Одна из них - Ромм Катерина - Страница 11

– Смирно!

Охрана застыла по команде Холланда: полдюжины широкоплечих мужчин в полной экипировке. Роттер не смог сдержать улыбки. Сам он приехал в Алилут с одним-единственным телохранителем – девчонка едва ли представляла для него большую опасность. Но охраной на месте занимался Уильям, и он, как всегда, буква в букву соблюдал протокол.

– Вольно.

– Как ты их выдрессировал, Уильям, – протянул Роттер. – Чудесно, чудесно. Новая форма отлично смотрится.

Он подошёл к одному из охранников и пощупал синий жилет.

– И ткань такая качественная. Местное производство?

– Так точно, командир.

– Очень достойно, да…

– Прикажете привести девочку? – спросил Холланд.

Роттер скривился.

– Ну что ты сразу о деле. А побеседовать? Какая шикарная погода у вас тут на юге! Ты заработался, Уильям. Или, может… – Роттер ухмыльнулся, – тебе просто не терпится остаться наедине с невестой?

Сморщенное лицо Холланда дрогнуло, но он не ответил на шутку. Возможно, его остановила мысль о любимой Эстель, отдающей своего ребёнка на заклание и даже не подозревающей об этом. Интересно, что он ей наплёл?

– Хорошо, пускай выходит.

Роттер нечасто навещал Алилут. Атмосфера города его раздражала, да и путь был неблизкий. Он давно уже собирался как следует взяться за этот округ и навести порядок, но, как это бывает, то одно, то другое – руки не доходили. Веронику он не видел уже несколько лет, пять или шесть, он точно не помнил. С тех пор девочка заметно повзрослела, но красотки из неё не вышло. Жидкие белобрысые волосы, неопределённого цвета глаза, вечно страдальческое выражение лица – в ней не было ничего особенного, никакой изюминки. Если бы не её проклятая кровь…

– Вероника, дорогая, – произнёс он, протягивая к ней руки в красных перчатках, – как жизнь молодая?

«Он совсем не изменился, – подумала Вероника, осторожно спускаясь по крутым ступеням к подъездной дорожке. – И какое ему дело до моей жизни?»

Но она знала, что не следует злить предводителя, от которого эта жизнь зависела. В конце концов, в этот раз он приехал с добрыми намерениями.

Поэтому, оказавшись перед Роттером, девочка вежливо поклонилась, как можно незаметнее вытерла вспотевшие от волнения ладони о штаны и ответила, что у неё всё в порядке.

– Рада, что вы посетили нас, господин Роттер, – поспешно добавила она, чтобы не показаться невежливой.

– Ты попрощалась со своей мамой?

Вероника кивнула, спиной чувствуя, что мать смотрит на неё сквозь окно в прихожей, где Холланд строго-настрого приказал ей оставаться.

– Удачи, Вероника. – Холланд обнял её так крепко, что девочка растерялась. С чего вдруг столько нежности? Уильям был приветлив с ней, но только и всего; по большей части ему не было до неё никакого дела.

Она обернулась, в последний раз окинула взглядом свой дом-тюрьму и уже открыла дверь автомобиля, как вдруг раздался голос Роттера:

– Нет, нет, стой. Охрана! Обыщите её.

Сердце Вероники забилось быстрее, она попыталась скрыться в салоне, но охранники не пустили её, без лишних слов крепко схватили за запястья и отобрали сумку.

– Зачем это? – крикнула девочка. – Там же только мои ручки и книжки!

– Так чего переживаешь? – пожал плечами один из мужчин. – Сейчас глянем на твои книжки, и готово.

Они бесцеремонно вытряхнули из сумки несколько книг, коробку карандашей, портрет Эстель, чистую тетрадку и исписанный блокнот.

– Это что? – спросил охранник.

– Стихи, – прошептала девочка.

– Конфисковать, – приказал Роттер. – Никаких стихов. Дай-ка мне.

Вероника с ненавистью уставилась на красные перчатки, перелистывающие страницы. Если бы он сейчас начал читать её стихи вслух, она бы точно разрыдалась. Но Роттер быстро захлопнул блокнот и отшвырнул его в сторону.

– Повернись, – сказал охранник, и Вероника, сжав зубы, послушно крутанулась на месте.

– Всё в порядке, командир. Прикажете отправляться?

– Самое время, – кивнул Роттер.

Мгновенно забыв о Веронике, он обратился к Холланду и заговорил с ним вполголоса. Вместе они направились в сторону другого автомобиля, гораздо роскошнее того, в котором Веронике предстояло ехать на север.

Она быстро успокоилась после короткого досмотра. Неважно, сколько унижений ей пришлось вынести до этого момента, главное – теперь она свободна! Свободна впервые за всю свою жизнь. Свободна ходить где хочет, и говорить с кем угодно, и делать что в голову взбредёт. Всё как она пожелает! Надо только не забыть отправить мамино письмо…

Вероника сидела на заднем сиденье, восторженно глядела сквозь тонированное стекло на пейзажи за окном и не могла перестать улыбаться. Так, с улыбкой на губах, она и заснула.

Воздух был тяжёлым и плотным, как перед грозой. Работалось с трудом. Мари набрала уже полную корзину лиавер и теперь приступала ко второй. Задержав в руке очередной цветок, она невольно залюбовалась. Мари не раз слышала, что после лиавер все прочие цветы, какими бы красивыми они ни были, кажутся блёклыми и невзрачными. Раньше она не верила в эти слухи, распускаемые теми, кто, очевидно, просто хотел похвастаться допуском к цветам пятого класса. Но теперь она их понимала.

Бутоны лиаверы достигали своего идеального размера – примерно с ладонь взрослого человека – через месяц после прорастания семян. Это служило сигналом, что цветок созрел. Если его не срезали вовремя, через пару дней многослойное нагромождение золотистых бархатных лепестков осыпалось и цветок терял свои свойства. Срезанная же лиавера несколько недель стояла в воде и не вяла. Аромат, исходивший от цветов, напомнил Мари запах мёда, только нежнее и тоньше. Мари знала, что парфюмеры, фармацевты и даже кондитеры со всей Федерации встают в очередь за год, чтобы получить свежие лиаверы из Цветочного округа. Духи, косметика и лекарства с экстрактом лиаверы огромными партиями отгружались в Поверхностный мир.

Почему же ливьеры взяли себе такое имя? Кто его придумал? Мари вытерла пот со лба и поднялась с земли. Зелёная юбка испачкалась, но это ерунда. Мари больше волновало, куда пропала сестра. Они пришли на участок вместе и работали бок о бок первый час, но потом Кассандра исчезла. Мари достала пирожок из корзинки, но кусок не лез в горло. Хотелось пить, и ей было невероятно жарко в рубашке. Кстати, откуда у неё эта рубашка?..

Мари набрала в лёгкие горячего воздуха и позвала сестру, но Кассандра не откликнулась. Пересохшее горло саднило после крика. И тут Мари вспомнила, что в корзинке есть вода. Она достала фляжку, отвинтила крышку и с облегчением припала к горлышку, откинув голову и закрыв глаза.

Что-то густое и тёплое коснулось губ. Рука Мари дрогнула, и красная жидкость брызнула на одежду, потекла по рукам и шее. Кровь?! Отплёвываясь, Мари вскочила на ноги и выронила фляжку. Кровь мгновенно впиталась в землю, и там, где Мари только что срезала последние цветы, стали прорастать и распускаться новые лиаверы.

И тут она увидела Кассандру – сестра вынырнула из рощи. На Кассандре были такие же зелёные юбка и рубашка, что и на Мари. Она бежала со всех ног, а за ней… гнался человек с пистолетом!

Превозмогая усталость и тошноту, Мари бросилась им наперерез.

– Прячься, Мари! Беги домой! – донеслось до неё.

– Нет! – выкрикнула она. – Нет!

И упала, провалившись в некстати подвернувшуюся канаву. Мари забарахталась, пытаясь подняться, и заметила, что с других сторон к ним бегут другие люди в тёмной униформе. Они окружали Кассандру, а Мари всё никак не могла встать на ноги.

Сжав зубы и зарычав от напряжения, она на локтях выползла из ямы. Кассандра всё ещё бежала, перепрыгивая через канавы с водой и иногда замедляя ход, чтобы обернуться и бросить взгляд на преследователей. Она то резко уходила в сторону, то бросалась вниз, уворачиваясь от выстрелов, как вдруг – когда до Мари оставалось всего несколько метров! – Кассандра отчаянно вскрикнула и повалилась на землю. Странно, но это по-прежнему был всё тот же сектор лиавер, и сказочные цветы слегка колыхались, обеспокоенные вторжением, и полыхали на солнце, как золотое море, безмятежное и бескрайнее. Мари бросилась к сестре. Сердце сжалось, когда она увидела рану. Воздуха не хватало. Мари упала Кассандре на грудь и забилась в диких конвульсиях.