Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография - Замостьянов Арсений Александрович - Страница 46

В 21:40 крейсер «Аврора» произвел свой легендарный холостой выстрел — это был сигнал к началу штурма дворца. Матрос-большевик Иван Флеровский свидетельствовал: «Набережные Невы усыпала глазеющая публика. Очевидно, в голове питерского обывателя смысл событий не вмещался, опасность не представлялась, а зрелищная сторона была привлекательна».

24–25 октября, когда большевики свергали власть Временного правительства, захватывали Зимний, почту, телеграф и телефон, Рыков находился в штабе штабов — Смольном. На рассвете 25 октября, когда власть неожиданно легко и прочно оказалась в руках большевиков, Рыков, все еще сомневавшийся в необходимости вооруженного восстания, по воспоминаниям Адольфа Иоффе (Крымского), «вынул из кармана большой наган и положил его перед собой, а на мой вопрос, зачем он его с собой таскает, мрачно ответил: „Чтобы перед смертью хоть пяток этих мерзавцев пристрелить“»[61]. Вообще-то применять оружие против врагов Рыкову так и не довелось — ни в ту ночь, ни позже. «Старый мир» в столице вообще сдался без боя. В дни Февральской революции насчитывалось более 1300 убитых и раненых, а в Октябре в Петрограде революционные потери составили 6 человек убитыми, 50 ранеными — по большей части по несчастному случаю. Но эти рыковские слова потом долго и язвительно вышучивал Ленин. Он все еще замечал в старом соратнике скепсис по отношению к перспективам «однопартийной» власти. Ленин в те минуты, часы и дни весело поддевал скептиков: «Говорите, мы и двух недель не продержимся? Ничего, когда пройдут два года и мы все еще будем у власти, вы будете говорить, что еще два года продержимся».

Удостоверение Рыкова в том, что он является комиссаром при Министерстве внутренних дел. 26 октября 1917 года [РГАСПИ. Ф. 669. Оп. 1. Д. 25. Л. 40]

Если уж обосновались на политическом олимпе — значит, необходимо без заминок и перерывов на сон формировать правительство. Сначала его хотели назвать Советом комиссаров, потом чуть расширили название — Совет народных комиссаров. Так звучало внушительнее. Возглавить его должен был Владимир Ленин, который сперва отказывался от этой роли, подумывая назначить предсовнаркома какого-нибудь сознательного рабочего. Первоначально он предложил, чтобы народными комиссарами стали пролетарии, а их заместителями — «интеллигенты», составлявшие безусловное большинство в верхушке большевиков. Но большинство сочло такую конструкцию слишком мудреной и искусственной — и они решили формировать правительство из самых проверенных товарищей, без оглядки на социальное положение. Утвердить состав первого «пролетарского» правительства должен был II съезд Советов, который открылся утром 26 октября и продолжался до поздней ночи.

Выступление В. И. Ленина на II съезде Советов. Худ. В. А. Серов, 1955 год

В 10 часов утра 25 октября 1917 года — разумеется, по старому стилю — Военно-революционный комитет выпустил воззвание «К гражданам России», в котором говорилось: «Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — это дело обеспечено».

Так, под выстрелы, в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором коалиция из большевиков и примкнувших к ним левых эсеров не без натуги контролировала около двух третей голосов. Меньшевик Юлий Мартов (он еще не сдался!) потребовал прекратить боевые действия и решить политический кризис мирным путем. Призыв сформировать общедемократическое правительство был встречен аплодисментами и словами Анатолия Луначарского, что «фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова». Всей душой поддерживал эту идею и Рыков, считавший, что в одиночку большевики не способны ни развить революционный потенциал, ни удержать власть.

По мнению историков Георгия Злоказова и Генриха Иоффе, «в этот момент II Всероссийский съезд Советов находился в одном шаге от создания Советского правительства, или, как тогда говорили, однородного социалистического правительства»[62]. Но сделать этот шаг не пришлось. Кое-кто перегнул палку, осуждая действия Военно-революционного комитета. Меньшевик Яков Хараш заявил: «За спиной съезда благодаря политическому лицемерию партии большевиков совершена преступная политическая авантюра. <…> Меньшевики и эсеры считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть». Меньшевики и правые эсеры, огласив резолюцию «против военного заговора и захвата власти», в знак протеста покинули съезд. Возглас представителя латышских стрелков Карла Петерсона: «Пусть они уходят — армия не с ними!» — встретили овацией. Чувствуя, что они не могут противостоять установке на вооруженный переворот, съезд покинули представители меньшевиков, правых эсеров и Бунда (Всеобщего еврейского рабочего союза). Но на кворум их демарш не повлиял.

Еще на дневном заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Ленин впервые произнес фразу, в дальнейшем попавшую во все советские учебники истории: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась». В 8 часов вечера Временное правительство получило очередной ультиматум о сдаче, который министры отвергли, и час спустя холостой выстрел из Петропавловской крепости возвестил о начале штурма Зимнего дворца, который уже почти никто не охранял.

II съезд Советов, без преувеличений, оказался поворотным. И большинство его делегатов, ощущая ветры истории, пребывало в приподнятом, шумном настроении. Такие минуты случаются редко в судьбе любого поколения, любой партии. Рыков не разделял этой эйфории. Пребывал в усталой растерянности, но главные решения этого форума считал своевременными. Первым делом съезд Советов принял Декрет о мире: всем воюющим странам и народам предлагалось немедленно приступить к переговорам о заключении всеобщего демократического мира «без аннексий и контрибуций».

Тут же на ура приняли декрет, отменявший смертную казнь, и знаменитый Декрет о земле, согласно которому национализировались все земли, недра, леса и воды. Большевики исполняли свои давние обещания. А потом съезд избрал высший орган советской власти — Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) и сформировал первое советское правительство — Совет народных комиссаров (СНК), полностью большевистский по своему составу, во главе с Лениным и с участием Рыкова в качестве наркома (советского министра!) внутренних дел.

Дело было так. После полуночи, уже 27 октября, Владимир Антонов-Овсеенко объявил об аресте министров Временного правительства, и вскоре после этого Лев Каменев (все к тому времени забыли, что его вроде бы удалили из ЦК и предлагали изгнать из партии) зачитал список народных комиссаров. Их немедленно утвердили. «При чтении списка народных комиссаров — взрывы аплодисментов после каждого имени, особенно Ленина и Троцкого», — вспоминал вездесущий Джон Рид, разумеется, присутствовавший на том съезде. Имя Рыкова тоже было хорошо известно делегатам — и его тоже приветствовали овацией. Новому органу исполнительной власти можно было начинать работу. Специфика этого революционного праздника состояла еще и в том, что власть в столице (а возможно, и в стране) получила партия, считавшая необходимостью отмирание государства. От этой идеи они не отказывались — и тогда, в эйфории «красного Октября», считали, что это отмирание вовсе не за горами. Но наркомы должны были взять на себя бремя исполнительной власти.