Восхождение Примарха 2 (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 44

Бывают такие картинки, на которые нужно смотреть под определённым углом. И тогда ты видишь совершенно другое изображение. Так и тут. Я просто попытался посмотреть со стороны на то место, в котором мы находились. И понял, что мы внутри моего физического тела. Точнее, в его проекции.

Совсем рядом с яркой звездой новообразованного эфирного сердца покоилось сердце обычное, которое остановилось и теперь никак не желало снова биться. Точнее, не так. Желать-то желало, но что-то ему мешало.

«Почувствуй свой пульс, — говорил мне Ван Ли. — Услышь ток крови».

Я замер. И полностью сосредоточился на своей крови. Сейчас она стояла, так как ничто не гнало её по организму. Но это было неправильно. Нужно заставить работать это тело. Кровь должна двигаться, сердце биться, эфирное сердце аккумулировать и перерабатывать эфир.

Подчиняясь единому чувству — жажде жизни, я потянулся к собственному сердцу, возвышающемуся над нами, словно диковинному зданию с красными трубками. Но, приближаясь к нему, я рос, увеличиваясь в размерах. И вот моё собственное сердце легло в мою несуществующую руку. Возможно, я отрастил её из эфира. Но точно не уверен.

Я вспомнил ритм своего пульса. Как он отдавался в моих ушах.

Пум-пум, пум-пум, пум-пум…

И в такт этому я принялся сжимать сердце воображаемой или эфирной ладонью.

Пум-пум, пум-пум, пум-пум…

Мне показалось, что сердце моё вздохнуло, хотя, конечно, это было не так. Затем оно сделало пробный толчок крови. А затем заработало в почти привычном ритме. Пару раз пропустило удары, и, наконец, полностью восстановило ток крови.

Я почувствовал, что меня куда-то уносит. Просто утягивает прочь от Архоса.

— Ты — настоящий Примарх, — сказал тот, и вдруг из-за его спины выглянули паучьи лапы. — Я горжусь тобой.

Но мне было не до сантиментов. Я же не для того всё это терпел, чтобы просто запустить старое сердце, так? Пролетая мимо яркой звезды эфирного сердца, я пустил в него поток собственной силы такой мощи, какую только мог притянуть.

Звезда приняла этот поток. Сначала ничего не происходило, кроме того, что меня увлекало всё дальше и дальше в ту область, где была голова. Затем звезда немного померкла, словно перерабатывала мою силу, и это внезапно потребовало от неё больших затрат.

И уже в самый последний миг, перед тем как сознание снова на мгновение погрузилось в пустоту, я увидел, как звезда моего эфирного сердца засияла с такой силой, что грозила выжечь глаза.

— Получилось! — закричал я, не в силах сдержать эмоции. — Получилось!

И тут же услышал сдавленные рыдания.

Открыв глаза, первым делом я увидел ошарашенное лицо Беллы, залитое слезами. Прямо сейчас у неё потихоньку открывалась нижняя челюсть.

— Мамма миа, ми ай спавентато! — из-за эмоций она перешла полностью на итальянский, но быстро справилась. — Я думала, что потеряла тебя.

— Сколько меня не было? — спросил я.

— Три с половиной минуты, — сквозь слёзы счастья проговорила бабушка. — Допускается же не больше одной.

— В смысле, допускается? — поднимаясь, уточнил я.

— Эфирное сердце может заработать только в случае остановки основного, — Белла развела руками.

— А почему не предупредила? — удивился я.

— Обычно люди пугаются и отказываются. Боги мои, это были самые долгие минуты в моей жизни. Стой! — она внимательно смотрела мне в область груди. — Сколько же ты впитал магий? Боги…

— Я не знаю, — честно признался я. — Из-за столь долгой клинической смерти понять это невозможно. Но стихийные и ментальную — точно. С этого и начнём.

— Первый раз такое вижу, — призналась бабушка. — Ты будешь великим правителем, если справишься со всем этим.

«Да что вы оба заладили?» — хотел спросить я, но в этот момент понял, что раздражаюсь. А это было лишним.

Я видел, что моя бабушка находится на грани нервного срыва. И в этот момент в моей груди потеплело. Словно та звезда, что жила в моём теле что-то хотела подсказать. И ещё я понял, что могу успокоить Беллу, чтобы все переживания сегодняшнего вечера в ней улеглись.

Я потянулся к ней совершенно новым для себя способом. Словно из моей головы выросли щупальца, усеянные мягкими тёплыми ворсинками, словно игрушечными. Я обнял ими голову бабушки, и она тут же успокоилась, всхлипнув напоследок.

А я увидел.

Вот я лежу перед ней с открытыми глазами, и она желает мне успеха. Затем я закрываю глаза и начинаю призывать различные силы магии. Она смотрит на меня и периодически следит за приборами.

А затем началось нечто жутковатое. Меня начало трясти, словно внутрь или, наоборот, наружу рвались невидимые духи. Моё тело швыряло из стороны в сторону, грозя вырвать провода и датчики. Наконец, я затих, но вместе с этим остановилось и моё сердце.

Тут бабушка ещё проявила образцовые выдержку и мужество. Она, подчиняясь определённому алгоритму действий, перевела аппаратуру в режим реанимации, но… ничего не случилось. Я по-прежнему лежал пластом. На исходе второй минуты Беллу объяла паника.

Она бегала от аппарата к аппарату и раз за разом нажимала нужные кнопки.

Всё было бесполезно.

Тогда она оборвала половину проводов и принялась делать мне непрямой массаж сердца.

Сдалась она лишь минуты через три. Буквально за несколько секунд до того, как я пришёл в себя.

Я на автомате вытер губы. И это не укрылось от Беллы. Но я видел её порозовевшие щёки и здоровый блеск в глазах. За несколько секунд я полностью снял её нервное напряжение.

— Не бойся, ничем не заражу, — усмехнулась она и подняла приготовленный бокал. — Вот даже как ты теперь можешь, — добавила она, отпив глоток.

Я не стал уточнять, имеет ли она ввиду нахлынувшее на неё спокойствие, или то, что я увидел то, чем она занималась тут в моё отсутствие.

Я хотел что-то ответить. Что-то остроумное, вроде того, что обнажённого красавца без сознания каждая готова поцеловать, но тут ощутил укол беспокойства. Во мне росло старое, не скажу, что доброе, чувство тревоги.

— Мне кто-нибудь звонил? — спросил я, резко вставая, чтобы одеться.

Но тут же закружившаяся голова усадила меня обратно.

«Ты чего удумал? — спросил Архос. — Тебе после такого сутки лежать надо! А ты опять геройствовать собрался».

«Сам говоришь, что я буду великим правителем. А такому грех прохлаждаться».

Однако мне пришлось уступить. Слабость не давала сделать и шагу.

Белла принесла мой телефон и бутылку красного вина.

Девяносто восемь пропущенных вызовов. Несколько последних от деда. Я тут же набрал.

— Никита! — голос, убитый горем, но от моего звонка явно приободрившийся. — Где ты пропадал, черти тебя дери⁈

— Всё в порядке, — ответил я. — Нужно было немного прокачаться. Что-то случилось?

— Да, — голос деда поник. — Ростислав умер.

— Я утром приеду, хорошо? — сказал я. — Сейчас не могу.

— Хорошо, Никит, — вздохнул дед. — И не пропадай больше. Тем более, тут такое дело… — он замялся. — Приедешь, расскажу.

— До встречи, — сказал я и нажал отбой.

* * *

Валя, конечно, предполагала, что на неё могут выйти в связи с пожаром в рок-клубе, но не думала, что так быстро. Она даже знала, как будет врать следователю, если что. Вот только не ожидала, что следователь этот будет из имперской безопасности, а допрашивать её будут в зловещем здании на Лубянке. Где-то в подвалах, куда и свет дневной не попадал.

Хуже всего было то, что тут не действовала магия. Вообще. Как отрезало. Судя по всему, где-то рядом находился мощный артефакт, которому такое было под силу.

Но её хотя бы не били. Спрашивали по делу: что да как. Когда она начинала врать, что не понимает, о чём говорит следователь, тот это совершенно игнорировал.

— Итак, — монотонно произносил он раз за разом, — вы пытались поджечь волосы Катерины Громовой, потому что приревновали её к Никите Державину? Но не рассчитали своих сил и устроили пожар?