Два дундука из сундука - Гусев Валерий Борисович - Страница 19

Алешка – ноль внимания.

А мама вернулась к более приятной теме:

– Дим, а ты что купишь?

Я не успел ответить – ответил за меня Алешка:

– Он купит мебель, постельное белье и бытовую технику для моей гостиницы.

– С чего ты взял? – искренне удивился я. – Я лучше куплю маме тушь.

– Разумно, – оценила мой шаг мама. – И два зонтика.

– А Митьку что купим? – с надеждой в голосе спросил Митёк.

Алешка и к этому вопросу был готов:

– А Митьку мы подарим буквы от теплохода. И приколотим их на забор. И будет его имение называться «Иван Грозный». Никакая шпана не сунется.

Пока мы «тратили» свои большие деньги, которых у нас еще не было, настала ночь. В самом ее начале выглянул довольно полный месяц, но гулял по небу недолго – тут же набежали невидимые в черном небе тучки и быстренько загасили его. А заодно и все высыпавшие звезды. Света от них, конечно, мало, но очень много приятности, когда они ярко сверкают и заставляют задуматься о бесконечности Вселенной. Но об этом лучше не думать, я знаю. Представить себе бесконечность нормальный человек не может.

– Засиделись, – сказала мама. – Пора тушить огни и заворачиваться в одеяла. Нет возражений?

– Возражений нет, – сказал папа. – Но ты сегодня будешь спать наверху, в Митьковом кабинете. А мы с Митьком спим на первом этаже.

Алешка посмотрел на меня и подмигнул. Я его сразу понял, мы без всяких возражений поднялись в свою комнату и повисли на подоконнике.

Как обычно, папа и Митёк вышли покурить перед сном. Говорили они мало. Обменялись всего несколькими словами.

– Ты с оружием? – спросил Митёк.

– Конечно, – ответил папа. – Но я думаю, ночь будет спокойной.

– Дай бог, – вздохнул Митёк.

Алешка, не говоря ни слова, вытащил из кармана рогатку, положил ее на столик и брякнул рядом с ней пару гранат. Из Митькового арсенала.

– Спер? – спросил я.

– Вооружился, – ответил Алешка. – У нас в доме, Дим, миллион денег. И я фиг их кому отдам.

Ночь была темная. И очень беспокойная. Нет, никто не нарушал ее тишину. Но когда я по своим делам спустился вниз, меня очень удивила картина: Митёк спал в одном кресле, а папа сидел в другом, а на его колене лежал пистолет. Алешка, когда он тоже спустился вниз по своим делам, сказал мне:

– Папа спит в кресле, а Митёк в другом кресле сидит с автоматом на коленях.

Тревожная получилась ночь. Мы слышали, как внизу вдруг заговорила мама:

– Такая чудная ночь, что мне даже не спится. Я посижу на крылечке.

– Не посидишь, – сказал ей в ответ папа. – На крылечке роса выпала.

– Я в халате, – сказала мама недовольным голосом. – Я имею право полюбоваться луной?

– Луна уже спит, – сказал Митёк.

Они еще долго препирались, но маму на крыльцо так и не выпустили.

Мы с Алешкой тоже почти не спали всю ночь. Но если я надеялся, что ночь пройдет спокойно, то Алешка, по-моему, только и ждал возможности запустить в ночную тишину пару гранат.

Но ему не повезло. Никто в эту ночь к нашему дому не подбирался, и никто его не брал штурмом. Но мне было ясно, что впереди еще много таких ночей. Когда мы будем ждать нападения и станем его отражать всеми имеющимися у нас огневыми средствами. Вплоть до танкового пулемета, который затаился до поры в волшебном сарае.

Глава XIV

Уважаемый Ерофей

Как бы то ни было, но эта ночь кончилась. Прошла, протянулась без атак и контратак. Без стрельбы и гранатных разрывов.

Мама, по-моему, не очень-то и поняла, в чем дело. Митёк туманно объяснил ей, что именно в эту пору в этой местности ожидается групповой массированный налет голодных комаров и спастись от них можно только на втором этаже, в его кабинете. С помощью огнестрельного оружия крупного калибра.

Так или иначе, но ночь была тревожная. Я плохо спал, просыпался при каждом ночном шорохе, объяснить который никогда не удается. Он всегда остается загадочным и неразгаданным. То ли мышка поскреблась, то ли тигр перед голодным прыжком почесался.

Алешка – тот молодец – сунул под подушку рогатку, сложил ладошки под щекой и беззвучно и безмятежно проспал всю ночь.

Утром он вовсю распахнул глаза (красивые мамины глаза, как говорят все наши доброжелательные знакомые) и спокойно спросил меня:

– Дим, враги не нападали?

– Нападали, – сказал я, отбрасывая одеяло и спуская ноги на пол. – Мы всю ночь отстреливались.

– Патронов хватило? – усмехнулся Алешка.

– Еще остались, на завтра, – буркнул я, не догадываясь, что в моей сердитой шутке окажется очень много правды.

Мы босиком спустились во двор, умылись, проверили собачью будку.

Алешка вышел за калитку и тут же позвал меня:

– Едут, Дим! Целая стая. Но это наши, ты не бойся.

На крыльцо вышли взрослые – значит, упорно глядели в окошко. Ждали официальные органы. Мама даже приложила ладонь козырьком ко лбу. Очень похоже на богатыря с известной картины.

Подъехала целая колонна – три машины: джип навороченный, «уазик» попроще, но бронированный и бытовая «шестерка». Из них высыпал всякий народ. Человек пятнадцать, а больше всех из них было бравых омоновцев – в шлемах, жилетах и с автоматами. Они сразу же рассыпались, разбежались и окружили дом мирного писателя Лосева непроницаемым вооруженным кольцом.

– Где они ночью были, да, Дим? – скептически поморщился Алешка. – Мы тут с тобой бессонную охрану несли, а они где-то спали в своих казармах.

Какую он охрану нес, я хорошо знаю. Бессонную, в казарме. При оружии... под подушкой.

Папа вышел к ним навстречу, они обменялись всякими приветствиями и рукопожатиями, похлопали друг друга по плечам, и все на вид были очень довольны.

Мы с Алешкой, конечно, тоже вписались в эту толпу. И, знаете, было в ней очень приятно. Среди этих спокойных, уверенных, мужественных людей. С такими людьми ничего не страшно. Никакая шпана не угроза.

– Ну, – весело сказал маленький дядька в форменной одежде, большой прокурор, как мы потом узнали, – ну, полковник Оболенский, хвалитесь вашими сокровищами.

– Пусть хвалятся те, кто эти сокровища добыл, – сказал папа.

– Дети Шерлока Холмса? – засмеялся прокурор. – Ну-ну, дети, хвалитесь.

Алешка похвалился. Вывалил из мешка перед официальным лицом целую гору старых пивных пробок.

– Не густо! – опять засмеялся прокурор. Он, видно, веселый был человек, несмотря на свою грозную и суровую профессию.

Тогда мы его подвели к собачьей будке. Двое здоровенных омоновцев одним рывком выдернули из нее сундук. Раскрыли.

– М-да, – прокурор даже затылок почесал. – Не слабо.

– Хватит? – спросил Алешка.

– А у вас что, еще есть? – поинтересовался прокурор с надеждой в голосе.

На такие вопросы мы не отвечаем.

Ну, тут начались всякие формальности: подсчет денег, акты, протоколы, записи, подписи. Нам это было не интересно. Интересное началось потом, когда деньги переложили в сейф, упрятали в машину и выставили охрану. А прокурор и папа задержались на крыльце. Мы мигом взлетели в свою комнату и повисли на подоконнике. Начало разговора мы не услышали и поэтому смысл его не очень уловили.

– Может, оставить вам пару моих ребят? – озабоченно спросил прокурор. – Опасность есть. Вы при оружии?

Папа кивнул. И сказал:

– Есть смысл запустить дезу.

Мы уже знали, что «деза» – это дезинформация для врага. Вранье, если говорить попроще.

– Вы поедете через поселок? – спросил папа. – Зайдите в магазин. Водички купите.

– Я понял, – ответил прокурор. – Хорошая мысль. – Потом приблизил к папе свою голову и спросил: – А это ничего, что ваши дети нас подслушивают?

Папа засмеялся и ответил:

– Ничего. Мы уже привыкли. – А потом загадочно добавил: – И даже научились извлекать из этого пользу.

Прокурор тоже засмеялся и сказал:

– И это я понял.

Сообразительный какой.

Они попрощались, задвинули напоследок пустой сундук обратно в будку, и все уехали и увезли наши денежки. А по дороге они остановились у магазина. Двое омоновцев зашли в него купить водички на дорожку. И там они обронили несколько ужасных слов (мы об этом узнали в тот же день из всяких местных источников).