ли?

— Так и есть, — на полном серьёзе отвечает.

Я улыбаюсь, жарко постанываю. Андрей уверенно ласкает пальцами, то проникая внутрь, то кружа вокруг клитора и умело надавливая на него. У меня нет ни единого сомнения в услышанных словах. Я чувствую сквозь кожу, каждой своей клеткой. Небезразлична, влюбился. Боже.

Бакурин снимает с меня шорты, надевает презерватив и, снова закинув мою ногу себе на бедро, входит одним рывком. Я подпрыгиваю в такт сильным, но плавным толчкам и старательно выдерживаю невероятный зрительный контакт.

Губы Андрея слегка приоткрыты, зрачки расширены, а ресницы подрагивают. Он наслаждается мной и нашим взаимным удовольствием. Никуда не торопится, замедляется и оттягивает наступление оргазма.

Когда чувствует, что вот-вот — выходит и проводит головкой по влажным половым губам. Я неотрывно за ним наблюдаю и безжалостно теку. Когда член вновь протискивается в меня, сил сдерживаться больше нет. Ощущения наполняют до краев, выплёскиваются. Безумие топит с головой. Я стону севшим и низким голосом, двигаюсь навстречу и ласкаю любимые губы.

Едва кончает Андрей, с хриплым учащённым дыханием и короткими финальными движениями, я думаю о том, что надо бы начать пить оральные контрацептивы, чтобы вскоре заниматься сексом без барьера. Кожа к коже. Остро, наживую.

Это, должно быть, приятно. Я чистая. Бакурин, определённо, тоже. Максимум, который он может себе позволить — в самом конце излиться мне на живот или ягодицы. И это волшебно. Я люблю им пахнуть.

Мы засыпаем моментально, в обнимку и не отлипая друг от друга. Не в силах принять душ или погасить ночник.

В следующий раз я открываю глаза, когда Андрей стоит у шкафа и достаёт оттуда отутюженную рубашку. На часах восемь утра. И, кажется, Бакурин собрался явно не на тренировку.

— Мотнусь по делам, — поясняет, отвернувшись. — Если будет плохо — сразу же звони. Обещаю, что отвечу.

Глава 51

— Вижу, лучше себя чувствуешь.

Андрей застывает в дверном проёме кухни и цепко наблюдает за тем, как я достаю из духовки жаркое. На моих губах появляется улыбка, в груди плещется радость. Я даже не услышала, когда он вернулся.

— Да, намного.

— Я рад.

— Ты… голоден?

Следует короткий утвердительный кивок. Значит, не зря старалась.

— Тогда мой руки — буду накрывать на стол.

Первое время я много спала из-за болезни. Вставала только для того, чтобы поесть, принять душ и выпить таблетки. Голова была чугунной, тело слабым. Сон длился почти по двадцать часов, но при этом я совершенно не высыпалась.

Чтобы развлечь меня, Андрей включал какой-нибудь фильм, но я отключалась примерно на середине и снова засыпала в его объятиях. Он не отстранялся. Больше нет. Гладил меня, целовал то в висок, то в макушку. Бережно накрывал пледом и не пытался перекатиться на свою половину кровати до самого утра.

Андрей часто ставил будильник, измерял мою температуру. Будил, когда она поднималась до высокой отметки, и заставлял принять жаропонижающие. Бакурин был со мной. Много, почти постоянно. Но мыслями находился где-то далеко.

Нельзя однозначно сказать, что наши отношения стали хуже, но изменения я всё же замечала и чувствовала. Иногда ломалась. Закрывалась в ванной комнате, позволяя себе поплакать. Думала, что дело во мне.

Затем вытирала слёзы, собиралась с духом и возвращалась в спальню, стараясь не задавать лишних вопросов. Андрей разговаривал мало. В большей степени молчал. Я то сочувствовала ему из-за навалившихся проблем, то злилась. Неужели нельзя открыться и поделиться со мной? Я же так сильно его люблю! И поддержу всегда и во всём.

Вопросы терзали, мучили. Я не понимала: в чём дело? В проблемах с Кириллом? С Алиной? Снова боли в руке? В такие моменты я мечтала залезть в черепную коробку своего мужчины, чтобы узнать обо всем и наверняка.

— Очень вкусно, — хвалит Андрей после ужина.

Он откладывает столовые приборы и нетерпеливо посматривает на чёрный экран телефона. Напряжение чувствуется кожей. И, чтобы разрядить обстановку, я предлагаю показать платье, которое купила на свадьбу отца за содержанские денежки.

Бакурин отвечает, что с удовольствием посмотрит. Посмеивается, когда я подхватываюсь с места и пулей уношусь в спальню.

Открыв шкаф, достаю оттуда наряд. Ещё раз рассматриваю его. Мы с Ириной обошли три магазина, но всё равно вернулись в самый первый, где обе приглядели себе платья.

Невеста моего отца приобрела свадебное, но без излишеств. Белое, с длинными рукавами и небольшим шлейфом. Я предупредила, что это будет не совсем удобно, но Ирине так захотелось.

В своё я влюбилась с первого взгляда. Оно было коротким, нежно-розовым и облегающим фигуру. С рукавом в три четверти, глубоким вырезом на груди и перьями по краю.

Переодевшись в платье, я сую ноги в босоножки на тонкой шпильке и распускаю волосы, чтобы смотреться эффектнее. Выхожу на кухню, соблазнительно дефилирую, а затем кручусь вокруг своей оси перед Андреем.

Судя по красноречивой реакции — ему нравится. Глаза загораются, губы трогает лёгкая улыбка. Бакурин мягко тянет меня за запястье и усаживает себе на колени. Смотрит в открытый вырез, касается кожи губами. Я воспламеняюсь в считанные секунды, когда он так делает. Жмусь ближе, чувствую внизу живота кипящее желание.

— Как тебе? — спрашиваю, зажмурившись.

— Очень.

Горячие ладони хаотично исследуют моё тело. То сжимают грудь, то мнут ягодицы. Показ получился лучше, чем я могла себе представить.

— Купим тебе розовую рубашку в тон, — шутливо проговариваю. — Чтобы красиво смотреться на совместных фото.

Андрей замирает, позже — слегка дует на мою шею.

— Жень, прости, я не смогу поехать с тобой на торжество.

По позвоночнику пробегает морозец. После жара — резкий контраст. Я невольно содрогаюсь.

— Почему?

Заранее знаю, что с Андреем сложно идти на компромисс. Сейчас точно не тот случай, но промолчать не получается.

— Как по мне — не очень хорошая идея, — морщится Андрей.

— А моё мнение ты спрашивал?

— Жень…

— Это тебе отец что-то сказал, да? Тогда, у дома? Он попросил не появляться со мной на публике?

Во мне столько негодования, что распирает грудную клетку. Я буквально захлёбываюсь! Недаром мне не понравился тот конфиденциальный разговор.

Отец никогда не примет Андрея, каким бы хорошим он ни был по отношению ко мне. Это принцип. Причем дурацкий и ничем не обоснованный. Я часто подчёркиваю по телефону, как Бакурин заботится обо мне во время болезни. Отец нарочно пропускает эту информацию мимо ушей. Ему неинтересно. Он ставит на то, что наши отношения развалятся. И чем скорее, тем лучше.

— Я знаю, что ты отвоевала меня перед родными, — спокойно произносит Андрей, в то время как я чуть ли не пыхчу от злости. — И мне жаль, что ты расстроилась.