Тесселис (СИ) - "Cyberdawn" - Страница 36

— Зачем? — усмехнулся, не слишком добро, второй друид. — Правила — передали, о необходимостью знакомства тебя, человек, предупредили. Метку души — сняли. А так, не хочешь — не читай. Но за нарушения ответишь вне зависимости от этого.

После чего они развернулись и неторопливо направились вглубь пещеры. А я погрузился в чтение, не сходя с места. Как-то “отвечать за нарушения”, да ещё и не зная о них — не хотелось. Описание ивовой куклы для сожжения как-то от таких желаний отталкивало.

Правда, правил было не так много, а если разобраться — одно, причём как по мне — вполне разумное. Не вредить живому без нужды и из забавы. То есть, что отдельно описывалось — кушать можно и нужно. Давить комара, который кушает тебя — тоже. А вот бабочку — нельзя, потому что она тебе не вредит и нужна “Великому Дереву”.

Кстати, бабочки действительно летали вдоль стен, этакими светящимися стайками, нечасто, но, видно, что-то делали, похоже, нужное.

А в остальном в листках описывалась “гостевая зона”, ограниченная окрестностями порта. И запрет на проникновение вглубь дерева вне этой зоны. В общем — всё не так жестко и жутко, как я себя представлял.

Так что прочёл я эти листки, подумав — положил в поясную сумку (так как друиды уже ушли, с меня их никто отдать не требовал, а так — засушу, и будут на память, в чём-то лучше дагерротипов, которые мне нечем сделать) и неторопливо побрёл вглубь дупла. Посматривая на окружающих — тут были три категории. Редкие, но мелькающие друиды в деревянных доспехах, явные полисмены. Целенаправленно двигающиеся вглубь и пошатываясь — обратно шли всякие цверги, человеки, огры, гоблины… в общем, занятые делами и возвращающиеся после отдыха разумные. И третья — странные и непонятные разумные, занятые тем же, что и предыдущая категория. Самые малочисленные, но привлекающие больше всего внимания, потому что кто эти разумные, я не понимал. Возможно, где-то они и описывались, среди книг и лекций, но точно не все, и не узнавались.

Ну, например, высокий и толстый джентльмен, розового-фиолетового цвета (фиолетовый — костюм, а кожа — ярко розовая) с входящими от лба назад толстыми витыми рогами. Я бы его принял за эллинского сатира — они описывались довольно подробно, хотя были малочисленны и редко где, кроме Нома Эллада, встречались. Но ноги розового и рогатого джентльмена были в башмаках пусть и изрядного размера, но для копыт явно не годящихся. И рога — совершенно непонятные, хоть и большие. Ну не годились они как естественное оружие, как у сатиров, скрывались за головой. И если розовый господин пожелает бодаться — делать это ему придется лбом. Да и глупо с его габаритами и острыми, даже пугающими большими зубами, бодаться. Вдобавок, этот же розовый джентльмен был обладателем толстого, длинного и розового хвоста, сложенного за спиной в изящный крендель. Можно бы было сказать, крысиного (хоть и неприлично сравнивать часть тела незнакомца с паразитом), но хвост был ГОРАЗДО толще даже пропорционально, гладкий, розовый, больше похожий на щупальце или… на щупальце, потому что не позволит себе джентльмен подобное демонстрировать прилюдно!

Да и помимо этого рогатого и хвостатого розового джентльмена были совершенно удивительные разумные. Явные гарпии: торс на птичьих ногах и с крыльями, правда, ноги не маленькие, а очень даже длинные, в полусогнутом состоянии державших голову этих полуптиц на высоте пяти-шести футов. А если распрямить — то и все семь-восемь футов будут!

Собственно, именно этот джентльмен мне запомнился так ярко именно тем, что разглядывал я его совершенно неприлично. И если прямые взгляды он игнорировал, то мои попытки разглядывания хвоста (хорошо ещё — не под хвостом, всплыло обидное, но в общем-то, верное из искусственной памяти) отреагировал. Не скандалом, но нахмурился, прямо посмотрел на меня серыми глазами и, покачивая головой, помотал пальцем. И удалился, а мне стало, признаться, стыдно до поджатия пальцев ног: совершенно недостойно поведение, если начистоту.

Впрочем, долго я самобичеванию не предавался, собрался, встряхнулся и перестал глазеть на прохожих. А вместо этого — ещё раз обдумал, что мне делать. Идти на местный рынок, биржу и много ещё что — мне не хотелось. Посещать питейные заведения, обилие которых как указывалось в данных мне листках, так и подтверждалось очень нетрезвыми прохожими — не хотелось. А вот что и хотелось, и было точно надо — так это наведаться в бордель. Потому что некоторые реакцие огранизма, не говоря о словах мастера Крепа, к этому меня прямо подталкивали.

Но, при этом, хотелось не только решить свои проблемы, но и посмотреть на что-нибудь интересное, на память. Но — увы, для гостей Древесного острова никаких диковин, помимо самого факта нахождения внутри дерева, вроде и не было. Например, я внимательно разглядел округу и с некоторым удивлением обнаружил, что освещение носит не мистический, а механический характер. То есть внутренности дерева освещало самое настоящее солнце Тесселиса, а светились окончания световодов внутри дерева. Сами они, естественно, были мистическими, из прозрачной древесины (октополоконные, как подсказала память), но проводили именно солнечный свет.

И разглядывая эти интересные проявления (ну, не на прохожих глазел!), я забрался в закоулки домов. Не трущобы, но задворки лавок и питейных заведений, расположившихся у стены пещеры-дупла. И тут моё внимание привлёк негромкий свист, а ещё его издающий. Очень странный, которого память назвала “ельфом”. И отъесться этому (или этой) ельфу явно бы не помешало. Невысокий, футов пяти. Очень субтильный, в сером рабочем костюме. И — непонятно, какого пола вот вообще. Никаких признаков в смысле бёдер, груди, широких или узких плеч. По лицу — вообще ничего не понять, волосы прямые, золотистые, длинные. Лицо треугольное, уши острые и узкие. Вообще — вроде какие-то родичи сидхам, судя по воспоминаниям из искусственной памяти, но какие-то уж совсем неправильные. Я сородичей этого ельфа, кстати, видел на площади, но принимал за детей, если честно. А вот вблизи стало видно и понятно, что никак не ребёнок передо мной, он или она.

— Что вам угодно? — кивнул я привлёкшему мое внимание разумному.

— Имею к вам, уважаемый, важное дело, — пропел этот ельф, причём по голосу — тоже непонятно, дама или джентльмен. — Я нахожусь, в силу неприятного стечения обстоятельств, в некоторой нужде. В противном случае вы бы никогда этого не увидели, — с этими словами, с заговорщическим выражением, он извлёк из кармана потрёпанный, явно старый свиток.

— Признаться, не вижу в этом большой беды, — честно признался я, на что собеседник нахмурися и с вызовом потряс свитком.

— Это — координаты и карта Нома, где сам Генри Архипелаг спрятал свои сокровища! — с этими словами глаза ельфа стали так сильно и многозначительно вытаращены, что за него было страшно.

— А кто это такой? — с интересом полюбопытствовал я, на что собеседник аж поник ушами. — Вы расскажите, а потом подумаем, может, помогу чем в вашей нужде, — дополнил я.

Ну, что от меня этот ельф хочет — понятно. Денег за эту мятую бумажку. Понятно, что “картой сокровищ” из романа там и не пахнет, но. Мне действительно любопытно, так что если рассказ будет интересным — почему бы не сделать некоторую субсидию? Всё же, от хорошей жизни по подворотням не побираются, хоть и можно назвать деяние ельфа мошенничеством. Но… можно и не называть, а мне интересно.

Собеседник воспрял духом и поникшими было ушами и завёл рассказ. И — действительно интересный, с пантомимой, подпрыгиваниями. Ну — не пожалел я о том, что попросил рассказать. И я хоть понял, что это именно собеседник, а не собеседница — в нескольких построений фраз ельф обозначил себя как “он”.

История, им рассказанная, изобиловала неаппетитными подробностями жестокости пиратов (рассказанными с удручающими и совершенно излишними деталями), но при этом — действительно захватывала. Генри Архипелаг был пиратским капитаном, выходцем с Британики. И с четырьмя воздушными судами напал на государственный конвой Бхарата, очень отдалённого Нома другого полушария, материка Азия. Двадцать пять больших, хорошо вооружённых Воздушных Судов. Часть из которых пиратские Суда уничтожили, а самые большие — гоняли и взял на абордаж. То есть поразительный факт — два с половиной десятка Кораблей бегали от четырёх пиратов, и поочерёдно подвергались уничтожению или абордажу, не приходя друг другу на помощь. И на мистику тут грешить было не вполне разумно — судя по всему, Генри Архипелаг обладал просто выдающимся флотоводческим талантом.