Восхождение Примарха 2 (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 27

— Мог бы обвинить тебя в предвзятости, — улыбнулся я. — Но не могу, так как ты права на сто процентов.

Я пригляделся к портрету. Женщина, изображённая на нём, действительно была очень красива. Тёмные волосы водопадом спускались с её плеч ниже талии, глаза смотрели задорно, щёки горели румянцем. Вся тоненькая, стройненькая, горячая. Мне показалось, что она не из наших краёв. А откуда-то, где жаркое солнце согревает кровь куда сильнее.

Подойдя к портрету, я, как и сестра, прикоснулся к нарисованным волосам. Удивительно, но кончики пальцев, словно ощущали их шелковистость и мягкость. Я провёл пальцами вниз по картине, пока не увидел надпись в нижнем углу.

«Юлия Державина».

Хотел уже отойти, но тут увидел, что из-под разломившегося подрамника выглядывает ещё какая-то надпись.

«Урождённая Донатова».

Донатова. Эта фамилия тут же всколыхнула мою память.

А ещё ниже с помощью уже магического зрения я разглядел ещё.

«July Donato».

Стоп! Джулия Донато. Антонио Сан-Донато — последний глава рода Сан-Донато, сражавшийся в одиночку с целой армией. Получается, что… Что… Да быть того не может!

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнула Карина, поскольку мы были в её комнате.

— Простите, — к нам вошёл Кристоф. — Там папенька ваш, — он кивнул нам обоим, — Карину Александровну к себе вызывает. И должен предупредить, он очень-очень зол.

Сестра вмиг поникла, словно из неё выпустили весь воздух, и направилась к выходу. Я остановил её, положив руку на плечо.

— Посиди пока тут. Я сам схожу.

По пути я заглянул к безопасникам и запросил видео с камер в портретной галереи. Сделав себе копию, я отправился к отцу.

* * *

— Она меня убила! — причитала баронесса, заламывая руки. — Просто взяла и убила! Я к ней со всей душой, как к ребёнку любимого человека! Учителя позвала по доброте душевной, а она меня убила!

Александр Игоревич Державин сидел возле кровати баронессы фон Боде и пытался держать её за руку, которую Матильда постоянно вырывала из его ладоней, но затем вкладывала назад. На её лбу красовалось огромное чёрное пятно, которое пока никак не поддавалось медикам.

Кондратий на все вопросы разводил руками и говорил, что нужны анализы для понимания, как с этим бороться.

— А голова… — пытаясь подобрать слова, говорил Державин. — Сильно повреждена? Мозг, там?

— К счастью, мозг совсем не задет, — ответил на это семейный врач, отвернулся от Державина и усмехнулся в кулак, сделав вид, что откашливается. — Повреждения исключительно поверхностные.

— Слава богам, — сказал на это Державин.

А теперь он сидел у кровати Матильды и выслушивал её причитания.

— Ты пойми, — говорила баронесса. — Её этот азиат плохому научит. Уже научил. Ничего она там не контролирует, как ты говорил. Посмотри на меня, она же специально меня убила. И это только начало. Я теперь буду ходить по этому дому и вздрагивать.

— Милая моя, — проговорил Александр Игоревич. — Что я могу для тебя сделать, любимая?

— Убери ты этого противного китайца, а? И девчонку под замок посади, ну, пускай научится вести себя на людях. Ты же сам потом краснеть будешь от её закидонов.

— И то верно, — вздохнул Державин. — Как ты себя чувствуешь, хорошая моя?

— Плохо. Как будто меня молнией в голову шандарахнули, — добавив в голос слёз, но до ужаса фальшиво проговорила баронесса.

Однако Александр Игоревич словно не замечал фальши.

— Я отойду ненадолго, — попросил он. — Поговорю с дочерью.

— Накажи её, любимый! — проговорила Матильда угасающим голосом. — Пусть знает, что нельзя так с людьми себя вести!

* * *

— Кажется, я сестру твою вызывал, — сказал мне отец, когда я вошёл в его кабинет. — Где она?

— Она у себя, — ответил я. — И тебе здравствуй.

— Извини, — буркнул отец, отводя взгляд. — Просто настроение ужасное. Ещё бы, когда твоего любимого человека молниями бьют. Я очень зол!

— Отец, — проговорил я, как можно более спокойным тоном. — Твоего любимого человека второй день третируют по малейшему поводу. Твоему любимому человеку, а по совместительству младшей дочери не дают спокойно тренироваться и работать над собой…

— Да не дают ничего эти тренировки! — внезапно взорвался отец. — Права Матильда, это бессмысленная трата времени! Как была взбалмошной, так ею и осталась. А ты? Тоже лицо воротишь от моей женщины! Я после смерти матери вам всего себя отдал! Воспитал, выкормил, взрастил! Всё положил на алтарь вашего благополучия! А вы что? Я же не прошу многого взамен. Только дайте мне побыть счастливым, вот и всё!

— Отец…

— Что «отец»? Я в кои-то веки привёл в дом красивую девушку, а вы сразу в штыки! Только Коля меня понимает. Но он и сам сейчас с кем-то общается. А вы почему-то решили, что можете мне указывать, с кем мне общаться. Никогда такого не будет!

— Отец…

— Да, я тоже хочу быть счастливым! Представь, даже в своём возрасте хочу просыпаться рядом с женщиной! Нашёл ту, что меня полностью устраивает. Привёл домой, думая, что у меня взрослые и воспитанные дети. И что я вижу? Мою женщину молнией в лоб! Всё, сил моих больше нет. Карина наказана, до конца года под замок, а там посмотрим на её поведение. Ван Ли я отошлю обратно деду, сможешь с ним там заниматься.

— Отец! — на этот раз я рявкнул, и он, наконец, замолчал, уставившись на меня. — Карине нужны эти тренировки. Твоя Матильда решила избавиться от портрета матери в общей галерее. Карина это увидела и попросила этого не делать, на что была послана на край света с попутными ветрами. Ты пойми, если бы не тренировки, от твоей горячо любимой женщины осталась бы горстка пепла, которую можно было бы в совочек собрать, а затем с крыши небоскрёба развеять.

— Не могла она так поступить, — заявил отец, впрочем, не сильно уверенным голосом. — Матильда — хорошая.

— Возможно, — я поднял ладони в примирительном жесте. — Для тебя так оно и есть. Но знай, она сделает всё возможное, чтобы отстранить от тебя всех здравомыслящих людей. Она уже этим занимается, если ты не заметил.

— Как вам не стыдно? — совсем тихо пробурчал Александр Игоревич.

— Стыдно, конечно, — проговорил я, и отец тут же вскинул на меня взгляд. — Что здравомыслящий человек не видит, как им крутят, словно слонёнок хоботом. Кстати, камеры из портретной галереи ещё можешь посмотреть. Очень познавательное кино, знаешь ли.

— А вы — хам, молодой человек, — сказал отец, садясь в своё кресло.

Кажется, он признал своё поражение, но мне от него было нужно совсем не это.

— Я вообще по другому поводу пришёл, — я стал прохаживаться по кабинету, потому что так мне лучше думалось. — Скажи, пожалуйста, а у нас остались родственники со стороны матери?

Он снова вскинул на меня взгляд, но теперь ошарашенный. Такого вопроса он точно не ожидал.

— Из родственников с той стороны, — глухо проговорил он, — у нас только полоумная бабка в Крыму. Но она перестала с нами общаться после смерти Юли. А больше никого.

— Тогда у меня есть к тебе предложение, — я понял, что разрешить конфликт прямо сейчас не смогу, но, по крайней мере, смогу немного оттянуть его развитие.

— Какое же? — спросил отец.

— Завтра же я сдаю теоретическую часть экзаменов в академии. Затем решаю вопросы с заводом, там ненадолго. Карина и Ван Ли как раз за это время соберутся. Потом я приеду и заберу обоих в Крым. Мы поедем навестить бабушку. А у вас тут как раз страсти улягутся. Может, ты что-то видеть начнёшь. Ну, как тебе идея?

Александр Игоревич сцепил руки в замок и принялся хрустеть суставами. В подобной задумчивости я его ещё ни разу не видел. В нём боролись два противоречия, и он никак не мог отдать предпочтение какому-то одному из них.

Наконец, он решился.

— Хорошо, езжайте. Но после этого мы собираемся тут и кардинально решаем, как живём дальше.

— Отлично, — сказал я и протянул ему руку. — И не серчай, мы тебя любим.