Первый (СИ) - Джокер Ольга - Страница 47

— Прости.

— У Ирины от волнений тянет живот с самого утра. Появились головные боли, тошнота. Всех довела, включая меня.

— Послушай, твоя невеста просто беременна — и это нормальное состояние на ранних сроках. Не впутывай меня в это, ладно? Если продолжишь в том же духе — я буду вынуждена выключить телефон. На некоторое время.

Андрей садится на водительское место и трогает с заправочной станции. Я завершаю вызов, бросаю телефон на дно сумки и прикрываю глаза.

— Всё плохо? — спрашивает Бакурин, набирая скорость.

— Папа безумно злится.

— Это ожидаемо.

— Он хочет немедленно поговорить и требует уточнить, в котором часу я буду дома. Психованный, злой. Он точно меня убьёт.

Андрей барабанит пальцами по рулю и крепко задумывается. Вскоре предлагает остаться с ним — в пустующей отцовской квартире, а сложный разговор отложить на несколько дней, когда всё утихнет.

Я ошарашенно открываю рот, непонимающе моргаю. Вау. Ничего себе. Это что означает? Мы будем жить вместе?

Глава 45

Переехать к Андрею было лучшей идеей из всех возможных.

По вполне понятным причинам Бакурин не привез меня в квартиру, которая покупалась совместно с женой. Там всё ещё находились её вещи. К тому же Алина имела комплект ключей и до решения суда могла беспрепятственно наведаться в гости в любой момент.

Но у Андрея оставалась квартира отца, которая пустовала вот уже третий год после его смерти. Небольшая, двухкомнатная. На окраине города, в симпатичном ЖК. Со скромным, но очень уютным ремонтом.

В первый же вечер и до глубокой ночи я старательно навожу в ней порядки. Вытираю пыль, мою полы. Хотя гонщик уверяет меня в том, что утром закажет клининг – мне хочется самой.

Следующие семь дней пролетают стремительно. Первое, что я делаю – ухожу из клиники Литвина и оседаю дома. Стараясь ограждать себя от негатива, забрасываю читать новости и комментарии, а еще перестаю принимать звонки и сообщения. Так оказывается проще.

Мы с Андреем проводим максимум времени вместе. Узнаем друг друга, занимаемся совместным обустройством квартиры, уборкой и готовкой. Просыпаемся в одной постели, с удовольствием занимаемся сексом. Теперь уже неспешно и чувственно, доводя друг друга до пика.

Я люблю заводить будильник на раннее утро и вставать первой. Сладко потянувшись, двигаться к гонщику ближе. Покрывать поцелуями его шею, щёки и грудь. Любоваться тем, какой он красивый. Мечтая, наслаждаясь. Смакуя слово «мой».

Бакурин нередко просыпается в хмуром настроении. В такие моменты он перехватывает мои запястья, смотрит цепко и пронзительно, но тут же оттаивает, когда я активнее целую его живот. Смягчаясь, начинает поощрительно перебирать мои волосы.

Обожаю, когда в такие моменты на губах Андрея появляется лёгкая улыбка. Будто я — его солнышко.

Вскоре он откидывает одеяло и предлагает спуститься ниже. Во время самого процесса не отрывается от моего лица. Кайфует, когда я забираюсь сверху. Облизывает мою грудь, сжимает ягодицы. Порой кажется, что больше любить его попросту невозможно, но каждый совместно прожитый день доказывает обратное.

После возвращения из отпуска гонщик подаёт в суд на Наумова и получает ответный иск. Он находится в активном поиске нового менеджера, много тренируется и проходит следующий этап реабилитации.

Андрей твёрдо нацелен вернуться в спорт как можно скорее и любой ценой, но я всё сильнее волнуюсь о его здоровье, особенно когда нахожу пустые коробки от обезболивающих и примерно прикидываю, какое количество таблеток он выпил за день.

Разговоры не помогают, слёзы тоже. В такие периоды Бакурин не щадит мои чувства и довольно хладнокровно просит не лезть в эту часть его жизни.

С отцом мои отношения по-прежнему напряженные. Он жалуется, что клиенты бастуют и отменяют записи из-за проклятой статьи. Подсчитывает убытки, психует.

Ирина попадает на сохранение с угрозой потерять ребёнка.

От меня ждут встречных шагов, а я всё дальше и дальше отдаляюсь. Больше не чувствую себя одинокой, стоя в сторонке и на отшибе. У меня теперь свой маленький уютный островок, где я нахожусь в самом центре. Нужная, желанная и счастливая.

Тем не менее, в один из дней, когда Андрей уезжает в реабилитационную клинику, я набираюсь смелости и вызываю такси. В родительском доме осталось много вещей, которые мне жизненно необходимы. Это учебники, планшет, одежда и косметика. За один раз вряд ли удастся всё увезти, но можно собрать то, что актуально на первое время.

Когда автомобиль останавливается у ворот — я перевожу дух. Заряжаюсь уверенностью, открываю дверь ключом. Замки не сменили — и то в плюс.

— Всем привет! — громко здороваюсь.

Ирина стоит у плиты, а папа читает газету. При виде меня у них вытягиваются от удивления лица. Я рассказываю о целях приезда, желаю приятного аппетита и тут же поднимаюсь на второй этаж.

В моей комнате тот же хаос, что я и оставила. Вещи верх дном, у кровати обувь, а на столе гора ненужной косметики. Такое ощущение, что сюда ни разу и никто не заходил за все две с половиной недели.

Открыв шкаф, я выворачиваю одежду на пол. Сортирую ту, что на осень, и активно трамбую её в сумку.

Когда слышу стук в дверь, невольно морщусь, но разрешаю войти.

В спальне появляется Ирина. Слегка исхудавшая, осунувшаяся. Предполагается, что беременность — это лучшая пора в жизни женщины, но так даже и не скажешь.

— Как твои дела, Жень? — интересуется папина невеста, осторожно присев на край кровати.

— Все хорошо. Наслаждаюсь, радуюсь жизни. Как ты?

Ира разводит руками, мол, и сама всё видишь. Неважно.

— Послушай, я хотела попросить прощения за то, что сдала тебя, — произносит тихо. — Клянусь, я хотела как лучше.

— Проехали, — машу в ответ рукой. — Деньги мне, кстати, вернули. Всё до копеечки.

— Это здорово, Жень. Как насчёт с нами пообедать?

Я немного медлю и спрашиваю у Андрея, когда он освободится. Сообщение висит непрочитанным, поэтому я всё же соглашаюсь. Возможно, у нас получится нормально пообщаться. Я мирный человек и не люблю находиться с кем-либо в затяжной ссоре.

Спустив тяжёлую сумку на первый этаж, бросаю её у лестницы и иду мыть руки. Когда прохожу на кухню, отец накрывает на стол и ставит по центру огромную тарелку ароматного плова.

В самом начале трапезы обстановка напряженная и скованная. Тем для разговоров почти нет. Ситуацию пытается исправить Ирина, задавая вопросы о море и отеле. Так странно. Недавно мы с папой жили вдвоём. Делились планами, мечтами и имели свои семейные традиции. Теперь он даже не знает, в каком районе города я проживаю с любимым человеком.

— Мы, наконец, определились с датой свадьбы, — произносит невеста отца. — Торжество состоится четвёртого сентября. Сейчас. Одну секунду.

Ирина подхватывается с места и уходит в гостиную. Мы с отцом обмениваемся долгими многозначительными взглядами и неловко друг другу улыбаемся.

— Это пригласительное — мы подписали, но никому ещё не вручили, — поясняет Ира, вернувшись спустя две минуты. — Никакого дресс-кода не предполагается, место выбрали поспокойнее — за городом. О подарке можешь не беспокоиться.

Я читаю открытку, в которой вписано лишь моё имя.

— Па, я же могу приехать не одна? — тут же спрашиваю.

— Не думаю, что это хорошая идея. Кстати, среди гостей будет и мама со своим итальянцем.

— Супер, — киваю. — Так почему же моя идея тебе не нравится?

— Потому что я женюсь не так уж и часто. И в этот день меньше всего на свете я хотел бы видеть Бакурина — виновника многих моих проблем.

— Тогда хорошенько повеселитесь, но без меня, — категорично отвечаю.

Отодвинув открытку подальше, приступаю к еде. Уши горят, когда я чувствую на себе давящий взгляд.

— Саш, — шёпотом просит Ирина.

— Почему я обязан прогибаться? — вспыхивает отец. — Почему обязан наблюдать неприятного мне типа?