Профессор без штанов - Гусев Валерий Борисович - Страница 31

– Вас сюда звали? На фиг вы тут нужны? – Он протянул руку назад и вскинул какое-то странное длинноствольное оружие с набалдашником на конце.

– Противотанковое ружье, – удовлетворенно произнес дядя Федор. – Как сейчас ахнет – и нет у нас машины.

«Если он «ахнет», нам и машина ни к чему будет», – подумал я.

– Сеня! – закричал дядя Федор, высунув голову в окошко. – Свои! Отставить огонь на поражение.

Сеня опустил ружье и улыбнулся:

– Федя! Чего приперся? Патроны нужны? А это кто с тобой? Не мент?

– Свои, Сеня! – дядя Федор выбрался из машины. – Нам не токо патроны нужны. Два автомата и пара гранат. Лучше, конечно, противотанковых.

Сеня спустился с крыльца. Мы в двух словах рассказали ему о наших проблемах. Он почесал густую бороду с сединой:

– Их сколько?

– Двое.

– Как вооружены?

– Пистолеты. Один почему-то не стреляет.

– Так... – Сеня опять поскреб бороду. – Рисковать не будем. Двух автоматов мало. Три берем. И по сумке гранат.

– Так ты что? – удивился дядя Федор. – С нами пойдешь?

– А ты сомневался? – обиделся Сеня. – Если сомневался, вон твоя машина, садись и езжай. А я тебе вслед гранату кину. Ща, соберусь. Багажник открой.

Дядя Федор распахнул багажник во всю ширь. Сеня загрузил его автоматами, гранатами и противотанковыми минами.

– А эти зачем? – спросил дядя Федор, укладывая плоские стальные тарелки зеленого цвета. – Танков у них нет.

– Мало ли. Надо ко всему быть готовыми. Еще минута. – И он скрылся в доме.

А когда вышел – мы прибалдели. Телогрейка туго перепоясана офицерским ремнем, на котором висели запасные магазины к автомату. На груди – сам автомат с круглым диском, бинокль в кожаном футляре. На голове – стальная зеленая каска с красной звездой. А на сапогах – длинные, блестящие на солнце шпоры.

Красный партизан!

– Воевать так воевать! – сказал Сеня, садясь в машину. – Ежли этих гадов в войну не всех добили, мы их теперь добьем. Федя, бери курс на врага! Полный вперед!

Когда мы подъезжали к Кольцевой дороге, дядя Федор сказал:

– Сеня, каску сними. Пост ГАИ впереди.

– И не подумаю.

Конечно, нас все-таки остановили.

– Что за маскарад? – спросил инспектор ГАИ. – Что за оружие?

– Кино снимаем, – сказал дядя Федор. – Боевик. Называется «Бледная Настя». Это главный артист. Ему из роли нельзя выходить. Он даже спит в каске. И вообще, товарищ лейтенант, вы отойдите подальше на всякий случай – гранаты у него настоящие. Как рванут! Вам же хуже.

Это точно. Да, с этими ребятами не пропадешь. В этом я еще раз убедился, когда мы приехали в институт. Никакой пропуск нам не понадобился.

Сеня шел первым. Стволом автомата он отодвинул охранника в сторону и сказал нам негромко:

– Проходите, ребята. Я здесь постою. – И повернулся к охраннику: – Палку-то убери.

Тот молча сунул дубинку в чехол на поясе.

Я отпер кабинет бывшего Медведева. Подошел к сейфу. Выбрал из связки подходящий ключ. Отпер и повернул тяжелую дверцу. Весь сейф был забит деньгами. Они лежали в полиэтиленовых пакетах, перетянутых резинками.

– Считать будешь? – спросил дядя Федор. – Для отчета.

– Тут два дня считать надо, – вздохнул я. Мне совершенно было наплевать на деньги. Как там Алешка, вот что меня тревожило. До глубины души.

А Алешка... Впрочем, об этом в свое время...

Я уложил деньги в сумку. А сзади скрипнула дверь, вошла полосатая Пчелкина.

– Вы зачем это? – Она показала своим носиком на распахнутый сейф. – Грабите?

– А чего тут грабить? – спросил дядя Федор, с трудом поднимая сумку. – Тут, кроме денег, ничего у вас нет.

Однако в глубине сейфа было что-то еще. Шибко интересное. Это были ножны, сделанные из меха какого-то животного. А в ножнах находился нож. С рукояткой из какой-то пожелтевшей кости. В виде бело-желтого медведя, который шел куда-то сам по себе, по своим делам. На всякий случай я положил и этот нож в сумку.

– Охрану вызову, – сказала Пчелкина. – Вы грабители. Я вас не боюсь.

– Мы тебя – тоже, – сказал дядя Федор. Он поднял сумку и пошел к дверям. – В натуре. – И он пошевелил на груди свою золотую цепь. – По жизни. Типа того. Как бы.

Пчелкина не устояла на ногах и села в кресло. Вернее – упала.

– Дима, – прошептала она. – И ты – тоже? В натуре?

Я молча кивнул: что делать? И я в натуре.

– Ты же обещал разыскать профессора.

– Он его разыскал, – сказал дядя Федор, отворяя дверь. – Но было уже поздно.

– А где же он? – Пчелкина прижала лапки к груди. – Он жив?

– Еще как. Но пахнет плохо.

– Чем? – выдохнула Пчелкина.

– Тюрьмой, – безжалостно сказал дядя Федор и вышел в коридор.

– Гони, дядя Федор, гони, – все время повторял я.

– Дим, что ты дергаешься? За Алешку боишься? Это зря. Щаз ворвемся туда, штурмом возьмем эту крепость. Положим их всех на пол. А Алешка по ним босиком пробежится.

– Почему босиком? – тупо спросил я.

– Ну... Он у вас добрый очень. Он их каблуками топтать не будет.

Ошибся дядя Федор. Лешка их такими каблуками растоптал!..

...Не доезжая поворота на ферму Петруши, мы остановились. Путь нам преградил гаишник. В руке – жезл, на груди автомат.

Он указал своим жезлом в сторону:

– Вот здесь стоять. Дальше проезда нет. Идет спецоперация.

– Мы участники! – заорал дядя Федор и включил сирену. – Ты что, капитан, номера не видишь?

А Сеня выставил в окно ствол автомата. И голову в каске.

Капитан отпрыгнул в сторону и заорал:

– Лежать! Оружие в окно! Стоять!

Дядя Федор повернулся ко мне:

– Лежать или стоять, Дим?

– Пробиваться, – сказал Сеня. – С боем!

– Подождите, – сказал я. – Мы привезли деньги. Этот террорист такое условие поставил. Мы тоже заложники.

Капитан выхватил рацию:

– Товарищ полковник! Тут деньги привезли! Братки какие-то. Вооруженные. Так, понял. Выполняю. – И нам: – Проезжайте. – И добавил вслед: – По-моему, вы опоздали.

Сердце у меня ухнуло и провалилось. А дядя Федор рассмеялся:

– Ну, значит, Алеха их повязал. И копытами потоптал.

Загон был окружен машинами. Милицейскими, «Скорыми», пожарными. Наши любимые страусы сбились в испуганную стаю и смотрели через сетку на всю эту спецтехнику. И милиции было много: спецназ, саперы, участковый. Полковник Оболенский.

Он стоял в центре целой группы бойцов. Они были все в бронежилетах, в касках, со щитами. А папа был с биноклем. Рядом с ним стоял Алешка и, что-то втолковывая ему, махал изо всех сил руками.

Папа смотрел на верхушку водонапорной башни. Я подбежал к нему. Какой-то офицер, смеясь, говорил:

– Не спешите, товарищ полковник. Без нас разберутся.

– А если он его сбросит? – спросил папа.

– Туда ему и дорога. Нам хлопот меньше.

Я изо всех сил пытался разглядеть – что там творится, на самом верху, возле гнезда. А там большая птица длинным клювом и сильными крыльями колотила кого-то. Этот кто-то присел на корточки, закрывал лицо руками и орал изо всех сил:

– Прекратите это безобразие!

– Дим, – сказал Алешка. – Это Грачев.

Здорово! Но малопонятно.

– А где Бир?

– Вон, у ограды сидит.

У сетки и впрямь сидел на песке бывший профессор. На нем была одна рубашка, и он конфузливо прикрывал ею свое голое, все в синяках и ссадинах тело. Возле него стоял боец с автоматом.

Увидев меня, Бир заискивающе проговорил:

– Приветствую вас, коллега.

Я посмотрел на него, поморщился, чтобы не рассмеяться, и ответил:

– Мы жуликам не коллеги. Тамбовский страус тебе коллега.

Что за бой произошел на ферме и как освобождали заложников, я узнал уже по дороге в Москву. Собственно, заложников освобождать не пришлось. Они сами освободились. А освобождать и спасать пришлось террористов Грачева и Бира.