Рысюхин, что ты пил?! (СИ) - "Котус" - Страница 5

Купив билет, решил пообедать в вокзальном ресторане, чтобы не бегать по городу в поисках источника пропитания. Ну, что сказать? Очень похоже на столовку в нашей гимназии, только ещё менее вкусно, как мне показалось, и при этом вдвое дороже, чем в минской ресторации, где обычно кормятся жандармы. Фу, короче, явно рассчитано на проезжих, которые поедят и уедут.

После обеда я немного передохнул на лавочке и сделал то, что давно хотел, но в пролётках было неудобно, в гостинице не подумал, а в жандармерии счёл неуместным. А именно: вынул из саквояжа свой револьвер с кобурой и пристроил его на бедро. Портфель разом стал как минимум вдвое легче и намного худее, так носить гораздо удобнее, без сомнений. Сойдёт за признак статуса, вместо клинка.

Обратно в жандармерию решил пройти пешком: и прогуляться, и начать изучение города. Свернул от вокзала направо и стал исследовать все проходы, ведущие в нужную сторону. Дважды заходил в глухие дворы, не имеющие иного выхода, один раз забрёл в тупик, воняющий собачьими испражнениями, откуда поспешил уйти как можно быстрее. С четвёртой попытки, наконец, вышел на параллельную улицу — ту, где ловил лихача для поездки на вокзал. А на подходе к нужному дому встретил Мурлыкина.

— Василий Васильевич, здравствуйте!

— О, Рысюхин! Добрый день! Вы здесь проездом, или как?

— Приехал поступать в хозакадемию, документы все там, зачисление послезавтра, пятого. Приехал сегодня, забросил вещи в гостиницу и решил к вам заехать, как договаривались.

— Сразу к нам? Похвально.

— Да ладно… Всё равно делать нечего: номер снял, документы сдал, костюм в чистку отдал. Города не знаю, знакомых, кроме вас, нет…

— Да уж, разные причины прийти к следователю слышал, но чтобы со скуки — первый раз! Ладно, не обижайся, помню, что договаривались. Шучу я так.

Что-то он расшутился — раньше такого за ним не замечал, наоборот, он Евгения Мироновича одёргивал, если тот излишне увлекался. Видимо, настроение у него хорошее, даже очень. За разговором дошли до входа в здание. Дежурный покосился на кобуру с револьвером, но сдавать оружие не потребовал — хватило присутствия сопровождающего и наличия у меня какого-никакого, а удостоверения сотрудника.

В кабинете Мурлыкин пригласил «располагаться», сам же зашёл за стол и вытащил из открытого большим ключом шкафа несколько укладок с документами.

— Минские коллеги прислали мне ваши документы. Кстати говоря, очень хвалят, с упором на аналитические способности. И последнее большое дело, что с вашей подачи закрутилось, тому доказательством. Кстати, за подсказку с солью и керосином отдельное спасибо. Правда, вы ещё спички упустили из списка «чувствительных» товаров. Но и так неплохо вышло, можно даже сказать, хорошо получилось.

Мурлыкин довольно зажмурился, став на какое-то мгновение до невозможности похожим на кота, настолько, что даже мелькнула шальная идея почесать за ушком. Но он сразу же открыл глаза, встрепенулся и наваждение мигом исчезло, как не бывало.

— Основные итоги будут подводиться ближе к концу месяца, но предварительные уже есть, и, могу сказать, они приятные, в том числе и для вас, разумеется. Нет, просто замечательно всё, благодаря вам вышло! Побегать, конечно, пришлось, но основная суета досталась СИБовцам, главные шишки — МВД, поскольку проспали полностью. А мы и выявили, и доложили, и участие приняли, со всех сторон красавцы.

Василий Васильевич хлопнул ладонями по столу и подытожил:

— Ладно, хватит мечтать и делить тот макр, что ещё по изнанке бегает. Вы, конечно, молодец, и высшие баллы по логике, математике и натурфилософии доказательством, что это не какое-то случайное, разовое озарение. Но давайте к делу. Сейчас давайте я вас познакомлю с руководителем и сотрудниками местной лаборатории, а пятого, после зачисления, к вам начальник службы безопасности академии или сам подойдёт, или вызовет невзначай через кого-то из сотрудников, для знакомства.

— Вы так всё планируете… А если я не поступлю?

— С чего бы? Успеваемость на уровне, даже выше требований. Характеристики хорошие. Ну, и мы заинтересованы в некоторой степени. Так что если ничего катастрофического или сверхъестественного не произойдёт, то переживать не о чем. Так, «дяди» уже все должны с обеда вернуться и даже послеобеденного чаю напились, пойдём.

Если минская лаборатория, при всём налёте лёгкого раздолбайства сотрудников, стараниями Пруссакова всё же выглядела как солидное казённое учреждение, то могилёвская обладала каким-то уютом, что ли? Заведовал лабораторией относительно молодой начальник, чуть старше тридцати, которого представили мне как Пескарского Сергея Михайловича. Выпроводив Мурлыкина (тут оба заведующих были на редкость похожи) он начал знакомство с коллективом и лабораторией:

— Коллектив у нас молодой, старшему, его сейчас нет на месте, в отпуске — тридцать четыре года, младшему, не считая вас — двадцать пять, остальным двадцать восемь — тридцать. То есть, все почти одногодки, все выпускники двух ВУЗов, все нетитулованные дворяне — поэтому обстановка у нас тут простая и своеобразная. Ещё нюанс: у нас тут четыре Сергея, пять Геннадиев и три, то есть — четыре, Светланы. Так вот совпало. По имени друг к другу обращаться — запутаешься, по фамилии — слишком официально, поэтому в ходу всякого рода прозвища. Поначалу непривычно и, возможно, даже шокировать может, но потом, наоборот, почти семейная обстановка получается. Может, поэтому, а может ещё из-за чего, никто уж не помнит, все называют друг друга, да и себя в третьем лице «дядями».

Как бы в подтверждение этому из-за приоткрытой двери раздалось раздосадованное:

— Дядя Гена, дядя Гена! Сундук ты с клопами, дядя Гена, а не химик-эксперт! Пробирки мыть надо, тщательно мыть, а не вот это вот всё! Ладно, образец ещё есть, повторим…

Заведующий аккуратно прикрыл дверь и повёл дальше:

— А вот тут у нас самое светлое помещение в городе!

Комната оказалась вотчиной трёх Светлан, из которых на месте была только одна, и тем источником, из которого по лаборатории расползались уют, зелень и всякие украшательства.

Я задал очень важный для меня вопрос:

— Скажите, насчёт оформления бумаг. В Минске есть специалист с помощниками, которому можно поручить за долю от стоимости экспертизы. А у вас с этим как? Просто я не понимаю, как можно выучить все эти правила и не свихнуться!

— У нас для этого есть Светлана Мефодьевна. Она числится у нас на полставки, вторые полставки у неё в бухгалтерии, там и размещается в отдельной комнатке. Дама монументальная во всех смыслах, с ней знакомиться надо отдельно. Зато и спорить с ней никто не рискует, не говоря уж о том, чтобы её документы на доработку возвращать.

После обхода Пескарский отвёл в «главное помещение лаборатории» — выделенную небольшую не то кухню, не то гостиную, с большим чайником, запасом чая нескольких видов, сахара, печенья и прочего. Сотрудники закупали это частично вскладчину, частично за счёт «представительских расходов», выделяемых на лабораторию. Нас там уже ждали все имеющиеся на месте сотрудники числом шесть человек.

— Так, предлагаю чуть-чуть отметить появление у нас нового человека, хоть и не Сергея, и даже не Геннадия! — это Пескарский. — Кто чем хочет, хоть даже чаем! А у меня есть коньячок, подарили на днях…

Сергей Михайлович вынул из одного шкафчика красивую плоскую бутылку и шесть разнокалиберных рюмок. Одновременно кто-то начал резать ранние яблоки, кто-то ломал шоколадку — все оказались при деле, кроме меня.

— Извините, мне так неловко… Я не думал ни о чём таком, не приготовился, с собой ничего нет… Может, я сбегаю куда-нибудь?

— Успокойтесь, ещё набегаетесь, как младший. Мы и не предупреждали, со своей стороны. Приедете в сентябре на постоянной основе — проставитесь, если так хотите.

В этот момент Заведующий вскрыл бутылку и стал разливать по рюмкам светло-коричневую жидкость. Я посмотрел на неё и не смог сдержаться:

— Извините, Сергей Михайлович, но вас, похоже, обманули. Это не коньяк.