Два дундука из сундука - Гусев Валерий Борисович - Страница 28

– Знаешь, что я еще нашел? – спросил Алешка хитрым голосом. – Ни за что не догадаешься!

– Еще один клад?

– Я нашел любимый катер бедного странника. Который Каркадил у него отобрал, помнишь?

– Где нашел? – Спросонок мне даже показалось, что Алешка сейчас небрежно ответит: «В старой собачьей будке!»

– Дим, ты тоже его нашел. Только не догадался. Ну подумай, хоть разок.

Что значит – хоть разок? Намек или оговорка?

Я разок подумал.

– Хочешь, немного подскажу? – хихикнул Алешка.

– Хочу!

– Как назывался катер бедного странника?

Я припомнил:

– «Камелия», кажется.

– Ну вот! – Алешка тоже сел в постели. – А если замазать первую букву краской, что получится?

– Пятно!

– «Амелия» получится!

Класс!

А на крыльце послышались голоса наших мужиков. Они и впрямь уселись на ступенях и стали петь песни. По очереди и вместе. А когда капитан Егоркин затянул мощным голосом «Раскинулось море широко», Митёк обиженно вставил:

– Вот! И про моряков много песен есть, а про писателей нет! Ни одной!

– «Гайдар шагает впереди!» – крикнул Алешка в окно.

На следующий день приехала мама. Очень счастливая, потому и тушь, и зонтики стали реальностью. А мы начали потихоньку готовиться к отъезду.

Митёк загрустил.

– Как же я без вас буду? Совсем одинокий.

– А пчелы? – спросил Алешка. – Они у вас верные, как собаки.

– Да мне и не надо так много верных собак. – И Митёк почесал лысинку на макушке. – А я зато напишу про вас книгу, про ваши приключения.

– Сами напишем! – сказал Алешка. – Дим, напишешь?

– Если бы у меня было два письменных стола...

– И борода, – подсказал Алешка.

– И такой дом...

– Я тебе в башне кабинет выделю. И для твоей книги картинки нарисую. Очень большие.

В общем, размечтались.

Но тут возникли два новых лица: капитан Егоркин и Полундра.

– Вот, сто чертей в глотку, – сказал капитан. – Я этим разбойником займусь.

Полундра послушно кивнул.

– Сначала ты мне поможешь отремонтировать катер и привести в порядок яхту, забодай тебя акула. А потом пойдешь со мной юнгой на Белое море.

Полундра послушно кивнул.

– А там я сделаю из тебя человека. Если не получится, высажу на необитаемом острове. Бычок в томате!

– Ну уж вы, капитан... – пожалела мама Полундру. – Это уж круто.

Тут Полундра замотал головой – мол, не круто, в самый раз. Так мне и надо.

Мама растрогалась.

– Ты меня очень испугался? – спросила она.

Тут наконец-то Полундра обрел дар речи:

– Нет. Я не испугался, а я вас зауважал. Извините, что я вас тогда теткой обозвал.

– Хорошо, что не бабкой, – усмехнулась мама.

– А тельник сними, – строго приказал капитан. – Заслужишь – наденешь. Да не здесь, дома снимешь.

Уезжать нам не очень хотелось. Было грустно. Мы сильно привыкли к Митьку. И к нашим приключениям. К тому же впереди светила не очень веселая и не очень беззаботная школьная жизнь.

Митёк, тот вообще сильно расстроился. И все хотел сделать нам на память что-нибудь доброе. Подарил нам свою книгу, накачал здоровенную банку меда.

– Пулемет возьмешь? – спросил он Алешку.

– У нас квартира маленькая, – поспешила мама.

А Лешка сделал благородный жест: подарил Митьку свою убойную рогатку. Вот тут мама очень обрадовалась.

– По крайней мере, – сказала она, – школа еще какое-то время простоит. Со всеми стеклами.

– Кстати, – вспомнил Митёк, – а за что тебя исключили до первого сентября?

Алешка потупился. Ответил я:

– Он на школьном празднике свое любимое стихотворение прочитал. На всю школу, во весь голос.

– О! Это мне интересно. Как бывшему поэту. Расскажи, Алексей.

– Да ну! Глупости! Я машинально там одно слово перепутал. Случайно. А они подумали, что нарочно.

– Какое слово? – Митьку было страшно интересно.

– Там была строчка, – сказал я, – «Дождь покапал и прошел...» и так далее. Алешка во весь голос, на всю школу прочитал: «Дождь покакал...»

– Не ври! – взвизгнул Алешка. – Я случайно!

Митёк улыбнулся.

– Правильно тебя исключили! Очень неграмотно ты высказался. Дождь никогда не какает, дождь только...

– Хватит! – Мама хлопнула ладонью по столу. – Хулиганье какое-то собралось. Пора вас разгонять по углам.

Да, мы разогнались. Митёк остался в своем опустевшем доме писать свои книги на двух столах, а мы поехали домой. А по дороге произошло еще одно событие.

Мы уже ехали довольно долго. Мама даже успела подремать, привалившись слегка к Алешке, но тут он вдруг закричал:

– Пап, стой! – и выскочил из машины.

И подбежал к какому-то человеку, который с котомкой за плечами и с палкой в руке мирно шагал по обочине.

Это был Одинокий Странник. Мы догнали его по пути к его мамаше.

– Здрасте! – сказал Алешка. – Мы нашли вашу «Карамелию». Она немного пострадала в бою, но капитан дальнего плавания приведет ее в порядок. Здорово?

Странник немного ошалел от такого натиска, но тут подошел папа и ввел этот разговор в деловое русло.

Он сказал, что негодяй Каркадил арестован, что все его имущество конфисковано и что после всяких формальностей наш Одинокий Странник может получить обратно все свое украденное у него достояние.

– А если вас кто-нибудь снова ограбит, – сказал Алешка, – приходите в мою гостиницу. Там и стол, и кров для хороших людей бесплатный.

– Спасибо, – сказал Странник, ошарашенный и растроганный. – Я вот только повидаю мамашу и сразу начну новую жизнь.

– Вас подвезти? – предложил папа.

– Что вы! Вы не представляете, как прекрасно идти по нашим родным просторам. Такая красота кругом и такие прекрасные мысли внутри. – И он коснулся пальцами своего лба.

То ли показал, что у него там роятся эти прекрасные мысли, то ли попрощался с нами, отдавая честь.

Мы поехали. И долго смотрели назад. Даже папа – в зеркальце. Почему-то этот усталый путник вселил в нас что-то очень доброе. Вроде какой-то надежды на то, что все будет хорошо.

А на заборе Митьковой усадьбы, наверное, и сейчас можно прочесть ее название из громадных букв с борта теплохода.

Мы с Алешкой тайком выловили их со дна затона и в ночь перед отъездом скрытно прикрепили к штакетнику. Букв не хватило, не все мы их нашли, и поэтому усадьба писателя Лосева называется немного загадочно: «Ива Грзны».