Ледяное небо Криона (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 5

Имя, под которым он прибудет на планету, труднопроизносимо и для крионца, и для землянина, а шанс застать кого-то с Денеб-14 исчезающе мал. Максим несколько раз повторил вслух, чертыхаясь после каждой попытки: Депурвагулуш дан-мей Доп-Демуш-третий. И это не лорд какой-нибудь, вполне заурядный лётчик, намеревающийся получить найм на Крионе.

Имя «Макс» искусственный интеллект корабля перевёл на крионский как «оторва». Кроче, отвязанный сумасшедший, Мэд Макс, словно в американском боевике. Значит, к длиннющему имени надо прибавить реальное имя как прозвище. И под ним — наниматься, тем более спрос в наёмниках там имеется.

Планета, при всей экзотичности её климата, при ближайшем рассмотрении действительно была совсем не безнадёжной дырой. Куча полезных ископаемых, вне Криона отсутствующих в системе, добывается и продаётся военным Герума, затеявшим строительство боевых станций. Так что нет никакой изоляции и скатывания к пещерному существованию. Выращиваемой пищи хватает на прокорм сорока с чем-то миллионов или около того. Кроме добывающей промышленности там развито самолётостроение (кто бы сомневался), переработка нефти в авиационное топливо, производство лекарств и ширпотреба.

Ну и, коль есть чем поживиться, найдутся и желающие. На Крионе процветают себе четыре пиратских анклава вроде легендарной Тортуги в Карибском море Земли. То есть авиабазы для любителей лёгкой добычи. Перехватывают транспортные самолёты, вынуждают к посадке. Кроме того, делают дороже логистику перевозок, потому что владельцам грузовиков нужна скорость, чтоб уходить от пиратов, зачастую — охранное сопровождение. Либо платить отступные за безопасный транзит.

Именно благодаря повышенной смертности пилотов, от рук пиратов или из-за вынужденной посадки во льдах, сохраняется потребность в мигрантах.

Естественно, весьма интересовало, на чём придётся летать. Коль цивилизация деградировала, взлётно-посадочные полосы ледяные, хрупкие, Максим не без содрогания представил этажерки времён Первой мировой, на крайняк — 1920-х годов, с открытыми кабинами, причём на планете, где и у поверхности жуткий мороз… Нет, судбма смилостивилась, с открывшихся картинок дохнуло 1940-ми годами, а «Дакота», памятная по её последнему рейсу в Йемен, не сильно бы выделялась.

Устав от изобилия информации, Макс решил: пусть теперь бортовой компьютер напряжётся, и задал ему построить графики потепления, если отрубить сразу все климатические установки либо часть.

Результат ошеломил.

Одновременная остановка комплексов повлечёт повышение средней температуры планеты на один-два градуса в год, равный полутора земным. Довольно много, но существенное изменение климата наступит лишь через несколько лет, когда начнут отступать ледники, уменьшится отражающая способность поверхности планеты, рост температуры разгонится до трёх-четырёх градусов…

Стоп-стоп. Но что же случится с анклавами, кучкующимися у криогенных установок и выживающими только за счёт утечек тепла, отправляемого в космос?

Они погибнут.

Не будет тепла — не будет и продуктов в оранжереях. Населённой останется только приэкваториальная зона. Макс проверил: у Герума не имеется в той области космоса достаточных ресурсов ни прокормить брошенных на морозе, ни эвакуировать.

Интересно, кто принимает решения? Вряд ли «агент Смит» обладает собственным достаточно развитым ИИ. Он точно в контакте с сервером корабля. То есть поисковые запросы и задания — для него не секрет. Значит, «агент Смит» и те, кто за ним стоит, легко могут узнать, что Макс вскрыл основное содержания задания, куда более страшного, чем на Аорне.

Не просто страшного. Дикого. Он должен найти способ, как заморозить насмерть двадцать пять миллионов человек! Получив в качестве награды две килограммовых плитки золота, каждая размером примерно со «Сникерс»…

Оно — достаточно плотный, тяжёлый металл. Раз в двадцать примерно тяжелее воды. Оттого слитки невелики по размеру.

Ещё раз. Двадцать миллионов загубленных душ за два золотых батончика «Сникерс».

Они охренели⁈

Первый порыв был — тихо саботировать задание. Высадиться на Крионе, полетать в полярном небе, собрать информацию, полезную, в том числе, самому себе. Затем развести руками: извини, старик, не смогла. А если и заработать удастся — тогда нанять что-то межзвёздное и самому удрать из западни, не полагаясь на благодетелей из Герума.

В конце концов, «Смит» не ринется на Землю — в отместку прививать раковые клетки Инессе и детям.

Чуть успокоившись, Макс запросил подробную информацию о криогенных станциях. И поразился — насколько её мало и в источниках Содружества, и у самого Герума. Только самые общие сведения.

Каждая содержит генератор, работающий за счёт управляемого термоядерного синтеза. Максимальная мощность каждого — колоссальная, чуть ли не десятки гигаватт в пересчёте на земные величины. На расстоянии примерно восьмидесяти километров от реактора в небо взмывают теплообменники, через которые идёт циркуляция охлаждающей жидкости. Остатки тепла, вытаскиваемые из атмосферы, и избыточное тепло реактора преобразуются в лучистую энергию, шурующую в космос. Нечто вроде лазерного луча. Только толстого.

М-дя… Тридцатый век развития техники, по хронологии Земли, а принцип охлаждения взят из двадцатого. Ну, наверно крионцам было виднее.

Из построенного ими массива в строю осталось менее трети установок, их работы вполне достаточно для поддержания температурного статус-кво. Если ледяной панцирь уменьшится хотя бы на четверть, планета будет неумолимо нагреваться, пусть медленнее, чем при полном выключении холодильников. Местное солнце Рахес горячее земного, и света от звезды падает больше, несмотря на увеличенный радиус орбиты Криона.

Один вопрос Максим всё же задал «Смиту», хоть мог сформулировать его и искину корабля. Справедливости ради, человекоподобное существо казалось более дружелюбным интерфейсом для общения с компьютерным разумом.

— Смитти, почему не сделать очевидное: перевести реакторы с охлаждения на обогрев? Не выбрасывать энергию в пространство? Быстрее согреем Крион.

— Идея действительно очевидная, — согласился киборг. — Но нереализуемая. Во-первых, криоустановки полностью автономны, с поверхности к ним не пробраться. Во-вторых, от них выходят кабели, реакторы обеспечивают электроэнергией заодно ближайшие поселения и шахты. Выключение или хотя бы сбой в работе — не только прекращение обогрева, но остановка всего, включая подачу воды и света в дома. Поэтому обитатели каждого анклава костьми лягут, но не дадут химичить с оборудованием, даже если пытаться пробурить какой-то ход к реактору. Пока не найден единый центр управления, криоустановки можно отключить только ударами с орбиты по теплообменникам. Что, как я вам объяснил, невозможно из-за Содружества.

— А другие варианты…

— Ищите! Вас система отобрала как одного из возможных кандидатов для миссии именно из-за нестандартного подхода к решению задачи. Возможно, вопреки начальным установкам заказчика, но, в конце концов, к его пользе.

Значит, машины допускают, что суть проекта мне понятна, и исполнять его тупо по их алгоритму не буду, въехал Максим. Похоже, намерены предоставить некоторую свободу действий… Посмотрим, что получится.

Идея саботажа ушла на второй план.

Сформулировав главный вопрос наиболее отвлечённо, он произнёс:

— Гибель жителей Криона из-за того, что выведенные из строя или хотя бы перенастраиваемые установки оставят анклавы без тепла и электричества, входит в число допустимых издержек?

— Допустимых, но нежелательных. Для вас, Максим, приоритетно сохранение жизни соплеменников. Что естественно. Мы мыслим прагматично и тоже не хотим игнорировать возмущение в гуманоидных мирах, входящих в Федерацию, а также растрату человеческого ресурса, ценного у будущей линии фронта. Если удастся сделать процесс регулируемым и плавным, не уничтожая анклавы, это к лучшему. Но чужие так или иначе истребят всех людей, а эвакуировать мы способны только малую их часть. Так что слово «варианты» прозвучало вовремя.