Три кило веселья - Гусев Валерий Борисович - Страница 23

– Она самая и есть.

Бомж Вася не ошибся. Из подъезда вышел мужик в плаще, в штанах и в шляпе, сел за руль зеленой «девятки» и уехал.

Это был Томас.

Глава XI

В ЛОГОВЕ

Когда мы принесли парадный китель адмирала из химчистки, мама осмотрела его, осталась довольна и повесила в шкаф.

– Теперь только орденов не хватает.

– Будут ордена, – пообещал Алешка.

Он уселся за свой стол и начал что-то конструировать. Разобрал плеер, загнал в него зачем-то лампочку и пищалку от старого медведя.

– Это что? – спросил я.

– Это такой прибор для вызова ОМОНа. Нам его одна немецкая фирма для проверки предложила. Нажимаем кнопку и ждем.

Алешка нажал кнопку, на панели вспыхнул и замигал красный огонек. В такт ему приборчик стал негромко попискивать.

– А где ОМОН? – усмехнулся я.

– Через пять минут будет, – усмехнулся Алешка. – С автоматами, с дубинками и с собаками.

Услыхав про собак, Грета сразу подняла голову, насторожилась.

Алешка выключил прибор, снова включил его, проверяя.

– Порядок! Работает.

– А где ОМОН-то? – тупо спросил я.

Алешка расхохотался:

– Я отменил вызов, Дим! Пусть еще поспят, у них много работы.

У каждой компании всегда имеется свое укромное местечко. Там она собирается, обсуждает свои, не всегда хорошие, дела – и только попробуй туда сунься, если ты чужой.

Компания Шаштарыча тоже имела такое тайное местечко. Алешка его разведал. С помощью Зинки-Корзинки. Ее двоюродный брат Костик тоже учится в гимназии, Зинку туда не взяли – она занимает не то общественное положение, а Костю взяли, его отец зачем-то заседает в Городской думе. Ну и, конечно, кое-что о компании Шаштарыча Зинка знала. В частности, о месте их сборища. И всего за одну ржавую котлету для Чижика Алешке эти сведения продала. Более того, совершенно безвозмездно сообщила, что Шаштарыч собирает свою команду в логове всегда в одно и то же время – в семь вечера.

– Они там курят! – тоже безвозмездно донесла Зинка. – И пиво пьют. А некоторые – ругаются. Сказать, как?

– Не надо, – отказался Алешка. – А то я без них не знаю...

Путь нам предстоял сложный. С препятствиями. Первое из них – забор вокруг гимназии. Второе – внешняя пожарная лестница на чердак. Ну, и проникновение на сам чердак, пожалуй, самая сложная преграда.

– Несложная, – сказал Алешка и показал мне ключ.

– Откуда?

– Оттуда, – дал он короткий и понятный ответ.

Но потом все-таки объяснил: все от той же Зинки. Сперла на время из кармана своего рассеянного кузена Кости.

Алешка шмыгнул в папин кабинет и принес оттуда папин рабочий фонарь – очень сильный и яркий.

– А это зачем?

– Они, Дим, как монахи там сидят, при свечах. Пригодится. Пошли! Грета, рядом!

– Зачем нам Грета? – Я уже ничего не понимал.

– Это наш ОМОН, Дим, – пояснил Алешка. – Я тебе потом все объясню. Мам! Мы пошли с собакой гулять.

– Давно пора, – сказала мама из кухни. – Она у меня уже половину ужина выпросила. И котлета куда-то пропала.

По дороге Алешка, на ходу, инструктировал Грету:

– Слушаться! Лестница! Собака! Голос!

Я ничего не понял. А Грета все поняла, на каждое слово она отзывалась либо вилянием хвоста, либо грозным рычанием, либо задорным лаем. А когда Алешка спросил: «Все поняла?» – Грета подпрыгнула и лизнула его в щеку. Хотя ей это строго запрещалось.

Мы обошли гимназию и подобрались к ее забору со стороны парка. Алешка уверенно повел нас вдоль ограды.

– Здесь дырка должна быть. – Алешка внимательно шарил глазами среди пожухлой и мокрой травы. – Вот!

Под забор, с территории гимназии, нырял бетонный желоб. Для стока дождевой воды с теннисного корта.

Алешка шагнул в сторону и скомандовал Грете: «Ползи!» Грета с удовольствием выполнила команду и тихонько тявкнула нам с той стороны. Мол, ползите. Я вас жду.

– Ползи! – скомандовал Алешка и мне.

Я прополз. Грета тут же проползла обратно и лизнула в щеку Алешку, который уже стал на четвереньки.

– Так до утра и будем ползать? Туда и обратно? – шепотом возмутился я.

Алгоритм... Это нам на информатике объясняли. Как только Алешка и Грета оказались на территории гимназии, мне тут же захотелось выползти обратно.

А может, это вовсе не алгоритм, а нормальная здоровая осторожность?

Алешка взглянул на часы. И кивнул мне на беседку, обставленную кадками с пальмами.

Мы забрались туда, вольно разлеглись на скамейках и стали ждать.

Здесь было уютно. Раскатились по полу пустые пивные банки и бутылки от воды. Шуршали под легким ветерком обертки от жвачек и сникерсов, затаились под скамейками окурки сигарет.

Я часто думаю: почему любой лесной зверь или птичка содержат свое убежище, свой дом в чистоте. И никогда там не гадят?..

– Идут, – шепнул Алешка. – Грета, лежать! Молча.

Да пожалуйста. Можно и лежать, можно и молча... Молча лежать даже лучше, чем стоя лаять.

Из-за угла здания школы показалась стайка пацанов. Они шли тихо, не горланили, не свистели.

Один из них, кажется, Лиса Алиса, остался на углу и, видимо, наблюдал за охранником и дворниками, которые подметали дорожки маленькой красной машинкой.

Лестница, протянутая наверх, до самой крыши, снизу, чтобы не лазали пацаны, забрана щитом из досок. Но это была только видимость – пацаны приспособились ловко с ней расправляться. Они чуть приподняли щит и отставили в сторону – он давно уже не был наглухо прикреплен, а просто висел на загнутых гвоздях.

Вся компания шустро взбежала по ступеням и исчезла за металлической дверью.

– Давай еще подождем, – сказал Алешка. И был прав. Лиса Алиса, выждав время, тоже взобрался наверх. Пусть для нас был свободен.

– Пошли. Грета, вперед!

– Лестница, Грета! Вперед!

Еще как вперед-то! Любимое упражнение. Долгожданная команда.

Грета первой достигла площадки и, нетерпеливо размахивая хвостом, ждала нас. Ей все это – удовольствие, веселая игра. А у меня, честно говоря, под коленками дрожало. Успокаивало только то, что Грета нас в обиду не даст, особенно – Алешку.

Я осторожно взялся за ручку двери, потянул – заперто. Алешка сунул мне ключ. Тихонько, чтобы не скрипнуло, не звякнуло, я вставил его и медленно, почти без щелчка, повернул.

– Грета, место! – скомандовал Алешка. – Ждать!

Мы проскользнули внутрь и оказались в темноте. Только где-то в глубине чердака что-то слабо, желтоватым цветом, светилось. И слышались приглушенные голоса.

– Пошли поближе, – тихо-тихо шепнул Алешка. – Осторожно.

Шажок за шажком мы двинулись вперед. Идти осторожно – это само по себе трудно. Идти осторожно в незнакомом помещении – еще труднее. А уж в темноте... На десятом шагу случилось то, что должно было случиться, – я обо что-то споткнулся.

И тут же тревожный возглас:

– Кто там?

– Никого! Крыса небось. Васька, дверь запер?

– Запер, – ворчливо ответил Кот Базилио.

– А я не боюсь крыс, – сказал кто-то.

– Я тоже, – ответили ему. – Мне только их хвосты противны.

Веселые разговорчики. Я тоже не боюсь крыс, это не волки в зимнем лесу. Но вот хвосты – это да! Это не подарок в темноте, в незнакомом помещении.

– А здорово мы этого Курицу сделали! – похвалился, кажется, Шаштарыч.

Алешка толкнул меня в бок, я кивнул в темноте: мол, понял, о чем идет речь.

– Теперь нам Томик хорошие баксы отвалит, – засмеялся второй. – Все расходы на старика оправдаем.

– А я, – кто-то еще похвалился, – когда за продуктами ходил, никогда ему сдачу не отдавал! Лопух он такой!

– Он не лопух, – вдруг хмуро сказал Кот Базилио. – Он герой войны и инвалид. Он младше нас был, когда его ранило...

– Ты только не плачь, – зло перебил его Шаштарыч. – Кораблик кто хапанул? У героя-инвалида?

– А я его завтра верну, – спокойно и уверенно сказал Кот Базилио.

– Ты что! – заорал Шаштарыч. – Ты нас всех подставишь. Томик тебе и голову, и ноги оторвет!