Дракон из сумрака - Жнец Анна - Страница 21

По комнате прокатился гул одобрения. Солдаты переглядывались и кивали друг другу, соглашаясь, что уезжать надо немедленно. На лицах читался страх, у некоторых на лбу выступила испарина.

— Да, давайте уедем. Не будем ждать, — начало раздаваться тут и там.

— Доешьте сначала, а потом посмотрим, — положила конец обсуждению Мерида, и воины, напряженные, испуганные, вернулись к своей еде.

* * *

— Эйхарри.

Из сна меня выдернул знакомый голос. Кто-то осторожно и в то же время настойчиво тряс меня в темноте за плечо. Разлепив глаза, я увидела склонившееся надо мной бледное лицо Фая и вспомнила, что Мерида все же убедила встревоженных солдат переночевать в лагере.

«Ребенок. На болоте плакал ребенок», — всплыло воспоминание.

— Что случилось? — Взмахом ладони я создала трепещущий огонек, осветивший полкомнаты, а потом опустила взгляд с лица Фая на его руки и едва не задохнулась от ужаса.

Ребенок!

Тот самый, что заходился криком на болоте, сейчас мирно дремал на руках эльфа, завернутый в грязную пеленку. Тьма и бездна! Какого беса он его сюда притащил? Осознав весь масштаб грядущих неприятностей, я обреченно застонала. Проклятый Фай!

Младенец на его руках — хвала всем богам! — больше не орал. После нескольких часов бесполезного крика в темноте и одиночестве он выбился из сил и уснул, так и не дождавшись помощи.

Но помощь все же пришла.

Черт-черт-черт!

— Кто-то бросил ребенка в лесу, совсем рядом с топью, — сказал Фай. — Он голодный. Его надо накормить.

— Его надо вернуть обратно.

«Пока никто не заметил. Пока мы сами не оказались на его месте. В болоте».

Руки затряслись, и я сжала их в кулаки.

— Отнести обратно? Беспомощного младенца? На верную смерть? — С другого конца комнаты на меня с возмущением смотрели голубые глаза Ильди. Растрепанный после сна эльф сидел на соседней кровати.

— Вам-то двоим какое до него дело? Это ребенок врагов, человек, будущий захватчик. Вырастет — станет таким же, как мы. Как я. Как те, что вас… Ты понял. Вы должны его ненавидеть. — Я отвернулась и закусила щеку изнутри. Рот наполнился кровью.

Как унять эту дрожь? Как, Тьма проклятая, перестать дрожать?

— Неужели ты настолько бессердечна? — Ильди покачал головой, и мне захотелось схватить его за ворот туники и трясти, трясти, трясти, крича в это осуждающее лицо, что он ничего, совершенно ничего не понимает.

Ребенок проклят. Родители специально принесли его на болото и оставили умирать. Прошли пешком или проехали в трясущейся повозке несколько десятков, а может, и сотен километров, чтобы избавиться от своей ноши, от своей опасной тайны.

— Мы должны взять его с собой, — упрямо поджал губы Фай. — Накормить и взять с собой.

С губ моих сорвался истерический смешок.

Взять с собой? Как он себе это представляет?

Нет на свете людей более суеверных, чем жители Сумеречного королевства, а страх толкает на безрассудство, на предательство, на мятеж.

— Ребенок проклят, его рождение сулит большую беду. Если мои люди его увидят, то сразу поймут, что это он плакал на болоте и почему его там оставили. — Я говорила и чувствовала на языке вкус крови из прокушенный щеки. — Если хотя бы один человек узнает, что вы к нему прикоснулись, что вы притащили его сюда, в наш дом, под общую крышу… — Даже не хотелось об этом думать. — Если узнают, убьют не раздумывая и его, и вас, и меня.

— Но ты же Великая эйхарри! — воскликнул Фай.

— И стану не первой в истории эйхарри, которой изменники перерезали горло.

— Ты ведь могущественная колдунья, — возразил Ильди, явно не понимая всей серьезности ситуации. — Одна из самых сильных боевых ведьм и не только в своем королевстве.

Захотелось побиться головой о стену.

— Была самой сильной ведьмой. Теперь — нет.

Тем временем ребенок, которого прижимал к груди Фай, завозился, просыпаясь, сморщил покрасневшее от долгого крика личико и собрался снова удариться в плач. Я едва успела накинуть на него полог тишины, но за эти две секунды чуть не поседела от ужаса.

Если бы кто-то услышал…

Если бы догадался…

— Это из-за родимого пятна на лице? — спросил Фай.

Родимое пятно яркого малинового цвета начиналось на виске младенца у самой границы роста волос и неровной кляксой перетекало под глаз.

— Из-за какого-то родимого пятна ребенка в ваших краях считают проклятым, забирают от матери и топят? Это же чушь! — Ильди кипел от негодования. — Никакой большой беды он не принесет. Глупые суеверия.

Мне было что сказать ему по поводу глупых суеверий, но я не стала.

— Мы не можем взять его с собой.

— А если попытаемся спрятать? — Фай как мог успокаивал голодного младенца, а тот жалобно хныкал под пологом тишины и причмокивал губами в поисках материнского соска.

Подумав, я наслала на него сонные чары.

— Без кормилицы он все равно не выживет.

— Ему можно давать коровье молоко. Или молоко коз. — Фай повернулся так, чтобы закрыть от меня детеныша. Словно неосознанно пытался защитить его от злодейки-эйхарри.

— Коровье? Козье? Оглянись вокруг, — я ткнула пальцем в темноту за окном. — Много коров и коз там пасется?

— Ты не можешь бросить его на смерть. — Ильди смотрел на меня взглядом, от которого все внутри болело и переворачивалось.

Не понимают! Они не понимают, что мы сейчас стоим на краю пропасти!

Разозлившись, я повернулась к Фаю, к трусливому подлому Фаю, который всегда думал лишь о собственной заднице, — «Отдай им его. Если надо кого-то отдать, отдай его» — и зашипела, схватив эльфа за грудки:

— Знаешь, что будет, если мои воины обнаружат, что мы прячем проклятого ребенка? Они нас убьют. Да, милый, они схватят тебя за эти красивые белоснежные волосы, — я провела ладонью по шевелюре эльфа, — а потом сожмут их в кулаке и заставят тебя запрокинуть голову, чтобы удобнее было полоснуть ножом по горлу. О да, они так и сделают. Уж поверь. Вскроют твою нежную эльфийскую шейку от уха до уха.

От ужаса зрачки Фая расширились, дыхание участилось. Он задрожал.

— Но это еще не все. О нет, милый, не все. Перед тем как порезать тебя на ленточки, они с тобой развлекутся. Понимаешь, о чем я?

Фай тяжело сглотнул и попытался от меня отодвинуться, но я вцепилась в его предплечье, уверенная, что уж этого труса мне удастся вразумить.

— Они пустят тебя по кругу. Как той ночью. Все вместе. Они снова сделают с тобой это. Все шестьдесят человек. А потом убьют. Хочешь этого? Хочешь, чтобы тебя сначала трахнули, а потом зарезали, как свинью?

— Нет, — Фай содрогнулся, и по его щекам из распахнутых голубых глаз потекли слезы. Хлынули неудержимым потоком. Крупные прозрачные капли скатывались по бледной коже, собирались в уголках дрожащих губ, повисали на остром подбородке.

— Не хочешь? Тогда отнеси ребенка туда, откуда взял.

— Нет.

Что?

— Нет, — Фай помотал головой, закрывая от меня живой сверток. — Нет, нет, нет.

Он повторял это как заведенный и плакал. Буквально захлебывался в рыданиях, но продолжал твердить:

— Нет, нет, нет.

Бледные мокрые щеки блестели от слез.

— Они тебя опять изнасилуют.

Зажмурившись, Фай снова мотнул головой и крепче прижал к себе младенца.

— Иданн, — Ильди поднялся с кровати, шагнул вперед и вдруг опустился передо мной на колени. — Иданн, умоляю, — он коснулся моей ноги и просительно заглянул в глаза. — Умоляю, спаси его. Ты же дракон. Унеси его куда-нибудь в безопасное место. Замаскируй чарами родимое пятно. Прошу тебя, великая эйхарри. Иданн.

Ильди, этот гордый эльф, ни разу вслух не попросивший меня о помощи, стоял сейчас передо мной на коленях и молил спасти чужого ребенка.

Происходящее не укладывалось в голове. Сегодня оба мужчины поразили меня до глубины души.

— Ты поможешь? — Он аккуратно забрал спящего младенца у Фая и вложил в мои руки. — Поможешь, Иданн?

Завороженная взглядом голубых глаз, я кивнула и поднялась на ноги. Ребенок сладко посапывал в коконе из ткани, которая когда-то, до соприкосновения с болотной землей, была белой. Крохотный, беззащитный. Маленькие пальчики. Пушок светлых волос на макушке.