Призраки графской усадьбы - Гусев Валерий Борисович - Страница 14

Костик приостановил чтение, обвел ребят глазами.

– История, леденящая кровь, – прокомментировал Вовчик.

– Похоже, что так, – кивнул Колька. – Но не похоже, что мы в ней разберемся. Валяй дальше, Костик.

– Дальше еще интереснее.

«...Милая маменька, случилось то ужасное, чего я все время боялась и о чем писала тебе прежде. Нынче ночью князь Сергей исчез из своих комнат, не оставив никакого следа к его разысканию. Превозмогая понятный страх, я отважилась после всех посетить его комнаты и под столом обнаружила запавшую туда записку. Она невнятного содержания и представляет собой отрывок из чернового письма князя своему соратнику по борьбе, находящемуся на поселении в Сибири. Вот что в ней значилось: «Жизнь моя, друже славный, в опасности. Тем более грозной, что неясно мне, откуда ее ждать. От кого – я понимаю, граф поставил своей целью либо выведать наши тайны, либо сжить меня вместе с ними со свету. А вот что за способ он придумал, то мне неведомо. И от того, друже мой, чувствую себя беззащитным, как медведь, поднятый от сна из берлоги, в окружении злого охотничьего люда. Пишу к тебе с заряженными пистолетами на столе. Свеча мигает. На кладбище, что, почитай, через стену от меня, воет собака. В липах каркает воронье. За стеной мне слышатся чьи-то шаги, звяк железа, какие-то стуки...» На этом, милая маменька, письмо обрывается. Как, стало быть, оборвалась и молодая жизнь князя Сергея. Муж на поставленные полицией и жандармами вопросы отвечал, что не знает и не желает знать, где может быть ссыльный, что скорее всего он бежал за границу. Слышать такую явную ложь было и смешно, и страшно. Бежать! В халате, без самых необходимых вещей! Граф погубил его – это несомненно. И Бог весть, где теперь мой...»

Дальше ничего нет. А продолжение этого эпизода... кажется, этого, но я не уверен, мне удалось прочитать в мемуарах одного эмигранта по фамилии Мещерский. Это, к вашему сведению, боковая ветвь рода Оболенских. Вот: «К тому же один из крепостных графа, позднее уличенный в преступлении, признался, что в тридцатых годах он по приказу хозяина потайным ходом выносил завернутое в ковер тело неизвестного, а также принадлежащие ему некоторые вещи, из которых кое-что он утаил от графа и спрятал в доме до лучших времен».

– Не слабо! – восхитился Колька. – А жалуешься, что ничего не узнал. По-моему, все теперь ясно.

– Ясно, что ничего не ясно, – поторопился выскочка Вовчик. – Дело ясное, что дело темное.

– Однозначно, – согласился с ним Миха.

Стемнело. Галка сняла с подоконника керосиновую лампу, поставила на стол.

Желтый язычок пламени выровнялся, осветил лица ребят. А темнота в углах терраски еще больше сгустилась. И в ней морская Колькина атрибутика создавала впечатление пиратского брига, в каюте которого морские разбойники обсуждают свои кровожадные планы.

– Колька прав, – проговорила Галка, подворачивая закоптивший фитиль. – Вы просто завидуете Костику. Он проделал большую работу и очень многое выяснил.

– Например? – подал голос Миха. – Пусть объяснит однозначно.

– Я тебе объясню, – сказала Галка. – Сомневаюсь только, что ты поймешь. Оболенский привез с собой тайные документы и сокровища. Граф по поручению губернатора должен был их у него отобрать. Не вышло. К тому же графиня, возможно, влюбилась в князя. И граф решил избавиться и от соперника, и от неугодного самодержавию человека. Известно также, что граф неоднократно избавлялся от других людей и тайно отправлял их на городское кладбище. То же он приказал сделать и с князем. И вполне вероятно, что где-то в безымянной могиле лежит убитый по его приказу Оболенский. Костик молодец. Если мы пойдем дальше по следу, который он проложил, мы откроем тайну князя Оболенского.

– А конкретно? – проворчал Миха.

– Мы можем найти и тайный ход из флигеля, и сундучок, который спрятан где-то в доме, и могилу Оболенского.

– Я не понимаю, – уперся Миха. – Мы занимаемся старинными тайнами или попытками ограбления музея?

– И тем и другим, – ответила Галка. – Это звенья одной цепи. Я уверена.

– Вот и расскажи, что ты узнала.

– Мы с Вовчиком узнали, – поправила его Галка по справедливости. – Оперативным путем мы установили двоих подозрительных людей, не считая Черновцова, которые вертятся вокруг музея.

– Мало ли кто вокруг него вертится, – пожал плечами Миха. – Я, например.

– А у тебя в кармане такое тоже есть? – и Галка положила на стол листок из все той же неистощимой тетрадки.

– Это что?

– Вещественное доказательство. Вовчик добыл. Когда они от музея шли, Жучок доставал из кармана сигареты, и записка эта выпала. Он не заметил, а Вовчик подобрал.

Все склонились к листку, освещенному лампой. На нем знакомой рукой было записано что-то непонятное:

«Меч двуруч. тевтон. XII век – $ 1500.

Часы карм. зол. раб. Буре ПДЕВ. + Цепь жел. мет. – $ 2000.

Часы кам. поз. с Ам. – $ 1200.

Ерих. Св. Мир. черн. серебр. нас. + бармица тонкого плетения».

– Шифровка! – воскликнул Вовчик. – Темный лес. Сплошной ужас.

– Да все понятно, – махнул рукой Костик. – Это список экспонатов музея с описанием и предполагаемой стоимостью в долларах.

– Пояснил бы, – сказал Колька. – А то тут не все такие грамотные.

– Однозначно, – поддержал его Миха.

– Меч двуручный тевтонский, – стал разбирать записи Костик, – полторы тысячи долларов. Часы карманные золотые, работы Павла Буре, поставщика двора Его Величества плюс цепочка желтого металла – две тысячи. «Часы кам. поз. с Ам.» – это...

– А! – перебил его Вовчик. – Все понял! Часы каменные позавчера с Америки!

– Часы каминные позолоченные с Амуром, – поправил Костик. – Мы их видели.

– А «Ерих» – немецкое имя, точно! – не смутился поправкой Вовчик.

– Ерихонка Святослава Мирного, – терпеливо пояснил Костик. – Ерихонка – это древнерусский островерхий шлем.

– Из черного серебра!

– Где это ты черное серебро видел? – рассердился Колька.

– А я вообще его никакого не видел! – признался Вовчик.

– Чернение, серебряная насечка. А бармица – это такая мелкая кольчуга, которая крепится к шлему и закрывает от ударов меча шею и плечи. Галка права – они составили список и ищут людей, которые все это захотят купить. Нужно следить за ними каждый день.

– Второй жулик, незаметный такой, на студента похож, тоже у тетки Моти живет, – сообщила Галка. – Мы их до дома довели. Так что все совпадает: двое, один пограмотнее, другой попроще – это Жучок...

– А первоклассник? Внук или внучка?

– Пусть Вовчик расскажет.

Вовчик рассказал.

...Выслеживая Мотю, он выбрал момент, когда они поравнялись с ларьком, где торговали школьными товарами.

– Теть, – нахально дернул Вовчик Мотю за рукав. – Подарите рубль, а? На тетрадку не хватает. А скоро в школу.

– Сирота, что ль? – пожалела его тетя Мотя.

– Не, мы многодетные. На всех не хватает.

Разговорились. И в конце беседы тетя Мотя пожелала ему хорошей учебы, «а то будешь, как мой внучок-оболтус. Чуть на второй год в первом классе не задержался. Пол-лета у меня жил, задания выполнял. Пойдем, милок, у меня дома от него тетрадки остались».

Вовчик благоразумно отказался – не стоило ему лишний раз светиться перед ее жильцами.

– Мне такие тетрадки не пойдут, – важно заявил он. – Мне для третьего класса нужны.

И, получив рубль, стал выбирать себе покупку.

– А вообще, – сообщил Вовчик в завершение своего рассказа, – я с этими жуликами уже подружился. Они мне поручения дают. Скоро вместе с ними музей грабить пойду, – самодовольно похвалился мальчишка.

– Это как? – все буквально остолбенели от такого нахального заявления.

– Это мой секрет. Военная тайна. Нет, – поправился Вовчик, – военная хитрость. Я им в музее ловушку устрою. Мышеловку такую.

– А как же ты их заманишь?

– Сыром. Скажу как-нибудь, что вот эти каменные часы и табакерки из Америки на реставрацию увезут, – вот они и засуетятся. Только вы мне помогите в одном деле. Потом скажу...