Одна из них - Ромм Катерина - Страница 2

Эстель говорила «вой на», и измученное подсознание рисовало ей Роттера: в красных перчатках, с неподвижным, будто маска, лицом и густыми бровями, скрывающими фанатичный блеск глаз. Он был началом и концом этой войны. Чужестранец из Поверхностного мира, Роттер как проклятие свалился на Флориендейл, чтобы его уничтожить.

В последнее время тонкая грань между мирами рвалась всё чаще. Эстель помнила, как раньше, в её детстве, пространственные дыры возникали раз в год или даже в два. Потом случаи участились: дыра в Ельне, три – на берегу Тёплого моря, и всё это – за одну неделю. Дыры нельзя было закрыть, и успокоить людей, попавших в королевство через эти прорехи, тоже не получалось. Большинство хотело просто вернуться домой, но это было невозможно.

Никто не знал, как бороться с неожиданной напастью, пока Роттер не привёл в их мир Эдгара Линчева. Линчев, гениальный учёный с Поверхности, придумал устройство, которое укрепило и расширило дыры, превратив их в стабильные переходы. Теперь между мирами можно было путешествовать в обе стороны. Тайна раскрылась, Флориендейл перестал быть волшебным, тайным местом. Но Эстель решила: ну и пусть! Если это цена за порядок, который снова воцарится в её стране, когда чужаки исчезнут, она готова…

Однако Роттер и Линчев не торопились возвращаться на Поверхность. Вместо этого они захотели создать в Новом мире собственное государство, свободное от несовершенств Земли второй половины двадцать первого века. То, что мир вовсе не новый, что в нём уже существует Флориендейл со своими традициями, их не интересовало.

– Чтобы построить новое, мне придётся разрушить старое. Ничего личного, ваше величество, – сказал Роттер Эстель во время их первой и единственной встречи.

Эстель начинала задыхаться всякий раз, когда вспоминала, как согласилась на переговоры – «дебаты» – с Роттером. Её усадили в жёсткое кресло, и Роттер буравил Эстель тяжёлым взглядом всё время, пока ведущий задавал ей каверзные вопросы.

Под светом установленных у сцены прожекторов Эстель тут же взмокла в тяжёлом платье со шлейфом, которое оказалось не самым подходящим нарядом. А ведь она так долго и тщательно готовилась! «Как вы думаете, почему люди устали от королевской власти во Флориендейле?», «Чем вы можете объяснить тот факт, что стихийные народы, как вы их называете, не живут вместе с людьми? Некоторые источники утверждают, что это крайне опасные существа!» – нет, Эстель не могла отвечать на такие гнусные оскорбления и инсинуации! Ведущий продолжал сыпать выдуманными фактами, пока не вмешался Роттер.

Эстель до сих пор не простила себе тот искренний всплеск радости: она было решила, что Роттер опровергает сказанное ведущим. Однако слово за слово, и он выставил королеву дурой и втоптал её страну в грязь, но так элегантно и вежливо, что Эстель даже не заметила, как это произошло. Роттер знал, что по бедил. Закинув ногу на ногу, мерзавец флегматично поглаживал рукой обивку кресла и улыбался.

На следующий день, читая заголовки газет и телеграммы, Эстель едва могла разобрать буквы – слёзы застилали глаза. В тот момент ей казалось, что она совершенно не знает своей страны. Магистрам с большим трудом удалось убедить её, что слова Роттера – ложь. И когда Эстель обнаружила, что ждёт ребёнка, советники на всякий случай оградили её от общения с мятежниками.

Королева перестала посещать большую часть совещаний, и все заботы по защите Флориендейла взял на себя Первый магистр Эдриан, старый друг её матери. В прошлом он часто возился с маленькой Эстель, и теперь она то и дело возвращалась к этим моментам во снах.

Она много спала. Бороться с сонным состоянием Эстель не могла, а может, и не хотела. Там её ждал мир света и любви, мягкая патока детских воспоминаний, когда все, даже чужаки из Поверхностного мира, были счастливы жить в этой стране – такой, какая она есть, без демократии, парламента и телевидения. В её Флориендейле, где покой бирюзового неба не нарушал шум летающих машин, а силы воздуха, огня, воды и земли питались от магии, данной миру Ангелом тысячи лет назад.

– Проходите, ваше величество, – Марша вырвала Эстель из горьких размышлений, распахнув перед ней дверь. Эстель узнала гостиную, куда не заглядывала уже несколько месяцев. – Кажется, ждут только вас.

– Обычно меня не ждут, – глухо отозвалась Эстель и шагнула в комнату, навстречу резкому запаху гари с привкусом дурных новостей.

Альфа Камила заранее почувствовала, что королева сейчас вой дёт в гостиную: словно подул лёгкий морской бриз. Это мягкая сила Эстель заставляла воздух колебаться и вибрировать. Камила взглянула на коллег. Они подобрались, выпрямились: Бета Анна Магдалена отложила в сторону письмо, которое со средоточенно читала, почти уткнувшись в него носом; Гимель Лукос пригладил спутанные кудрявые волосы; Далет Осцельс поспешно вскочил, постоял несколько секунд, не отрывая глаз от двери, и снова сел. Все магистры стихий так или иначе чувствовали энергию королевы – так же, как она чувствовала их. Величайшая загадка и величайший дар Ангела, оказавшийся теперь под угрозой.

Дверь приоткрылась, и горничная отступила в сторону, пропуская испуганную Эстель. Королева закуталась в тёплую шаль, наброшенную поверх шёлкового халата, русые волосы разметались по плечам. Концы шали едва прикрывали внушительный живот – ещё несколько недель, и на свет появится её первенец, принц или принцесса Флориендейла. Альфа Камила отвела взгляд. Ей не нравились события сегодняшней ночи. Если так пойдёт дальше, наследник уже не увидит своего королевства. И как быть с беззащитным ребёнком в этом безумном мире?

Эстель никогда не была копией своей матери, хотя в ней угадывались и складная фигура, и ясные глаза Венды Амейн. Но Венда была изящнее, задорнее, и всё в ней казалось ярче, чем в Эстель, – дочери не досталось ни капли ее очаровательной беспечности. С каждым годом юная королева всё сильнее напоминала отца, и в эту минуту, при слабом свете ламп, она была невероятно на него похожа. Тем лучше: Альфа Камила не жаловала мать Эстель. Стоило ей взглянуть на Венду, как в душе поднимался ураган. Венды всегда было слишком много и слишком мало одновременно. Будучи королевой, она часто отлучалась из Флоры, пропадала неизвестно где вместе с мужем, рисковала жизнью – и её отсутствие в замке ощущалось остро, особенно для маленькой Эстель. Камила предполагала, что появление новых пространственных дыр было связано с географическими открытиями Венды. В самом деле, чем дальше продвигалась Венда, заполняя пробелы на картах, тем больше чужаков из Поверхностного мира попадало на их земли. «Natura abhorret vacuum», – думала Камила. Природа не терпит пустоты.

И Флориендейл зачах без своей королевы. Потому стоило Эстель отпраздновать второе совершеннолетие, как Венда тут же передала корону дочери, хотя Камила была против. А затем появился Роттер, и незаметно для всех, шаг за шагом, день за днём, начался Передел – так Альфа Камила называла происходящее. Эстель говорила «гражданская вой на», Венда – «захват власти», но это был именно Передел, означавший раздел и перекрой мира совсем не в интересах Флориендейла.

Аристарх Фендоу, магистр доходов и расходов, вздрогнул, когда увидел Эстель в слабом свете масляных свечей – электрические лампы не зажглись после ночной бомбёжки. Безукоризненный джентльмен, он поспешил ей навстречу, проводил к столу и помог опуститься в массивное кресло. Это кресло всегда оставляли пустым на случай, если королева сможет к ним присоединиться, хотя в последние месяцы никто уже на это не рассчитывал.

Совет магистров собрался этой ночью не в полном составе. Магистры стихий – Альфа, Бета, Гимель и Далет – обороняли Флориендейл, почти не смыкая глаз. Они же и созвали это чрезвычайное совещание. Аристарх прибежал, прихрамывая, в одном фиолетовом халате и тапочках. Магистр информации Аврора явилась полностью одетой и захватила свой главный артефакт – Атлас всех времён Флориендейла. Девушка вцепилась в его тёмно-синюю обложку, как падающий с обрыва хватается за корни на краю уступа; она хмурилась, кусала губы и то и дело неуверенно поглядывала на свободные стулья по другую сторону стола. Первый магистр Эдриан и король Николас не могли присутствовать: они находились в Алилуте по поручению совета. Юная Ляля Бимбикен, замещающая погибшего магистра правосудия, славилась отменной дисциплиной, но почему-то и Ляли до сих пор не было на месте. По правую руку от Авроры раньше сидела магистр благосостояния, но её схватили на прошлой неделе. Наконец, отсутствовала Венда Амейн: посланная за ней служанка вернулась перепуганная и сообщила, что королевы-на-покое нигде нет.