Перебежчик (СИ) - Барчук Павел - Страница 34

— То есть, получается, наша версия насчет третьего лица была верной…Аааааа…– Я усмехнулся. — Для меня только это было версией. Для тебя — точной информацией.

— Да. Извини. — Комарова смущённо отвела взгляд. — Дед говорит, один из группы действительно занимает сейчас очень высокое место в американском обществе. У него вот-вот должны состояться выборы в сенат. И ему никак, ни под каким предлогом нельзя допустить, чтоб не дай бог всплыла информация, кем он является на самом деле. Представляешь, что на кону у человека? А Марков…он появился значительно позже. Вадим действительно работает на ЦРУ. Сначала они не могли меня найти.

— Реально? — Я удивлённо поднял брови. — Вот и поди ж ты не согласись с мнением о некоторой ограниченности этой нации. — Беляев то быстро тебя отслеживал.

— Беляев, да. — Саша кивнула, соглашаясь,– Но именно здесь, в этом городе я сама дала ему возможность. Честно говоря, не обессудь, однако, если бы я хотела по-настоящему спрятаться, он бы меня не разыскал. Первые два места были, скажем так, пробным вариантом. Я еще не до конца понимала, в какую историю вляпалась. А сюда приехала уже с конкретным пониманием, бегать бесконечно невозможно. Надо что-то делать. Дед мне за это высказал, кстати. Ночью, когда из гостиницы вернулась, зашла в комнату и обалдела. Лежит, спит на кровати. Сначала думала, с ума схожу. Он ведь еще изменился сильно за эти годы. Не постарел, а именно изменился. Хотел быть, как можно неприметнее. А такая черта, как невидимость, вырабатывается долго. Ты просто делаешь из себя человека, на которого никто не обратит внимания… Первым делом, с порога сразу заявил, что я его разочаровала. Слушай, ничего, что так высказалась? Ну, что не нашел бы, если бы не захотела.

— Да вообще без разницы.

Я пожал плечами. Просто говорила Комарова не обо мне, так-то, а о настоящем Беляеве. Зачем эту информацию близко к сердцу принимать? Я бы лично, если уж рассматривать именно меня, и с десятого раза хрен вычислил бы Александру Сергеевну.

Все это мы с Сашей обсудили ещё по дороге и теперь, в присутствии Калинина, просто вели себя, как требует того ситуация.

— Ну, это же Фидель Кастро…– Владимир Александрович сделал брови «домиком».

— О Господи…Володя… — Я отвернулся от Калинина, оставив его изречение без ответа, и подпихнул Комарову в спину. — Идите уже, Александра Сергеевна…

Саша кивнула и двинулась ко входу. На нас уже косились из окошка, которое имелось в высокой створке уличной двери. Так понимаю, сразу за ней — охрана.

— Максим Сергеевич…– Как только Комарова скрылась за воротами, Калинин придвинулся ко мне ближе. — Так что с нашим делом?

— Володя, у нас с тобой нет никаких дел…– Я, наоборот, постарался от него отодвинуться.

Вот, честно говоря, даже Марков не вызывает у меня столь сильной брезгливости, как Калинин. С Вадимом все понятно. У белобрысого, что говорится, ни флага, ни Родины. Его интересуют только бабки. Я думаю, он во всю эту шпионскую херомантию полез вовсе не ради любви к «искусству» и не ради идейной борьбы с ненавистным строем. А вот Володя…

Ты же, сука, вроде неплохо живёшь. И работа у тебя, вроде, непыльная. Сиди, людей проверяй. За отделом следи. Нет, блин. Надо прям в дерьмо влезть, да прям по уши. И дело не в том, что судьба у Володи тяжёлая. Просто человек такой. Хреновый.

— Максим Сергеевич, там в квартире у Нины Ивановны…

— О, как интересно…– Я перебил Калинина, с любопытством рассматривая его потную рожу. — Уже Нина Ивановна? А как же любовь?

— Да какая любовь… — Калинин отмахнулся. — Ну, нравится она мне, да. Была страсть. Тоже, да. А в квартиру когда позвала, я будто в дурмане был. Совсем не соображал, что делаю. Она сказала, мол, Вы шпион. Думал даже, хорошо предателю по башке настучать.

Калинин с таким жаром шептал все это мне в ухо, что я отодвинулся ещё дальше. Как бы люди чего плохого не подумали. Его сейчас, конечно, кроет. Он мои слова запомнил. Мол, уедет Кастро, вернёмся к нашим баранам. Реально к барана. Это даже не поговорка в данном случае. Потому как и Ведерников, и Калинин — самые настоящие бараны. Видимо, Володя прикинул писю к носу и понял, любовь, конечно, это — прекрасно, но лучше «слить» Филатову, пока не поздно, и остаться самому невредимым. А потом со слезами на глазах вспоминать прекрасную блондинку. Страдать на расстоянии от нее, всяко приятнее, чем валить лес или, чего доброго, вообще у стенки оказаться. Хотя, конечно, шпионаж ему не пришьешь. Маслову он собственноручно не убивал. То есть, всё участие Калинина в увеселительных мероприятиях, организованных Филатовой, очень условное, но чем черт не шутит.

— Вы понимаете, Нина Ивановна, она меня обманывала все время. Все время обманывала. Сначала говорила, мол, ее этот Марков пугает. Чуть ли не бьет смертным боем. Мол, информация какая-то у него имеется о родственниках Нины…

— Да не какая-то! Не какая-то информация! Вова, млять! Она — внучка врага народа! Не по статусу в документах, а, блин, по велению души. С кровью ей это передалось! Конченая твоя Нина Ивановна. Дрянь. И Маркову она информацию давала тоже по велению души. Не было там сначала никаких угроз. Влюбилась, как дура, и старалась своему ненаглядному угодить. А ты, Вова, — дебил, что сначала ее в спецгруппу пропустил. Просто…ну, вот на минуточку… не смутило, что тебя баба в койку потащила, когда проверка шла? Мальцев попросил, хорошо. Понимаю. Тот тоже думал вообще не головой. Но ты же — сотрудник особого отдела. А тебе так хотелось стать начальником, что ты постарался угодить сначала Мальцеву, из расчета связей женушки Николая Васильевича, а потом вообще его любовницу пёхать начал. Ты кто, я не пойму? Случайный человек? Слесарь-ремонтник? Учитель труда? Ты, твою ж мать, особист!

— Максим Сергеевич…– Калинин мялся с ноги на ногу и имел такой вид, будто вот-вот расплачется. — Ну, бес попутал. Я бы все исправил, если бы мог. Оно как-то закрутилось, завертелось. Соображать перестал. Казалось, счастье так возможно.

— Да что ты? — Я пару раз хлопнул в ладоши, выражая восторг от высказывания Калинина. — Ну, вот теперь и расхлёбывай свое счастье.

— Максим Сергеевич, очень прошу понять и простить. Я все осознал. Понял. Раскаиваюсь. Готов понести наказание лично от Вас, как от своего прямого начальника. В данном случае имею в виду халатное отношение к своим должностным обязанностям. Но в остальном… Не враг я, не предатель.

— Знаешь, Володя, — Я положил руку ему на плечо. — А вот в последнем твоем утверждении сильно не уверен. Ладно… Поглядим.

— Хорошо… — Калинин кивнул и как-то нервно всхлипнул. Потом похлопал себя по карманам. — Черт… Закурить не найдётся у Вас?

— В машине. Посмотри, рядом с сиденьем лежала пачка.

Калинин, уныло склонив голову, потрусил к «Волге», которая стояла чуть в стороне.

— Максим Сергеевич, а что это у Вас тут?– Раздался вдруг его испуганный голос. Причем, реально испуганный. Словно Володя вместо пачки нашел там особо ядовитую змею.

— Где? — Я вытянул шею, пытаясь на расстоянии рассмотреть, что так впечатлило особиста.

— Да вот же! — Он выпрямился и махнул мне рукой. — Вы бы хоть предупреждали.

— Черт… Да что ты там нашел… — Я в два шага оказался рядом, наклонился и сунул голову в салон. Ни черта особенного не увидел.

— Володя… Ты приду… — Начал я фразу, выбираясь обратно наружу.

Ну… как начал, так и закончил. В затылке взорвалось болью и меня накрыла темнота. Последнее, что успел подумать — да ладно!

Глава 17

В которой кое-кому останься только посочувствовать, но я не могу этого сделать, потому что нуждаюсь в помощи

Вадим Александрович Марков всегда считал себя не только умным, но и фартовым. Собственно говоря, эта уверенность в нем появилась не просто так. Ее дала Вадиму жизнь.

Потому что много лет он умудрялся оставаться вне подозрений. А это, между прочим, дорогого стоит. Причем, вовсе не в переносном смысле.