Последний Паладин (СИ) - Саваровский Роман - Страница 7

С картой выйти из темных лабиринтов бесконечных подворотен оказалось легко и заняло это действительно десять минут. Прорвавшимся в город портальным тварям пришлось бы сильно постараться, чтобы найти путь к жилым районам.

Выбравшись на центральную улицу города, я словно попал в другой мир. Все вокруг светилось и блестело тысячами огней. Аккуратные здания причудливой формы тянулись стройными рядами вдоль широкой улицы, мощенной камнем.

Яркие укрепленные фасады, окна больше напоминающие бойницы, одинокие балкончики с боевыми установками вместо цветов.

Тем не менее вокруг кипела жизнь, и десятки разнообразных вывесок заманивали прохожих к себе. Людей было достаточно много и выглядели они… разнообразно.

Кто-то в деловых костюмах, кто-то в шортах и рубашке, кто-то в военной экипировке. Яркий центр города приманивал всех жителей на свой свет, словно мотыльков. От такого изобилия новой информации я даже немного растерялся.

Но голодный организм быстро напомнил о приоритетах урчанием в животе.

В этот же момент в нос ударил запах свежей выпечки, но мой взгляд вдруг намертво зацепился за золотисто-черное изображение в виде крыльев. Оно было грубо нанесено краской поверх деревянной вывески с выцветшей надписью «Трактиръ».

Мысли о еде сразу отошли на второй план. Ведь этим изображением была эмблема моего родного Ордена Аргуса.

Глава 4

Старое двухэтажное здание трактира на фоне вооруженных соседей-гигантов выглядело инородно.

Маленькое и ветхое, оно было словно грязное пятно на изысканном белом платье яркой улицы.

Но окружающим приходилось мириться с его существованием и с перекошенной эмблемой на вывеске, прекрасно знакомой каждому Паладину и служителю Ордена Аргуса.

Пусть изображение Ордена было несуразное, кривое и выцветшее, но это явно было оно.

Скрипнувшие половицы сработали звуковым оповещением. Привыкшие к яркому свету глаза сощурились в полумраке первого этажа трактира, который освещала одинокая лампочка.

— Добро пожаловать, — окинул меня хмурым взглядом мужик в потертой рубашке.

Стоял он за непримечательной деревянной стойкой, которая когда-то давно была барной. Пустые полки и отсутствие столиков вокруг намекали, что в этом месте давно не подают еду.

— Кабак на два проулка дальше, — без какой-либо приветливости в голосе сказал хозяин.

Похоже, видок после недавней потасовки у меня был совсем скверный.

— Мне бы переночевать, — пояснил я и скинул с плеча рюкзак, показывая, что уходить не собираюсь.

— Кхм, — окинул меня оценивающим взглядом хозяин, — три сотни, — вынес он вердикт и кивнул в сторону. Туда, где вместо столиков в трактире были набросаны на пол матрасы, половина из которых была занята спящими людьми.

Три сотни за грязный матрас, плесневелые стены и витающий вокруг аромат бомжей. С тем же успехом можно поспать на улице.

— А нормальный номер с кроватью есть? — без особой надежды спросил я.

— Две тысячи, — тут же ответил немногословный хозяин.

Торговаться прощелыга явно был не намерен.

Понял, что я не местный и место получше просто не потяну. Собственно, он был прав. Найденные в рюкзаке пять тысячных купюр вот и весь мой бюджет. Негусто, конечно, но лучше, чем ничего.

Понимая, что хозяин с нищим бродягой разговаривать не будет, я отсчитал две тысячных купюры и положил на стойку.

Прощелыга удивился, но вида не подал. Стоило хозяину трактира понять, что у меня есть деньги, как в его презрительном взгляде появилась нотка интереса.

— Интересная эмблема на вывеске, — тут же воспользовался я моментом, — что она означает?

— Не знаю. Когда я родился, она уже была, — открывая старую книгу, ответил хозяин, — ваши документы.

— Боюсь, я их потерял.

— Кхм, — вновь нахмурился он и захлопнул книгу, — тогда четыре тысячи.

Я чуть слюной не подавился от откровенной наглости, но к счастью для прощелыги отдохнуть на кровати я хотел куда больше, чем убивать.

— Горячая вода есть?

— В общей душевой на втором этаже, — тут же кивнул хозяин.

— Идет, — согласился и обменял четыре тысячных купюры на ключ.

— Номер одиннадцать, — дежурно ответил явно повеселевший прощелыга.

— И все же, эта эмблема кажется мне такой знакомой, — покручивая ключ в руке невзначай сказал я, — это какой-то аристократический Род?

— Нет, мы обычная семья простолюдинов, — получив деньги охотнее пошел на контакт хозяин, — заведение переходило из поколения в поколение, оставляя свой первозданный вид и вывеску. Может, когда-то эмблема что-то и значила, но сейчас это просто каракули. Мой отец хотел их закрасить, но дед его тогда чуть не убил за это.

— Чуть не убил за каракули? — усмехнулся я, закидывая рюкзак на спину.

— Сказал, что если ее стереть, то духи предков проклянут нас и покарают, — пожал плечами бармен, — старый он был, маразм, наверное.

— Мудрый у тебя был дед, — улыбнулся я.

— Не, отец был прав. Я закрашу это убожество в тот же день, как появятся деньги, — с брезгливостью в голосе вздохнул хозяин и поспешно удалился.

Странный какой. Даже имени своего не назвал. С таким сервисом не удивительно, что его бизнес почти загнулся.

Из этого короткого разговора я понял, что Ордена больше не существует. По крайней мере, в том виде, в котором я его знал. Хотя часть служителей, похоже, сумела эвакуироваться из Аргуса.

Что же до меня, то ночлег я нашел, но проблему голодного желудка это не решило. Поэтому я принял горячий душ, побрился, скинул барахло в номер и посвежевший спустился.

Черная рваная мантия сильно выделялась, поэтому я скрыл ее от посторонних глаз, плотно обмотав ей правую руку и надев поверх рубашку. Оставлять в номере свою единственную ценность желания не было.

— Горячий душ — это настоящий кайф, — довольно протянул я, спустившись с лестницы.

Особенно после года скитаний.

В той мертвой пустыне за возможность помыться я был готов отдать гораздо больше, чем четыре мятых бумажки, называемых деньги.

В прошлой жизни деньги не представляли для меня особенной ценности, потому что с ними у Паладинов никогда не было проблем. В Ордене больше всего ценилась личная сила и оплачивалась она так, что хватило бы на сотню жизней.

— Рад, что вам понравилось, — чуть приветливей, чем обычно ответил хозяин трактира.

Да и выглядел он теперь опрятнее. Галстук-бабочку нацепил и даже бейдж с именем.

— Слушай, Семен, — навалился я на стойку, — ты знаешь, где в этом городишке ошиваются благородные?

— Благородные? — очень удивился хозяин, — а вам… зачем? — отчего-то испуганно отстранился он.

— Да так, поболтать, — отмахнулся я, — Князья же в этот город заезжают?

— Князья⁈ — еще сильнее охренел Семен, — бывает, но…

— Но? — надавил я взглядом.

— Это опасная информация, — наконец, взял себя в руки хозяин трактира.

Вон и меркантильный блеск в глаза прощелыги вернулся.

— И не бесплатная, — понял я и с тоской посмотрел на последнюю тысячную купюру в руках.

Нет. Это на еду. А информацию я уж как-нибудь по старинке раздобуду.

— Но хотя бы где пожрать нормально сказать можешь? — сощурился я, — у тебя же ни крошки в заведении нет. И да, нужно место большое и людное.

— Советую взять еду в придорожных ларьках на пятой улице, — со знанием дела ответил Семен, — в крупные заведения без документов вас не запустят, а в те, что без охраны, приезжим лучше не соваться.

— Пожалуй, я рискну, — проигнорировал я совет, — какое из тех, что без охраны самое популярное?

— «Уткин Гвоздь» в южном тупике за церковью, — неохотно ответил Семен.

— Супер, спасибо, Сема, — подмигнул я и вышел на улицу.

Приятная прохлада летнего вечера обдула лицо. Благодать.

Для полного счастья осталось набить живот, поспать, да вытрясти из какого-нибудь благородного пьяницы как мир докатился до жизни такой. А там мысли о том, как жить дальше, придут сами собой.