Скелеты в тумане - Гусев Валерий Борисович - Страница 29

Алешка немного помялся, но признался:

– Снаряд новой системы.

– Он не взорвется у меня под головой? – испугалась мама.

– Нет, он другого действия. – Подумал немного и выдал: – Психологического, наверное.

И мы, наивные, решили, что Алешка готовил листовки с призывом к бандитам сдаваться на милость правосудия.

Впрочем, никто особенно Алешкиными снарядами не интересовался, все очень хотели спать...

Утром он встал раньше всех, вытащил из-под маминой подушки свой сверток, еще немного покопался и слинял на море.

Когда я пришел звать его на завтрак, на борту нашей лодки красовалось название, сделанное остатками маминой помады: «Искатель приключений». Добился-таки своего. Навел морской порядок. При поддержке Акимыча.

– А как же! – сказал тот. – Хорошее имя. Однако, длинное. Но решительное. – И опять захрапел, обняв берданку.

А я подивился, как за такое короткое время повзрослел Алешка. Даже в таком длинном названии сделал всего четыре ошибки. Правда, папа насчитал пять, а мама шесть. Но это мелочи. А как же?

После завтрака мы отнесли некоторые мамины вещи в пещеру.

Маме там очень понравилось, но она сказала, что будет только ночевать в пещере, если мы задержимся, а день будет проводить в лагере. Готовить еду и кормить Акимыча. Под его охраной.

– Ты поосторожнее с ним, – посоветовал папа, – не давай ему инициативу проявлять. А то опять что-нибудь натворит. И на деревья не пускай.

– Все вы одинаковые, – легкомысленно отмахнулась мама.

И вот мы все проверили, уложили в лодку и подняли паруса.

Мама долго стояла на скалистом берегу и махала нам своей вязаной шапочкой. А дед проводил салютом из берданки, едва не пробив нам парус.

Глядя, как уменьшается вдали одинокая мамина фигурка, я вдруг почувствовал, что у меня немного защемило сердце. И я подумал, сколько волнений и трудностей ей пришлось преодолеть из-за нас. И решил, что следующий отпуск она проведет под магнолиями. На дискотеке. В обществе интеллигентных людей. Вдали от бандитов, пиратов, комаров и змей...

Чтобы не болтаться без толку по всему Белому морю, мы сперва взяли курс на восток и планировали оттуда прочесать по порядку ближайшие острова. Заглядывая к тому же в каждую укромную бухточку, где мог сидеть в засаде участковый.

Мы шли в бейдевинд левого галса (как сказал папа), и я, забывая о цели нашего плавания, ненасытно любовался скалистыми берегами и песчаными отмелями. Наверное, потому, что скоро придется с ними прощаться. А когда мы в другой раз сюда выберемся? Кто знает?

Весь день мы провели в море. Безрезультатно. Нам даже не встретились рыбаки, которые наверняка могли подсказать, где искать участкового.

Усталые, мы вошли в маленькую симпатичную бухту и бросили якорь. На берег выходить не стали. Поужинали своими запасами, запили их чаем из термоса, расстелили в лодке спальные мешки.

Я лежал на спине и долго не мог уснуть. Смотрел в ясное, полное звезд небо. Лодка немного ходила на якоре, и поэтому казалось, что звезды медленно движутся туда-сюда по своим вечным и великим делам.

Было очень тихо. Только прошумит какая-нибудь запоздалая птица, провоет где-то в лесу одинокий волк, да плеснет за бортом то ли шальная волна, то ли большая рыба. И еще что-то все время шуршало за головой. Уж не мышь ли завелась на корабле? Морская.

С этой мыслью я и заснул. И правильно сделал. Потому что, если бы узнал, что там шуршит, я тут же, прямо в одежде, и с диким воплем маханул бы за борт...

Утром мы снова вышли в море. Сегодня оно было голубое. И казалось особенно чистым и свежим. Ветра почти не было. И лодка («Искатель приключений») лениво скользила по зеркальной воде с обвисшим парусом к ближайшему острову.

Он был небольшой, обычный – камни и несколько берез с уже пожелтевшей листвой. Мы обошли его кругом и взяли курс на следующий.

Так от острова до острова добрались до Чертова пальца. Он одиноко торчал своим острием посреди большого залива. Участковый за ним никак не мог спрятаться, и мы решили заглянуть в «бидон» – не сидит ли он там в засаде? И если он там, то разбудить его и сделать важное сообщение о местонахождении опасных преступников, объявленных в розыск.

Вокруг было спокойно. Папа сидел за рулем, поставив ружье между колен, Алешка возился в кокпите со своим бомбометателем, а я расположился на носовой палубе впередсмотрящим.

И тут из узкой щели «бидона» осторожно высунул свою морду МРБ. Было похоже, будто опасный зверь выглядывает из норы, готовясь идти на охоту.

Катер медленно вышел на морской простор, прибавил ход и направился в сторону Лесозавода. Папа говорил, что там целый архипелаг мелких островов, среди которых множество подводных камней. Рыбаки туда не ходят, потому что очень опасно – можно порвать сети и пробить днище, сесть на камень, как жук на булавку. А потом лодку добьют волны – там очень сильный прибой во время прилива. Видимо, там пираты хотели спрятаться до более удобной поры.

Нас они пока не заметили – солнце стояло за кормой «Искателя». Но если разглядят его среди играющих на волнах солнечных бликов, нам от них в такой легкий ветер ни за что не уйти.

– Приготовиться к повороту, – тихо сказал папа. Он хотел укрыться за ближайшей косой.

Папа положил руль на правый борт – и тут же торжествующе и злорадно взревел над морем гудок. МРБ тоже резко изменил курс и бросился за нами в погоню.

Ну что мы могли сделать? Ветер был попутный, но слишком слабый, чтобы наш маленький парус мог тягаться со стосильным двигателем. Нырнуть за косу, пойти по мелководью, где нет хода катеру, или выброситься на берег мы не успеем.

Оставалось принимать бой.

Я взял у папы ружье и вставил магазин с патронами. Алешка выбрал из своего боезапаса булыжник потяжелее и вложил его в половник.

Смешно или грустно. Протаранят они нас своим тупым носом и пойдут себе дальше. Разбойничать на земле и на море.

Ну уж нет! Так просто им нас не взять. Столько злости на них накопилось, что, если надо, – на абордаж пойдем, но не сдадимся.

Между тем, как ни работал папа шкотом, как ни старался прибавить скорость, катер неумолимо нас нагонял, угрожающе ревел гудком. От этого рева хотелось зажать уши. Или проснуться. Далеко-далеко отсюда, в теплой постели, в уютной квартире.

Катер подошел вплотную, но почему-то не ударил нас носом в корму, а стал обходить и пошел рядом, постепенно приближаясь.

За штурвалом в рубке с разбитым стеклом стоял капитан со здоровенной шишкой на лбу. На носовой палубе, расставив ноги, покачивался Голландец, что-то сжимая в правой руке. А Филя трусовато высовывался из-за фальшборта.

Катер все больше теснил нас. Я понял их коварный замысел: они хотели перекрыть нам своим корпусом и без того слабый ветер.

Папа взял немного круче к ветру, но это помогло ненадолго. Нос МРБ вместе с Голландцем зловеще приближался к нам. И в тот момент, когда парус обвис бессильной тряпкой, Голландец взмахнул рукой и бросил в нас какой-то предмет, за которым, я успел заметить, хвостиком вертелась струйка дыма.

– Я – обидчивый! – крикнул пират вдогонку ему.

Предмет со звоном упал на носовую палубу «Искателя», и она мгновенно вспыхнула и загудела яростным пламенем.

Бутылка с бензином, мелькнула мысль. И ноги чуть не подкосились.

– Дима, брезент! – крикнул папа не своим голосом, выводя меня из столбового состояния.

Я отбросил ружье, схватил брезент, окунул его в воду и набросил на полыхавшую палубу.

Нам повезло – мне удалось задушить огонь с первого раза. А Алешке – влепить осторожному Филе в лоб камешком. Да так, что Филя грохнулся на спину, и долго из-за фальшборта торчали его задранные ноги.

Капитан катера, узрев, что на нашем борту находится секретное оружие, с которым он уже ознакомился путем лобового столкновения, так резко повернул штурвал, что Голландец отлетел к борту и выронил вторую бутылку. К сожалению, она скатилась в воду, а не взорвалась у них на палубе.