Тайга (СИ) - Громов Виктор - Страница 28

— Ты чего это распыхтелся? — Юрка дружески пихнул меня в бок.

Настроение у него было прекрасным. Близость цивилизации сделала парня счастливым. Мое же настроение стремилось к нулю.

— Отстань, — огрызнулся я.

— Чего это сразу отстань? — Его невозможно было сбить с мажорного состояния. — Смотри. Небо голубое! Солнце светит! Птички поют…

На этом месте он запнулся, быстро глянул на тайгу. Кукушка молчала. Юрка вновь воспрянул духом и продолжил перечисление:

— Комаров почти нет. Лето. День. Не жизнь, а песня!

На этом месте Санжай залихватски кхекнул, подмигнул мне и заорал совсем немелодично:

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Не морозь меня, моего коня.

— Да ну тебя.

Юрка обиделся и замолк. Правда, ненадолго. Скоро они выводили на два голоса:

Я вернусь домой на закате дня.

Обниму жену, напою коня.

Обниму жену, напою коня.

— Совсем уже, — я постучал пальцем по лбу.

— Пусть бесятся, — сказал Тоха. — Им надо сбросить напряжение.

Глава 17

Добесились. Может быть, мы действительно прогневали высшие силы? Не знаю. Я уже ничего не понимал. Только вот забрезжил луч надежды, только появился шанс выбраться из этой проклятущей тайги, и вновь…

Дорога привела нас в никуда. В болото. В трясину. Уперлась в топь и приказала долго жить. Перед нами расстилалась зеленая жижа. Кое-где рваными оконцами блестела вода. В ней отражалось синее небо с белыми кляксами облаков. Метрах в двадцати островком торчали чахлые елки с черными лишайными верхушками. Остро пахло ряской и тухлецой.

Утренний дождь щедро плеснул сюда воды, разбавил, довел до абсолюта, утопил последние кочки.

— Не понял? — голос Юрки стал до жути обиженным. — А идти-то куда?

Все почему-то уставились на Тоху, как на самого взрослого, как на самого умного, как на самого опытного.

— Не знаю, — сказал тот. — Я уже ничего не знаю. Здесь должна быть дорога.

— Но ее нет.

Колька подковырнул мыском камешек, запульнул его в грязь. Нечаянный снаряд канул без следа. Исчез.

У меня мелькнула мысль, которая мне совсем не понравилась. И я спросил:

— А в тайге только один заброшенный рудник?

Санжай покачал головой:

— Нет, конечно, — потом вдруг сообразил, — ты думаешь, мы не туда вышли?

Думал. Именно об этом я и думал. А какое еще может быть объяснение? И мысль мою было совсем нетрудно проверить.

— Мы недавно прошли указатель, — сказал я.

Это было не совсем точно. На пути нам попались ржавые столбы, на которых когда-то висел указатель. Было это на выходе из поселка.

— И что с того? — не понял Юрка.

— Там могло быть название поселка. Кто-нибудь из вас помнит, как он назывался?

— Я помню, — Коля оглянулся назад, — «Октябрьский».

Тоха все ловил на лету.

— Надо вернуться и посмотреть, — сказал он.

Идея понравилась почти всем. Лишь Юрка неожиданно заупрямился.

— Вот вы идите и смотрите, а я вас здесь подожду.

— Чего так? — Колька приподнял одну бровь.

Юрка сделал непроницаемое лицо, уселся прямо на дорогу, подобрав под себя ноги.

— Вот еще, — сказал он важно, — какой смысл сапоги топтать? Все равно сюда возвращаться придется.

— Как хочешь, — мне показалось, что Тоха вот-вот психанет, — Можешь никуда не ходить. А я пойду с Мишей.

— Я с вами, — принял решение Санжай.

— Идите-идите… — Юрка откинулся назад, оперся на руки, задрал лицо к солнцу, — а я вас здесь подожду.

Мне показалось, что в его словах есть какая-то фальшь. Правда, всерьез об этом я задумался куда позже. А пока… Пока мы пошли обратно, к поселку, чтобы точно выяснить, куда нас занесла судьба.

Поселок назывался «Мирный». Выяснить это удалось далеко не сразу. В поисках упавшего указателя пришлось облазать все вокруг. Он обнаружился в кустах. Ржавая насквозь железная полоса, когда-то белая, теперь коричнево-рыжая. На ней с трудом различались черные буквы: «М…ый». Все, что в середине, время уничтожило напрочь.

Колька вытащил бывший указатель на дорогу, придавил сапогом.

— Как хотите, — сказал он, — но «Октябрьский» точно начинается не на «М».

— Все-таки мы пришли не туда.

Тоха аж сплюнул с досады.

— И что теперь делать? — Я решил выяснить ситуацию до конца. — Кто-нибудь знает, где этот «Мирный» находится и как от него идти.

— Никак. Я слышал про него раньше, но где конкретно он находится…

Санжай развел руками.

— Говорили только, что тут была своя гидроэлектростанция и плотина. А потом случилось наводнение. Плотину прорвало. Рудники затопило. Все затопило. Совершенно безнадежно. Поэтому и дороги нет. Но это лет двадцать назад. Не меньше. Я совсем мелким от деда слышал.

— Возвращаться придется. Черт! А я так обрадовался…

От обиды Тоха едва не плакал.

— Куда возвращаться? — я пока надеялся, что неправильно их понял.

— В лагерь. К девчонкам и Эдику.

Я не сдержался:

— Ребята, а почему бы нам не поискать обход?

Тоха обернулся, вздохнул, сказал почти без эмоций:

— Миш, я, конечно, понимаю, что тебе память отшибло. Но…

Санжай остановил его жестом. Ответил сам:

— Миша, отсюда до ближайшего жилья может быть и сто, и сто пятьдесят километров. Мы не знаем. Мы вообще не понимаем куда вышли, куда дальше двигаться. Это тайга. Тут наугад до осени можно идти. Проще вернуться в лагерь, отдохнуть пару дней, а потом от излучины попытаться еще раз. По солнцу, а не по компасу. Понимаешь?

Я пытался, но получалось с трудом. Мне не хотелось верить, что другого выхода нет. Мне до чертиков, до зубовного скрежета надоела эта тайга: комарье, подножный корм, крик кукушки, Колькин пугающий хозяин. Надоела эта бесполезная романтика. Я наелся ее за последние пять дней от души.

Потому и попытался возразить:

— Но, может…

— Не может.

— Помогите! — вопль был знакомым до боли. — Пом…

— Юрка?

Колька развернулся и, не раздумывая, рванул обратно. Мы бросились следом. По дороге раздавался лишь топот сапог. В голове металась одна мысль: «Что еще этот идиот опять умудрился натворить?»

От того места, где заканчивалась дорога, Юрка маячил метрах в пяти. Над поверхностью болота виднелись только плечи, шея и голова. Хотя, зачем человеку голова, если он к двадцати годам не научился ею думать? Совершенно незачем.

Ряска вокруг была взбаламучена, кляксами темнела грязь.

Нам парень обрадовался, как родным, выпалил счастливо:

— Ребят, вытащите меня отсюда!

Чтобы никто не ринулся на помощь, Антон раскинул в стороны руки, почти прошипел:

— Ты там стоишь?

Юрка вздохнул:

— Стою. — И поспешил добавить. — Но мне очень холодно.

Тохе на жалобы его было плевать. Я внезапно понял, что мною обуревают такие же чувства. Колька сложил руки на груди, показывая, что пальцем не пошевелит для спасения.

— Не тонешь? — продолжил Антон.

Юрка совсем растерялся.

— Вы что, меня спасать не будете?

— А зачем? Вот скажи, какого хрена ты туда полез? Я бы понял, если бы что-то подобное сделал Мишка. Он не помнит ничего. А ты? Что тебе понадобилось в болоте?

Юрка поставил брови домиком, всхлипнул, шмыгнул носом.

— Я хотел помочь.

— Помочь? — Тоха буквально взбеленился. — Да ты нам все время помогаешь!

— Я дорогу хотел найти…

Голос у Юрки стал совсем жалобным.

— Нашел? — ехидно спросил Санжай.

— Почти.

— Вот и сиди там…

— Как? — Юрка не мог поверить, что мы его бросим.

Я тоже понимал, что этого не будет. Не по-людски это. Не по-дружески.

Тоха отвел нас в сторонку.

— Что будем делать?

Колька протянул руку.

— Топорик дай. Пойду жердин нарублю. Это чучело надо доставать.