Меня зовут Виктор Крид (СИ) - Француз Михаил - Страница 18

Его шатало. Он был физически слаб и лично в моем восприятии напоминал Акселератора из анимешки про эсперов, что я смотрел еще в "той" жизни. Может быть полосатой робой, которую он до сих пор ни на что другое не поменял. Может быть полностью седыми волосами. А может быть общей хрупкостью телосложения. Может немного безумным взглядом. Не знаю. Просто у меня создавалось именно такое впечатление от него.

Он ничего не говорил, только молча опирался на мое плечо. Поначалу. Потом я просто подхватил его на руки и понес к выбранному им для себя домику. Парнишка практически ничего не весил. Одни кости, обтянутые кожей и самый минимум мышц. Видно сыворотка использовала все возможные ресурсы его тела. И самого тела почти не осталось.

Отнес. Притащил несколько банок тушенки и галеты с последнего отбитого и угнанного конвоя с продуктами. Накормил. Уложил спать.

А еще через девять часов, которые я снова провел, не отходя от кровати Макса, он проснулся. И взгляд его приобрел осмысленное выражение...

* * *

Я летел, сидя прямо на полу перед смотровой дырой в нем, рядом с расстеленной картой. Бесполезный компас валялся где-то в стороне (его стрелка крутилась со скоростью хорошего вентилятора, что не удивительно рядом с ТАКОЙ мощности магнитными полями).

Летел на чем?

На летающем... пусть будет шаре. Очнувшийся Эйзенхарт поразил даже мое воображение. Он снова плотно поел, а потом молча встал и пошел.

Куда подальше от людей. Туда, где было свободное пространство. А я, дурак-дураком, словно привязанный поплелся за ним. И стоило ему остановиться, началось нечто, сносящее крышу своей масштабностью.

Макс закрыл глаза и расслабленно развел руки в стороны, чуть откинув голову назад. А воздух вокруг словно загудел. Но не в обычном диапазоне. Я воспринимал это "гудение" чем-то в области грудной клетки. Или желудка. Так и не понял точно.

Затем со всех сторон начал слетаться металл. В самых разнообразных видах и формах: от труб и перекрытий, танков, артиллерийских орудий, машин, до колючей проволоки, проводов, разных кабелей, даже отдельных пуль, обильно засевавших окрестную землю после двух недель боев.

Все это слеталось в одну огромную кучу. Слеталось и слеталось. Даже не знаю с какого расстояния. Но куча была громадна.

Когда, по его мнению, металла стало достаточно, куча поплыла. Она стала однородной каплей, которая Расплющилась в "блин".

"Блин", на котором в следующие сутки, разместились сто тысяч человек! Представьте себе масштабы! И впечатлитесь. Я вот впечатлился. Просто с отвисшей челюстью и стеклянными глазами сел на жопу прямо там, где стоял.

Одно дело читать комикс или смотреть по телику, как этот человек (а человек ли) поднимает из земли нефтедобывающие платформы и вырывает ракетные шахты, другое - увидеть это лично.

В общем меньше чем за сутки Освенцима не стало. На его месте осталось лишь свежеперепаханное поле, засыпанное мелким каменным и кирпичным крошевом, в котором не осталось и единой малой частицы металла.

А после погрузки, на "блин" вошли мы с Максом. И блин начал расти по краям. Расти и заворачиваться вверх, пока не сомкнулся над нашими головами непроницаемым куполом.

Я видел, что мы взлетаем. Но видел это только через дыру в полу, которую специально для того, чтобы ориентироваться, создал Макс рядом со мной и с собой.

Про компас я уже говорил. Но Макс магнитный полюс Земли чуял лучше любого компаса. А вот карта пригодилась.

Мы летели пять часов.

Пять часов держать в воздухе сто тысяч человек и дзенову тучу металла. Монстр.

Я создал монстра. Очередного. Судьба у меня, что ли такая?

* * *

Не хочу даже представлять, чего Николь стоило договориться с Союзом, чтобы нас встретили не залпы орудий и танков. Особенно учитывая, что связи в полете у нас не было по тем же самым причинам, что был бесполезен компас. Только зря тащили радиопередатчик с аккумуляторами на "блин".

Хотя... Даже если бы и начали стрелять, Акселю, как я про себя называл Макса за работой, это не принесло бы никаких неудобств. Почему я так думаю?

Да потому что провожали нас отнюдь не цветами. Да и летели мы не над страной пони, какающих радугой. Самолеты, зенитки, орудия... Все это было. И все это только снабжало металлом наш "шар", или скорее "полусферу".

Но не сидеть же нам под куполом вечно? Так что то, что приветствовать стрельбой не стали - уже хороший знак.

Но солдат, танков и орудий вокруг того места, где наш летательный аппарат приземлился, все равно было порядком.

Приземлились. Медленно опустились-истаяли стены. И вооруженным, готовым к бою и занявшим позиции солдатам открылась толпа измученных людей. Дети, женщины... Стариков почти не было - фашисты их и больных, либо слабых здоровьем, пускали под нож первыми. Оружия у нас не было с собой. Оно, как и весь металл улетело в постройку "блина", буквально вырываясь и вывертываясь из рук. Напомню - Макс-Аксель собирал весь металл. Некоторые даже погибли от этого, когда засевшие в телах и не извлеченные врачами пули и осколки внезапно были из этих тел вырваны. А уж сколько людей зубных протезов лишилось...

Так вот, солдаты увидели КТО прилетел в столь необычном летательном аппарате, и оружие в их руках само собой начинало опускаться. Ну не привыкли советские солдаты с детьми и женщинами воевать (нет, не спорю - были и отдельные части, что проводили карательные акции с конца революции и по начало войны, то там, то здесь. Те же Котовский или Тухачевский, которые славно "повеселились" на Тамбовщине во время Антоновского восстания. Но их было мало. Мерзавцев редко бывает много. Иначе общество из них состоящее не выживает. В основном же за Родину воевали честные и добрые, простые мужики под тридцать-пятьдесят лет (молодежь повыбили еще в сорок первом - сорок втором годах), у которых свои семьи по домам остались. А у многих дома эти к тому же на оккупированных территориях остались). Вот и опускались стволы в руках суровых обветренных мужчин.

Потом из толпы бывших лагерников вышли люди покрепче: Фьюри (а росту в ней сто восемьдесят с лишним сантиметров и отнюдь не анорексичное телосложение), Кэп, Картер, коренастый коротышка Логан, здоровяк Дум-Дум Дуган...

Я? Нет, я не вышел. Я остался сидеть, где сидел. Ко мне же сбоку привалился усталый, но счастливый Макс Эйзенхарт.

Кто встречал Николь со товарищи со стороны хозяев, я не приглядывался. Мне не было интересно. Тут уже политика. Дело было там. Дело закончилось здесь. А остальное - политика.

И, к сожалению, Макс в игре политиков теперь козырная карта. Причем ранга никак не ниже Джокера. Козырной Джокер. Жесть. Что за херня в голову лезет в такой момент. Закурить бы, да нечего. Ну и слава Вселенскому Разумному Началу. Дурацкая привычка. Не стоит ее себе подсаживать, а то буду, как выхлопная труба Логан, что с сигарой не расстается. Его по этому запаху, что уже даже в кожу въелся, как по красному пунктиру, выследить можно, даже неделю спустя, как он прошел.

Вот все удивляются, как канонный Саблезуб умудрялся канонного же Росомаху каждый его день рождения находить. Да элементарно - он его чуял. И примерно знал район обитания данного неспокойного субъекта (он ведь тихо сидеть просто не может - обязательно во что-нибудь вляпается. Что-нибудь мокрушное. Что за собой характерные тройные порезы на трупах оставляет).

Пусть я не пошел к ним, это не значит, что удачно вывернулся. Подошли ко мне они.

Имен не знаю - не стал интересоваться. Представительные такие дяди в кожаных плащах. Некоторые в форме НКВД.

- Мистер Крид? - обратился один ко мне.

- Я Крид, - повернул я к ним голову. Чуть подумал и поднялся во весь свой рост, безсознательно прикрывая собой оставшегося сидеть на месте Макса.

- У вас хороший русский, - заметил тот же человек, что начал разговор.

- Потому что я Виктор Иванович Крид. Сын бело-иммигранта. Русский я, - решил придерживаться такой линии поведения и истории я.