Катрин Денев. Красавица навсегда - Плахов Андрей Степанович - Страница 13

Дельфина же незыблемо существует в романтическом мире идеала, сама являясь его совершенным воплощением. Ее невозможно представить возлюбленной конкретного мужчины, тем более – матерью. Сама мысль о физическом влечении, которое она способна вызывать, ей претит. «Ты говоришь о душе, а думаешь о моем теле», – бросает она влюбленному в нее Гийому и уходит от него навсегда. Вместе с Соланж они исполняют музыкальный дуэт: песня говорит о том, что в мире перевелись рыцари, а мужчины разучились по-настоящему любить.

Единственный человек, которому Дельфина готова отдать свое сердце, бродит где-то рядом, мечтает о такой девушке, как она, и даже нарисовал подсказанный воображением ее портрет. И героиня Денев знает это, убежденно выражая в песне свое кредо: «Не сказка мне нужна, мечта моя скромна: пусть только будет он красив, как Аполлон. И в этом чуда нет: он должен быть такой – ученый и поэт, философ и герой…» (в русском дубляже только отчасти сохранилось остроумие песенного текста, написанного самим Жаком Деми александрийским стихом, пародирующего стиль Мольера и Корнеля).

Наивная цельность мечты улыбчиво стилизована, иначе бы она показалась невыносимо пресной. Как и симметрия встреч и разлук. Как и образ воплощенной грезы Дельфины, столь же мечтательного и нежного юноши Максанса (Жак Перрен), который, судя по всему, встретит ее – и узнает свой идеал – уже за рамками фильма, по пути из Рошфора в Париж.

В судьбе Женевьевы побеждала логика обыденных, прозаических обстоятельств, а между тем ее образ вдохновлял Деми, он действительно был художественным размышлением на тему женского идеала. «Девушки из Рошфора» многое потеряли в поэтическом смысле, а сам идеал как-то сник. Когда Дельфина говорит, что ей приходится зарабатывать деньги уроками танцев, это тоже становится условностью: проходят день-два – и героиня, собрав чемоданчик, безоглядно устремляется в Париж, где ее наверняка ждут успех, артистическая карьера и встреча с юношей светлой мечты. Что ж, романтическое бегство от обыденности – вещь объяснимая, но сама обыденность здесь куда условнее, чем в «Шербурских зонтиках» Алжир.

Что касается Денев, для нее это был важный фильм, хотя и не столь важный, как «Зонтики». Там она впервые почувствовала себя необходимой именно данной картине. Но сила произведенного ею впечатления во многом объяснялась и тем, что зритель с восторгом открывал для себя прекрасную исполнительницу, доселе почти неизвестную. В «Девушках из Рошфора» актрису ждали и придирчиво сравнивали новую роль с предыдущей. Может, это было не совсем правомерно, ведь главная ставка делалась именно на дуэт сестер-актрис, как за год до того гарантией успеха фильма «Вива, Мария!» Луи Малля считалось партнерство-соперничество Брижит Бардо и Жанны Моро.

Кстати, сначала продюсеры мыслили в ролях девушек из Рошфора ту же Бардо и Одри Хепберн, но, видно, обе показались староваты для «девушек». Катрин Денев в блеске юной и хрупкой «лунной красоты» не разочаровала своих поклонников. Хотя объективность требует признать, что артистически более ярко выступила в фильме Франсуаза Дорлеак, чей пенящийся темперамент задавал тон картине, а Катрин Денев, по словам критика Анри Шапье, «отвечала на него в своей манере – легко, романтично и нежно, как солнечный луч». Впрочем, зрители не хотели разделять очаровательных сестер, и на вопрос газетной анкеты, которая из них лучше, дали обеим одинаковые оценки. Их называли «двумя жемчужинами в короне», «молодым двуглавым орлом», «гордостью французского кино».

Национальную гордость, однако, поджидали не только триумфы, но и профессиональные испытания. По сравнению с «Шербурскими зонтиками» ей было легче: музыкальные номера, которые приходилось синхронизировать с певцами, куда короче и проще.

«Мы снимали при помощи секундомера и точно записанной заранее музыкальной фонограммы, – вспоминает Денев. – Я чувствовала себя скованной, но это, понимаете ли, приятная скованность. Образно говоря, ты попала в капкан и пытаешься освободиться, иного пути нет».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но ведь танцы-то было дублировать нельзя! Стиль мюзик-холла довольно далек от актерской манеры Денев, сдержанной и меланхоличной. Она вполне прилично овладела танцем, и все же заметно, что это не ее стихия. Что оставалось делать? Во всяком случае, не отступать. Не важно, что ее присутствие в картине гораздо меньше, чем в «Зонтиках», где она была почти в каждом кадре. В новом фильме Деми его протеже чувствует себя по-хозяйски уверенно, солирует, как настоящая звезда, откровенно демонстрирует свой шарм, свои наряды.

Пусть именно так должна вести себя юная Дельфина, для которой жизнь – сплошной праздник, ожидание счастливой встречи, премьера на балу удачи. Дело, однако, в том, что сама Катрин Денев теперь ощущала себя внутренне куда более зрелой. Она усвоила урок работы с Деми еще с «Шербурских зонтиков»: слушаться музыкального ритма. Так было и теперь. Но Денев не чувствовала эту музыку, вроде специально для нее написанную, своей.

В «Зонтиках» актриса целиком доверилась концепции режиссера, не заботясь о том, чтобы быть в центре внимания; в результате выиграли и фильм, и она сама. В дальнейшем это становится правилом, определившим успех лучших ее работ, – правилом, столь отличающим Катрин Денев от других звезд. Она не из тех, кто появляется на съемочной площадке с заранее подготовленными приемами. «Оставляю это режиссеру, который раскрывает во мне то, что ищет. Люблю, когда меня ведут», – говорит Денев. Но к «Девушкам из Рошфора» это сполна не относится: возможно, именно здесь пролегла первая трещина между актрисой и ее любимым режиссером.

Две работы у Деми – два прообраза будущих ролей Денев. Когда, как в «Шербурских зонтиках», она будет следовать общей мелодии фильма – окажется победительницей. Когда мелодия будет подстраиваться под звезду – результат может стать проблематичным.

Хор похвал как будто бы сглазил «девушек из Рошфора». Восторги не успели умолкнуть, как случилась трагедия, и из двух девушек осталась только одна. В автокатастрофе заживо сгорела в своем спортивном «рено» Франсуаза Дорлеак. Только что вернувшись со съемок в Финляндии, она опять на всех парах гнала в аэропорт Ниццы и, как всегда, ехала в машине со своей собачкой.

Денев в это время только-только начала сниматься в фильме «Бенжамен». Члены группы помнят ее лицо, окаменевшее от шока, и ее решение вернуться на съемки сразу после похорон. «Я не знала, как смогу пережить это, если бы не работала», – скажет она впоследствии. Помимо работы, Катрин посадила себя на таблетки. Она запретила себе говорить о сестре, ее смерть переживала вдали от журналистов и кинокамер, фотографии заплаканной звезды не попали на страницы газет. Но хорошо знающие Катрин Денев заметили, что иногда в разговоре ее взгляд как бы переключается, застывает, будто она вновь вернулась в июньский вечер 1967 года. Есть знаменитая фотография актрисы, полная невыразимой меланхолии, которая так и называется: «Остекленевший взгляд». Катрин потеряла часть себя, ту часть, что была неразрывно связана с детством, юностью и с Франсуазой.

Для зрителей, ценивших артистический дар Франсуазы Дорлеак, «Девушки из Рошфора» остались экранным свидетельством генетической и духовной близости двух актрис, одной из которых суждено было с тех пор жить за двоих. Этот фильм стал правдивым зеркалом их отношений, не отравленных даже тенью ревности: они легко делили успех и поклонников, восхищались друг другом именно потому, что были такие разные.

Это не значит, что между ними не было проблем. Франсуаза первой начала карьеру и прилагала огромные усилия, чтобы стать международной актрисой. Ей многое удалось, но она хотела большего. Катрин достигла этого большего, казалось, почти без усилий, и в этом ощущалась – нет, не несправедливость, но какая-то роковая предопределенность. Первый раз контраст резанул в 1964 году в Канне. На фоне триумфа «Шербурских зонтиков» тонкий и горький фильм Франсуа Трюффо «Нежная кожа», где Франсуаза замечательно сыграла, был принят холодно и язвительно. «Оттого как переживала Франсуаза провал «Нежной кожи», – вспоминала Катрин, – я решительно не ощущала никакой радости от собственного успеха».