Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович - Страница 19

В конце концов генерал Трубецкой был 8 июля 1941 года снят с должности, через три дня арестован и предан военному суду[99], а Л. М. Каганович, получив строгий выговор, был снят с поста председателя Совета по эвакуации. Косыгин этому решению не удивился. С Кагановичем отношения у него складывались непросто, учитывая «взрывной» характер, жесткость, подозрительность, свойственные наркому путей сообщения[100]. Косыгин в противовес ему — спокойный, исключительно порядочный, хотя и не менее требовательный.

На пост руководителя Совета по эвакуации 3 июля 1941 года был назначен Николай Михайлович Шверник, входивший в совет с момента его образования. Косыгин и Микоян стали его заместителями. Шверник слабо разбирался в хозяйственных вопросах, кроме того, не мог похвастаться крепким здоровьем. Человеком он был очень осторожным, при возможности готов был переложить ответственность (как и лавры победителя) на своих заместителей, которых уважал как специалистов и которым доверял во всем.

Председатель Совета по эвакуации Н. М. Шверник. 1930-е. [РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1.Д. 859]

Повторим: конкретного, заблаговременно разработанного эвакуационного плана не существовало, не было и опыта планирования и осуществления в условиях военного времени перемещения — в таких масштабах и на такие расстояния — населения, оборудования промышленных предприятий, сырьевых и продовольственных запасов, культурных ценностей.

По воспоминаниям одного из уполномоченных Совета по эвакуации, он и его коллеги обращались в центральные библиотеки и архивы с просьбой подобрать литературу и документы, содержащие информацию об эвакуации во время Первой мировой войны. Увы, найти мало что удалось, да и времени не было. Опыт приобретался на практике, путем проб и ошибок[101].

В самом начале июля 1941 года А. Н. Косыгин и А. И. Микоян, центральные фигуры Совета по эвакуации, предприняли попытку выработать, хотя бы в общих чертах, единый план эвакуационных мероприятий. Он содержал 17 пунктов.

Пункты плана «сводили воедино» на «малом совете» двух лиц — Косыгина и Микояна.

Докладывал Косыгин:

— Итак, Анастас Иванович, из прифронтовых районов население должно эвакуироваться по приказам военного командования, а из других районов — по решению Совета по эвакуации. Причем в последнем случае контингент и очередность эвакуируемых, ход эвакуации — все определяется местными властями. Это и количество необходимых вагонов, маршруты, порядок и время погрузки в эшелоны. Процесс строго регламентируется. Списки эвакуируемых должны составляться в каждом из эшелонов повагонно и передаваться на руки начальникам эшелонов. Совнаркомам республик, областным и краевым исполкомам предписывается создавать отделы по эвакуации, разрабатывать маршруты эвакуации.

Микоян не спорил, так как все было уже обговорено.

— Необходимо четко прописывать правила формирования эшелонов с эвакуируемыми: назначение специальных уполномоченных для организации эвакуации, создание эвакопунктов и обеспечение их всем необходимым, подбор медицинского персонала и политработников на эвакопункты, назначение начальников эшелонов, на которых возложить обязанности сопровождения эвакуируемых до пункта назначения. Строго-настрого запретить самовольное размещение в эшелонах лиц, не имеющих специальных разрешений советских или военных властей…

Микоян вставил свое:

— Пункты «окончательного направления»: Иваново, Тамбов, Пенза, Поворино, Сталинград. Местные власти должны обеспечивать расселение эвакуируемых. Считаю правильным предложение о создании двух линий «разнесения» эвакуируемых, первая — в пределах Поволжья и Предуралья, вторая — в пределах Восточной Сибири и Казахстана.

Косыгин, внимательно выслушав Микояна, продолжил:

— Теперь о Москве, она, по сути, получает особый статус. Чтобы предотвратить попытки эвакуируемых задержаться в столице, необходимо создать пункты-заслоны милиции, проводить проверки всех пассажирских поездов, следующих через Москву. На железнодорожных вокзалах и в пригородных зонах осуществлять «зачистки» эвакуируемых, самочинно прибывающих в столицу как группами, так и в одиночку[102]. Нарушителей — под арест.

«Собеседник» Косыгина вновь поспешил вставить свое слово в строку:

— Власти районов, куда идет эвакуация населения и оборудования, обязаны отвечать за своевременную разгрузку железнодорожного транспорта, подготовку жилого фонда, размещение эвакуируемых и устройство их на работу, оказание медицинской помощи, а также обеспечение их всем необходимым: питанием, одеждой, обувью… Всем, чем могут…

Алексей Николаевич продолжил:

— На первое время стоит предусмотреть возможность «уплотнения» местного населения, бесплатное использование местного транспорта для перемещения эвакуируемых от железнодорожных станций до мест проживания, выдачу единовременного пособия эвакуируемым при приеме их на работу, организацию учета эвакуируемых на местах и создание бюро справок о местонахождении последних.

Микоян с сомнением покачал головой:

— Это так, но стоит подумать о создании временного фонда жилья, создании запасов продовольствия и медикаментов…

— Согласен, — Косыгин даже и не думал возражать.

На основе разработок Косыгина и Микояна и по их же инициативе и при прямом участии СНК СССР 5 июля 1941 года принял постановление «О порядке эвакуации населения в военное время» за № 1825–818. Постановление было подписано председателем Совнаркома СССР И. В. Сталиным[103].

Казалось, учли все, что нужно. Эвакуируемых — не более 2 миллионов человек — предполагалось расселять в ближайшие тыловые районы: чуть более 1,5 миллионов в границах первой линии и около 500 тысяч — в границах второй. Однако отступление советских войск и наступление немецких продолжалось. Вскоре стало ясно, что эвакуировать придется многие миллионы людей и тысячи предприятий.

9 июля из Киева пришла срочная телеграмма от Хрущева:

«Считаем необходимым более точно определить, когда уничтожать имущество МТС и другое оборудование, которое не может быть вывезено. Вносим следующие предложения:

В зоне 100–150 километров от противника местные организации обязаны немедленно приступить к уничтожению всех комбайнов, лобогреек, веялок и других сельскохозяйственных машин. Тракторов своим ходом перегонять вглубь страны, остальные трактора, которые не могут быть использованы отступающими частями Красной армии и которые почему-либо нельзя вывезти в этой же зоне, подлежат немедленному уничтожению.

В этой же зоне необходимо немедленно раздавать колхозникам страховые и все остальные зерновые и прочие колхозные фонды.

Шифротелеграмма Н. С. Хрущева Г. М. Маленкову с предложением об уничтожении в зоне 100–150 км от противника всего сельскохозяйственного имущества, которое не может быть вывезено. 9 июля 1941. [РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 22. Л. 60–66]

В этой же зоне немедленно приступать к угону всего скота колхозов, совхозов, волов и молодняка лошадей. Рабочие лошади, которые могут понадобиться отступающим частям Красной армии, подлежат угону тогда, когда противник подошел на расстояние 10–30 километров. Категорически запретить гнать скот по дорогам, где происходит передвижение войск, скот гнать по посевам, по свекле и по дорогам, которые не использует Красная армия.