Капитан (СИ) - "СкальдЪ" - Страница 17

— Со мной прибыл известный инженер Кутейников, а также несколько вагонов с запасными частями, — поделился Макаров и сделал себе первую пометку о том, что Греве, похоже, не справляется. Он не мог снимать с должности адмиралов, но продвинуть подобное решение было в его силах.

Сев на паровой катер, адмирал начал осматривать корабли. Первым был «Цесаревич» и его капитан Григорович — моряк опытный, умный, хладнокровный и деятельный, один из лучших капитанов на всем флоте. Команда уже выстроилась на шканцах. Едва адмирал вступил на палубу заиграла музыка, матросы вскинули винтовки на караул. Обходя строй, Макаров громко здоровался с нижними чинами. Он знал, что со своим высоким ростом, внушительной бородой и уверенным голосом нравится людям. Даже на его придирчивый взгляд команда выглядела прекрасно, а сам броненосец содержался в безукоризненном порядке, несмотря на проводимые ремонтные работы. Когда на вопрос о том, сколько еще времени потребуется для полного ремонта Григорович твердо заверил, что уложится в десять дней, хмурые морщины на лице Макарова начали разглаживаться.

Решив посмотреть, как кормят матросов, адмирал отправился на батарейную палубу, подсел к одному из баков, попросил ложку и попробовал щи с кашей. Обед приготовили на славу.

— Всегда ли вас так хорошо кормят? — на всякий случай спросил он.

— На харчи не обижаемся, ваше превосходительство, — последовал дружный ответ.

Следом адмирал посетил «Аскольд» и выразил капитану Рейценштейну свое неудовольствие за захламленность палуб и общий бардак. Да и за вид матросов, грязных и сонных, капитану досталось. От более внушительного разноса его спас тот факт, что он недавно прибыл из Владивостока и принял крейсер именно в таком виде.

Получив заверение привести корабль и экипаж в надлежащий вид в самом скором времени, Макаров покинул крейсер. Один за другим он посетил «Варяга», «Забияку» и «Корейца», где так же шли ремонтные работы. Там адмирал в целом остался доволен увиденным, но «Севастополь» вновь заставил его устроить разнос капитану Чернышеву за то, что тот так мало сделал за минувшее время. Броненосец планировали восстановить к началу мая, что адмирала совершенно не устраивало.

Чернышев напрасно уверял, что ремонт происходит согласно утвержденного графика и он делает все возможное.

— У вас был почти целый месяц, чтобы более активно продвинуть работы, а не ссылаться на график. Вместо этого я вижу полное отсутствие хотя бы минимальной инициативы, — разошелся Макаров. — Вы могли поставить «Севастополь» в строй уже в начале апреля, а вместо этого говорите мне, что работы продлятся до мая.

Дальнейший осмотр эскадры именно так и проходил, то с похвалой, то с громами и молниями. На «Баяне» капитан Вирен буквально замордовал матросов бесконечными, не по делу, взысканиями и наказаниями, создав невозможную для нормальной службы атмосферу. «Ретвизан» и «Новик» содержались в безукоризненном порядке, адмиралу все понравилось. Новость о том, что «Полтаву» на днях снимут с камней, вызвала его одобрение. Командир Иванов с «Дианы» получил внушение за длинный список мелких недочетов. «Победа», «Пересвет» и «Петропавловск» в целом удовлетворили командующего. Напоследок Макаров специально оставил «Наследника» — как героя битвы у Чемульпо и в связи с тем, что капитан Храбров был его старым учеником, можно сказать, другом. Он относился к нему с отеческой теплотой и потому радовался за него, как за самого себя.

Макаров, тогда еще капитан Практической эскадры Балтийского флота, в 1886 году проводил учения и целенаправленно отобрал нескольких наиболее хорошо зарекомендовавших себя молодых гардемаринов Морской школы. Среди них находился и Евгений Храбров, уже тогда отличавшийся совсем не юношеской основательностью, твердостью взглядов и нерушимыми понятиями чести. Макаров сразу разглядел, что тот далеко пойдет и впоследствии лишь укрепился в своем мнении.

Во время плаванья, которое заняло полтора года, корвет «Витязь» под командованием Макарова обошел вокруг света и посетил свыше сотни портов. Храбров был самым молодым гардемарином на судне, но инициатива и целеустремленность быстро выдвинули его в число лидеров кают-компании. Именно тогда и зародилась их дружба. Храбров относился к самому Макарову чуть ли не как к отцу, часто спрашивал совета и делился собственными трудностями. Степан Осипович всегда был готов помочь гардемаринам и мичманом, но Храбров стал тем, кого он отмечал особо.

Впоследствии тот получил мичмана, служил на других кораблях, был направлен на Англо-Бурскую войну в качестве военно-морского агента. Еще ранее он попросил походатайствовать о переводе на «Память Азова». Тогда решить данный вопрос не составило труда, но Макаров помнил, как удивила его просьба. В итоге перевод оказался невероятно удачным. Впоследствии, когда крейсер выбрали в качестве корабля, который повезет Цесаревича Николая в кругосветное путешествие, пробиться туда стало невозможно. Самые знатные, родовитые и способные офицеры подали прошения о переводе на «Азов», а Храбров лишь подтвердил свою удивительную способность принимать правильные решения. Известие о том, что тот спас жизнь Цесаревича Макаров воспринял без особого удивления, давно убедившись, что молодому офицеру сопутствует удача и что впереди у него много славных дел. И вот теперь благодаря Храброву у России есть новейший крейсер, а сам он уже успел столь ярко отличиться. Так что Макаров ждал встречи с радостью, и чего уж скрывать, нетерпением.

— Добро пожаловать на борт «Наследника», ваше превосходительство, — встречающий у трапа Храбров резким движением вскинул руку к фуражке. Говорил он официально, но в глазах его плясали веселые искорки — он так же радовался встрече.

Как и на прочих кораблях, команда встречала адмирала, замерев в строю на шканцах. Так же играла музыка, а над головой гордо реял Андреевский флаг. Такой опытный моряк, как Макаров, мог с одного взгляда почувствовать, как и чем живет любой из военных кораблей. Он мог ощутить его дух, потенциал капитана, офицеров и матросов, пообщавшись с ними всего две-три минуты. Вот и «Наследник» с первых же секунд произвел на него самое благоприятное впечатление.

Даже на придирчивый взгляд адмирала матросы выглядели молодцевато, потянуто и бодро, в безупречно подогнанном обмундировании, начищенных до блеска ботинках и лихо заломленных бескозырках. Пара десятков щеголяла свежими Георгиями. Нижние чины произвели впечатление людей не только сытых и здоровых, но и смелых, находчивых, что особенно нравилось адмиралу. Определенно, «Наследник» и его экипаж ничем не уступал лучшим судам эскадры, таким как «Цесаревич», «Ретвизан» и «Новик», а может, в чем-то их и превосходил.

— Здравствуйте, молодцы! — громко поздоровался адмирал. Ему хотелось услышать их бравый ответ, и он не ошибся в своих ожиданиях.

— Здрав-жел-ваш-пре-вос-тво! — бодро выкрикнули девятьсот луженых глоток, «поедая» его и своего капитана глазами.

— Благодарю вас за победу! — адмирал повел рукой от груди и поклонился.

— Рады стараться! — от грохота задрожали мачты.

Около двадцати минут адмирал потратил на обход судна. Адмиралу все здесь нравилось: порядок, дисциплина, внешний вид румяных матросов и конечно, сам крейсер.

— А ведь умеют англичане строить, так ведь, господа? — обратился он сразу ко всем сопровождающим офицерам.

— Так точно, ваше превосходительство, — вежливо, но без тени подхалимства, согласился старший офицер Харитонов. Здесь и офицеры были точными копиями своего капитана — смелые, полные чувства собственного достоинства, уверенные без наглости и уважительные без подхалимства. — Ничего не поделаешь, морская держава!

Старший офицер от лица подчиненных пригласил адмирала и собственного капитана в кают-компанию. Макаров с радостью согласился. Ужин проходил весело, молодые мичманы и лейтенанты смотрели на него, как на любимого дедушку, который наконец-то возвратился домой. Все разговоры касались по большей части сражения в котором участвовал «Наследник». Макаров буквально закидал офицеров вопросами. Его интересовало все — приказы и действия артиллерийских и минных офицеров, вахтенных начальников, штурманов, комендоров, судовых и трюмных механиков, врачей и санитаров. Узнавая детали, он не просто проявлял любопытство, а рисовал у себя в голове ясную и четкую картину сражения, на основании которой можно было сделать много перспективных выводов.