Лесник: Назад в СССР - Гаусс Максим - Страница 9

– Есть. Но оно слишком длинное. Да и я привык уже, все так и кличут. А почему ты решил место Иваныча занять?

– Это не я решил. Это он сам подсуетился. Со здоровьем хуже стало, да и возраст уже… Вот он мою кандидатуру председателю и предложил. Ну а поскольку я успел в одном хорошем деле засветиться, то меня сразу же и утвердили.

– А что за дело?

Пока я вкратце рассказывал ему о той истории с медведицей и отношениях с браконьерской шайкой Снегирева, случайно наткнулись на примятую траву и брошенную шапку.

Я поднял ее, повертел в руках. Вопросительно взглянул на охотника.

– Узнаешь?

– Это Кузьмича! – уверенно заявил Монгол. – Он ее сам сшил прошлой зимой.

– Значит, мы на верном пути.

Примятая сухая трава выглядела так, как будто на ней кто-то лежал. Например, при падении. Это как бы еще ни о чем не говорило, но наводило на некоторые мысли. Мы тут вообще не детективы, да только и разбираться-то тут больше и некому.

Пройдя вперед еще несколько шагов, увидели сломанные ветки, а под ними варежку.

Тропинки как таковой здесь не было, можно было только представить ее мысленно. Еще через несколько минут мы наткнулись на тушу молодого кабана, с теми же признаками, что и раньше. Лежал он тут давно, уже успел стухнуть. Характерный запах чувствовался издалека.

Метрах в трех от останков кабана лежал вещевой мешок с оторванной лямкой. Глядя на это, несложно было воссоздать в голове картину происходящего здесь в то время.

Судя по всему, уже в вечернее время Кузьмич совершал обычный обход, когда наткнулся на кабана. Принялся осматривать и тут на него самого напали. Порвали лямку вещмешка. Старик выстрелил и рванул прочь, но его преследовали. Он упал, потерял шапку, но сумел подняться и продолжить бег. Возможно, отстреливался. Затем потерял сапог, но успел запереться в избе. А дальше тот, кто на него напал, случайно попался в капкан и на протяжении суток, а может, двух и даже трех, вертелся вокруг дома, не в силах вырваться. Но вместе с тем, продолжал попытки достать засевшего внутри человека. Паникуя, тот выстрелял весь боезапас, а потом вдруг подвело сердце…

Именно это я и озвучил Монголу. Тот удовлетворительно кивнул.

В вещмешке мы нашли вторую флягу с водой, немного патронов, запасные портянки и нож. Еще было вяленое мясо, порезанное на тонкие ломти и завернутое в газету, сухари.

– Гляди, сколько лежит, а провизию никто не тронул.

– Значит, либо зверь не голоден, либо запах вяленого мяса ему не по вкусу. – отметил я.

Больше на поляне ничего не было. Откуда и куда шел Кузьмич, также было неясно, откуда появился зверь – тоже.

Потоптавшись, двинулись в обратном направлении. Когда вернулись к Матвею Ивановичу, обнаружили, что тот, вооружившись киркой, оставаясь только в штанах и нательной рубахе, долбал еще не оттаявшую толком землю. В целом, получалось неплохо.

Общими усилиями, за пару часов, в пяти метрах от дома мы все-таки выкопали неровную могилку, глубиной чуть больше полуметра, перенесли тело покойного и, помянув его последним словом, закопали. Монгол топориком выстругал и сколотил крест.

Пока шла работа, я изложил свои наблюдения и предположения Иванычу. Тот уже немного отошел и не твердил как заведенный про нечистую силу. Версия со зверем была принята как официальная и то, только моими усилиями.

Собрав вещи, мы закрыли зимовье и двинулись по обратному маршруту к поселку. Вообще, время близилось к четырем часам, а до Прокофьевки путь неблизкий. Но и оставаться в избе, где несколько дней пролежал мертвец, как-то не хотелось. К тому же и кровать там была только одна.

Часа за полтора мы прошли значительное расстояние, вышли из леса и тут внезапно Монгол поднял руку и остановился как вкопанный. От неожиданности, я даже натолкнулся на его спину.

– В чем дело?

– Тихо! – охотник медленно опустился на присядки. – Дайте бинокль!

Помедлив, я протянул ему оптику.

Несколько секунд тот смотрел куда-то на юго-восток, затем шумно выдохнул и протянул его обратно.

– На шесть часов видишь?

Я отыскал нужный сектор и уже через несколько секунд разглядел там небольшое семейство кабанов, всего из трех особей. Поначалу подумал, что рядом с ними был кто-то еще, возможно, тот самый зверь, что бесчинствует в округе, но ничего подозрительного не заметил.

– Ну, кабаны, – недоуменно спросил я. – И что?

– А знаете… Предлагаю организовать засаду и посмотреть. Брать на живца, так сказать. Если чуйка меня не обманывает, и нам повезет, быть может, увидим, кто это объявил охоту на кабанов?

– Хм, а это толковое замечание, – крякнул егерь. – Только как ты намерен это сделать?

– Есть одна идея, – краем губ усмехнулся Монгол. – Только вот, как бы нам не повторить судьбу Кузьмича? Предлагаю либо развести большой костер и всю ночь сидеть на дозоре, либо влезть на деревья. У вас ведь гамаки с собой?

Глава 5. Ночная охота

Место для наблюдения мы выбирали долго.

Егерь с Монголом чуть не подрались, отстаивая свои позиции. В итоге остановились неподалеку от болотистого участка, с запахом тины. Собственно, рядом с ним и паслось кабанье семейство.

Крупный лохматый самец держался чуть в стороне, а свинья с двумя детенышами делили все поровну. Будучи знакомыми с повадками и поведением диких кабанов, Иваныч с охотником тщательно подошли к решению вопроса. И, в общем-то, не ошиблись с местом – встали против ветра так, чтобы наш запах летел в противоположную сторону.

Леса как такового здесь уже не было. Скорее, крупные, разрозненные между собой посадки, разделенные полянами, просеками и болотистыми участками. Мы расположились на опушке, между стволами двух сосен и ясеня.

Днем вепри чаще спят или ведут малоподвижный образ жизни, а вот ночью они активны и отправляются искать себе пропитание. Зрение у кабанов плохое, особенно вблизи. Зато обоняние, на которое они больше всего и полагаются, прокачано чуть ли не на максимум. Чтобы определить, откуда дует ветер, человек смотрит на флюгер или использует намоченный палец. А вот у вепря эта функция предусмотрена «заводской сборкой». То есть мокрым пятаком. Учуяв запах опасности, тот мигом либо переходит в режим активной обороны, либо убегает.

– Уже темнеет, – заметил Монгол, посмотрев на небо, когда мы растянули гамаки между деревьев. Высота оптимальная – три с лишним метра. Общим мнением решили, что ночевать на земле не только не безопасно, но еще и нецелесообразно. Если разводить большой костер, звери непременно испугаются и уйдут. Толку от такого наблюдения? А становиться приманкой самим в наши планы совсем не входило.

Все лишнее оставили внизу, подвесив на крючки. Наверх залезли только в теплой одежде и с ружьями в руках. Гамаки у нас совсем не такие, какие на пикниках используются. Они шире раза в полтора, длиннее и куда прочнее. Фиксируются в трех, а то и четырех точках для надежности. Это местное изобретение, которое мне показал Иванович.

– Ну и хорошо. Надеюсь, все это не зря, – пробурчал я, проверяя свой патронташ. – Правда, не думаю, что мы тут вообще что-то увидим!

Нам предстояло ни много, ни мало – просидеть всю ночь на одном месте, причем так, чтобы не привлекать внимание самих кабанов. И как оказалось, им до нас никакого дела не было – расстояние в сто с лишним метров самое то. Ветер относил наши запахи в сторону, шума мы почти не издавали. Опять же погода была на руку. Ветер шумел в камышах, создавая естественный фон.

– Ветер на нашей стороне, – тихо отозвался Монгол, определив его направление. – Они нас не почуют. Достаточно просто лежать и наблюдать. Только вот как спать? Нужно организовать дежурство, по два-три часа.

Конечно, пролежать несколько часов кряду, в неудобной позе и с оружием в руках – такое себе удовольствие. Но куда деваться?

Осмотрев этот участок в бинокль, Монгол выбрал наиболее удачное место – все-таки знакомые для него земли. Мы пришли к выводу, что на северо-западе образовалась своего рода «подкова» – относительно чистый участок земли, дальше начиналось вытянутое болото. Именно посреди подковы и обосновались обладатели пятаков. Получается, что если «охотник на кабанов» решится прийти сюда, он может оказаться прямо под нами или в непосредственной близости. Либо, как вариант, прийти с востока, но там открытое место, практически без зарослей.