Внимание, танки! История становления бронетанковых войск ведущих мировых держав - Гудериан Гейнц - Страница 34

100 танков, потерянных 8 августа, были подбиты немецкой артиллерией, которая воспользовалась отсрочкой, предоставленной нашими противниками; однако потери немцев составили около 100 орудий — не особенно выгодный обмен.

Битва при Амьене не привела к перестройке тактики ни атакующих, ни обороняющихся. Перемены, скорее всего, были исключены в любом случае, принимая во внимание события, сменявшие друг друга на протяжении последующих недель, отход союзников Германии и снижение боеспособности самой немецкой армии. Тем не менее мы ни в коем случае не должны рассматривать события 1918 года, и особенно августовское сражение, как кульминацию. Наоборот, эти события представляли собой начало, а отнюдь не завершение тотальной революции тактического, а следовательно, и оперативного потенциала. Эта революция стала результатом того, что нового оружия появлялось все больше и больше. Почему же тогда это самое новое оружие не приводило к полному краху всей оборонительной системы всякий раз, когда вступало в действие? Причина в том, что в течение всей войны его возможности недооценивали, причем как немцы, так в равной степени и союзники. Эта недооценка привела, в свою очередь, к тому, что это оружие на поле боя оказывалось бесполезным.

3. Конец войны. Война в воздухе. Танковые военные действия. Химическая война. Военные действия подводных лодок

Успехи французов 18 августа и англичан 2 сентября 1918 года были достигнуты благодаря введению в бой большого количества танков и привели к отходу немецкого фронта на линию Гинденбурга, откуда весной с такими большими надеждами началось немецкое наступление. 12 сентября союзники захватили Сен-Мийельский выступ между Мёзом и Мозелем при содействии 232 французских танков, которые атаковали с юга, используя наиболее подходящую местность. Однако после полудня французские танки остановились и оставались без движения следующие двадцать четыре часа по той простой причине, что американская военная полиция не пропустила их автоколонну, подвозящую горючее.

15 сентября германское высшее командование сообщало кайзеру: «Не остается никаких сомнений в том, что противник будет продолжать свое наступление в течение всей осени. Благодаря притоку американских войск и массовому применению танков у них есть для этого необходимые средства. Со своей стороны мы будем продолжать сражаться, не для того, чтобы удержать территорию как таковую, но с целью дать противнику истощить свои силы, пока мы будем поддерживать боеспособность собственной армии» (Schwertfeger, Das Weltkriegsende, 100). Эта стратегия соответствовала обстоятельствам того времени, хотя похоже, что ей следовали недостаточно решительно. В любом случае наши продолжающиеся боевые потери и сокращение численности сил приводили к расформированию все большего числа дивизий, снижению комплектности батальонов до трех рот вместо четырех, а в некоторых ситуациях уменьшению числа батальонов в полках с трех до двух. 15 сентября 1918 года Австрия опубликовала мирную ноту, из которой стало ясно, насколько положение серьезно. В тот же день перестал существовать болгарский фронт в Македонии; турецкий фронт в Палестине последовал его примеру 18 сентября; 25 сентября запросили мира болгары; 28 сентября состоялось совещание между фельдмаршалом Гинденбургом и генералом Людендорфом, на котором они решили, что войну следует завершить немедленным перемирием. На следующий день кайзер дал свое согласие, следствием чего явилась перестройка правительства по парламентской модели.

30 сентября генерал Людендорф заявил на конференции, что «ведение войны на Западном фронте превратилось в игру в рулетку, главным образом из-за вмешательства танков; у высшего командования более нет твердых оснований для расчетов» (Schwertfeger, 128).

Берлин стал местом рокового собрания партийных лидеров, на котором представитель высшего командования доложил о ситуации на фронте. Он настаивал на необходимости перемирия, ссылаясь на «действия танков, которым мы не в силах противостоять, и состояние наших резервов» (Schwertfeger, 134). 3 октября правительство Германии послало запрос о перемирии президенту Соединенных Штатов.

На это стоит обратить особое внимание. Когда представитель высшего командования потребовал немедленного перемирия, он основывался на двух причинах, из которых первой было превосходство противника в танках. Справедливо предположить, что депутат был столь же хорошо осведомлен о мнении солдат-фронтовиков, как и о точке зрения нашего военного руководства. Это была печальная и трагическая минута, и только объективные рассуждения могли подвигнуть высшее командование на предъявление такого требования. Что до причин, о которых шла речь на совещании, они также должны были явиться результатом взвешенной и честной оценки ситуации.

Война продолжалась в виде ряда кровопролитных оборонительных сражений вплоть до 11 ноября, когда вступило в силу перемирие. 26 сентября американцы провели атаку между Аргоном и Мёзом с участием 411 танков; одновременно французская 4-я армия предприняла энергичный рывок при поддержке 654 машин. 27 сентября к ним присоединились англичане, начавшие наступление под Камбре, за которым 28 сентября последовало бельгийское наступление во Фландрии.

Подробности наступления американцев поучительны. Взаимодействие с танками осуществлялось довольно плохо, и причиной тому неудобная территория, выбранная для атаки, а также, начиная со второго дня продвижения, множество противоречащих друг другу приказов. Во многих случаях пехоте не удавалось развить успехи, достигнутые бронетанковыми частями, и в результате большое количество танков попало в руки немцев. Отсюда следует вывод, что даже совершенно свежие, не измотанные, полностью боеспособные пехотные части, какие были у американцев, демонстрируют отсутствие ударной мощи перед дулами пулеметов, кроме того, часто не способны успевать за танками, какими бы медлительными в те времена ни были эти машины. Наступление, куда более крупномасштабное, чем атаки англичан и французов, на второй день выродилось в серию локальных стычек с большими потерями. Французская 4-я армия подошла к делу по-иному. Французы предприняли атаку на поле, изрытом воронками от взрывов прошлых сражений, но они не ввели в действие танки, пока не захватили местность и не сделали ее удобопроходимой. К этой работе было привлечено 2800 человек, и они завершили ее к 28 сентября, заодно расчистив проходы в противотанковых препятствиях, минных полях и наладив путь через сеть траншей.

В сражениях 27 и 28 сентября выяснилось, что у французской пехоты нет больше возможности использовать успехи, достигнутые танками. Мы часто наталкиваемся на фразы, подобные следующей: «Танки обратили обороняющихся в бегство, но пехота не смогла достичь намеченного рубежа» (Dutil). Этот недостаток становился тем более очевиден, чем больше сражений вырождалось в мешанину мелких столкновений. И наоборот, чем лучше осуществлялось управление атакой и чем больше танков вводили в бой, тем более достойными были результаты. 29 сентября случился временный срыв боеготовности танков, и в действиях 30-го числа приняло участие лишь несколько подразделений. К 1 октября в целом 180 танков были опять готовы к бою, и французы захватили общим числом 12 тысяч пленных и 300 орудий. 3 октября французы возобновили наступление. Оно прошло удачно, хотя к 8 октября, когда танковые силы 4-й армии были истощены, они потеряли 40 процентов своих офицеров, 33 процента рядовых и 39 процентов своих танков. Из 184 танков, которые вышли из строя, 56 были приведены в негодность артиллерийским огнем и 2 подорвались на минах, остальные сломались; 167 были отремонтированы и вскоре вернулись в строй, 17 ремонту не подлежали и 2 пропали без вести.

Танковые части использовались фактически во всех сражениях конца войны, имевших место в октябре, хотя к исходу месяца много машин выбыло из-за механического износа. Их главными противниками оказались полевые орудия, используемые в качестве противотанковых, и иногда также минометы, ведущие огонь по настильной траектории. По сравнению с этим потери от мин были невелики, очевидно, потому, что минные поля были недостаточно замаскированы, но еще и потому, вероятно, что противник мог быть осведомлен об их местонахождении.