Мятежное сердце - Фетцер Эми - Страница 4

– Думаете, я упаду в обморок или сделаю другую подобную глупость?

– Ты выглядишь немного бледной.

– По сравнению с вашим зеленым лицом? – высокомерно заявила Микаэла, и когда Рейн улыбнулся, приказала, хотя он и не думал шевелиться: – Лежите спокойно.

Пока она исследовала рану, Лилан принес шкатулку тикового дерева, вытащил из нее длинные щипцы, опустил в миску и ошпарил кипятком.

– В следующий раз, прежде чем прикасаться к нему, вымойте руки, – рыкнул он.

Прикрыв рану, Микаэла послушно встала, засучила рукава и вымыла руки, а тем временем Бейнз насыпал порошки и истолченные травы в чашку с горячей водой, после чего отнес капитану. Тот, глотая питье, не отрывал светлых глаз от пленницы. «Он просто завораживает меня своим взглядом», – подумала девушка.

Рейн чувствовал ее неуверенность, однако ему вдруг почему-то захотелось подольше удержать Микаэлу возле себя, даже если она разбередит его рану, ища пулю. А то, что в сравнении с прежними эту рану можно считать пустяком, девчонке знать необязательно. Пусть она немного пострадает.

Микаэла подошла к нему, держа завернутые в ткань инструменты, от которых шел пар.

– Я не уверена, что…

Он довольно резко приподнялся, и она хмуро взглянула сначала на него, затем на пустую чашку рядом с кроватью. «Не спрашивай ни о чем», – приказала она себе.

– Ты найдешь пулю и вытащишь ее.

– Грандиозная идея, – насмешливо произнесла она. – Почему я раньше об этом не подумала?

Рейн улыбнулся.

Проигнорировав его улыбку, Микаэла плюхнулась на табурет и сняла пропитанную кровью ткань. Синий порошок исчез, наверное, уже впитался в кожу, кровотечение прекратилось, жаль, что придется снова бередить рану, чтобы добраться до пули. Она проделывала такое со своим отцом, правда, рана не была делом ее рук, да и отец в это время ничего не чувствовал, не смотрел на нее стервятником.

– Будет больно.

– Не больнее, чем теперь, – фыркнул Рейн.

– Вы уверены, что не предпочли бы находиться в бессознательном состоянии?

– И как же ты приведешь меня в такое состояние?

– Например, стукну вас рукояткой пистолета по голове. Великолепная идея, по-моему.

Он засмеялся, и что-то затрепетало у нее внутри, словно крылья бабочки. Приятный раскатистый смех, без всякой злобы.

– Сейчас будет еще больнее, – предупредила она, запуская палец в рану, нащупала пулю, а потом ухватила ее щипцами.

Рейн не шевелился, только смотрел на нее, его дыхание оставалось равномерным, и Микаэлу восхитило подобное мужество. Бейнз, стоявший рядом, подавал ей лоскуты, чтобы вытирать свежую кровь.

Пуля выскользнула из щипцов. Она дважды пыталась извлечь кусочек свинца, и вновь открывшееся кровотечение подсказало ей, что Рейн может не пережить новой попытки. «Господи, помоги, иначе, не убив на дороге, я убью его здесь».

– Не заставляйте меня делать это, – умоляюще сказала Микаэла.

– Ты сама загнала ее туда, – ответил Рейн и провел ладонью по ее руке, мысленно произнося древние слова, чтобы вытянуть страх девушки на себя.

Микаэла вдруг ощутила тепло и покой, будто погрузилась в ванну. Она посмотрела на длинные смуглые пальцы, накрывшие ее руку, затем подняла глаза на Рейна.

До чего он красив: изогнутые черные брови над очень светлыми глазами, резкие черты лица, смягченные теплым оттенком кожи, под белой рубашкой проступают рельефные мышцы безволосой груди. Микаэла чувствовала, что, несмотря на внешнее спокойствие и расслабленность, он готов отреагировать на любые изменения в ее поведении. Осознание этого почему-то обострило ее восприятие, она заметила даже мелкие детали: тонкий шрам над бровью, цепочку на шее, то, как в свете лампы его черные волосы отливают синевой, что они подстрижены иначе, чем у большинства англичан. Это свидетельствовало о независимости Рейна, не подчинявшегося требованиям моды, не склонявшегося ни перед кем…

– Давай, – тихо прошептал он, будто прочитав по глазам, в какую сторону повернули ее мысли.

Повелительный тон заставил Микаэлу снова взяться за щипцы. Пуля вышла с первой же попытки, и она тотчас накрыла рану свежим тампоном.

– Иголку и нитку, – попросила она Бейнза, но тот протянул ей только иголку.

– Используйте его волос.

Микаэла нахмурилась. Рейн кивнул, она встала, еще раз вымыла руки и вновь склонилась к нему.

«Гром и молния, следовало поручить это Бейнзу», – подумал Рейн, чувствуя исходящий от девушки аромат. Черт побери, у него нет времени на женщин, особенно на тех, которые прежде стреляют, а уж потом разговаривают. И все же Микаэла восхищала его своей прямотой и решительностью, хотя он знал, что ей очень страшно. Рейн ухватился за покрывало, чтобы не погладить ее ягодицы, и даже не уловил, когда девушка срезала у него прядь волос.

А Микаэла, не замечая его смятения, вдела наконец волос в иголку, завязала узелок и принялась зашивать рану.

Рейн взглянул сначала на рану, потом на девушку.

– Будьте любезны красивой «елочкой».

Она увидела в его глазах смех и покачала головой:

– Вы еще можете шутить?

– А ты предпочитаешь, чтобы я разразился ужасными проклятиями?

– Это принесло бы вам облегчение.

Он пробормотал несколько слов, кажется, по-французски. Микаэла нахмурилась, а Рейн засмеялся.

«Какой у нее свирепый взгляд», – подумал он, морщась от боли.

– Что вы сказали?

– Я пожелал тебе волосатых рук и бородавок.

– О! Достаточно было несколько раз произнести: «Черт бы тебя побрал, несдержанная женщина».

– Чтобы пропало такое замечательное проклятие? – спросил он и, заметив ее испытующий взгляд, добавил: – Может, снять его?

– Я не верю в проклятия, – ответила Микаэла.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда твое хорошенькое личико покроется бородавками.

«Мне не поздоровится и без проклятия, если я не сбегу отсюда», – подумала она, наклонившись, чтобы откусить кончик волоса.

– Оставь. – Рейн провел указательным пальцем по ее сомкнутым губам.

Его взгляд скользил по ее лицу, завиткам длинных волос, спадавших на здоровую руку.

– Ты красива, Микаэла.

Она вспыхнула, но в карих глазах осталась тень вины.

– Мне очень жаль, Рейн.

– Знаю, маленькая убийца.

Рейн приподнялся на локте, его неумолимо тянуло к этой девушке. Он жаждал прикасаться к ней, чувствовать ее вкус, запах, который действовал на него лучше всякого наркотика. Микаэла не отстранилась, застыв в ожидании, и его чресла мгновенно отяжелели, налились пульсирующей кровью, глаза пылали, зрачки казались огромными. Ресницы у нее сами собой опустились, тело, словно налитый доверху кубок, наполнилось приятной истомой, и ее охватила горячая дрожь нетерпения. Она еще никогда в жизни не испытывала подобных ощущений.

Микаэла забыла обо всем. Забыла, что находится на корабле в окружении грубых мужчин, что они могут легко связать ее и увезти с собой.

Палец Рейна очерчивал контур ее влажных губ, она чувствовала на них теплое дыхание и знала, что сейчас рискует гораздо большим, чем поцелуй.

Она рисковала своей свободой.

Микаэла отпрянула, вскочила на ноги, опрокинув табурет, и осуждающе взглянула на него. Ее страх был настолько очевиден, что Рейн ощутил во рту горечь.

Видимо, несмотря на вызывающую, как у дерзкой служанки, самоуверенность, она еще невинна.

А Микаэла всматривалась в его такое близкое, но бесстрастное лицо, и по спине у нее пробежал холодок. Бейнз хотел перевязать капитана, но Рейн потребовал, чтобы тот позвал девушку. Рулевой приказа не выполнил, поэтому она, украдкой оглядев роскошную каюту, заполненную переживающими за своего капитана членами команды, незаметно двинулась к выходу.

– Ну, сэр, вы скажете, кто это вас так, чтобы мы смогли поймать этого негодяя? – спросил Бейнз.

Подхватив юбки, Микаэла бросилась вон, проскочила коридор и вылетела на палубу. Судно покачивалось на волнах, но Микаэла преодолела сходни буквально за несколько секунд.