Жестокий мучитель - Iris - Страница 24

Элиас отпускает меня и расстегивает штаны, его толстый тяжелый член выпрыгивает из них, когда он стягивает нижнее белье со своих мускулистых бедер. При виде этого зрелища глубоко внутри меня разгорается боль. Жажда быть наполненной им.

— А что насчет презерватива? - Спрашиваю я, понимая, что последнее, что мне нужно, - это забеременеть в восемнадцать лет.

В его глазах появляется зловещее выражение.

— Никаких, блядь, шансов. Я трахну твою тугую девственную киску без резинки, и ты получишь каждую каплю моей спермы.

Я с трудом сглатываю.

— А как же...

Он шлепает меня по заднице так сильно, что у меня вырывается воздух из легких.

— Никаких вопросов.

Я вздрагиваю, когда он проводит кончиком члена по моему жаждущему входу, покрывая себя моими соками.

— Я собираюсь трахнуть тебя так чертовски жестко, Наталья, что все на танцах услышат твои крики. - Его голос глубокий и пронизан желанием. — Ты будешь умолять меня двигаться сильнее и быстрее, пока я буду лишать тебя девственности. - Он ударяет головкой своего члена по клитору, заставляя меня содрогнуться от нахлынувшего удовольствия. — После сегодняшнего вечера ты никогда не сможешь выкинуть из головы этот момент со мной. Я навсегда стану частью тебя.

— Элиас, - выдыхаю его имя, но не уверена почему.

Я не могу понять, хочу ли я умолять его остановиться или сделать это. Все мои эмоции перемешаны с желанием, и я больше ничего не могу разобрать. Смотрю на него через плечо, предвкушение переполняет меня, заставляя ждать его следующего шага.

— Скажи мне, чего ты хочешь, - приказывает он.

Я проглатываю свою гордость, зная, что больше нет смысла бороться с этим.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

От чистого удовлетворения в его глазах в любой другой момент меня бы затошнило, но я зашла слишком далеко. И затем, без единого слова предупреждения, он грубо толкается вперед, одним движением погружая себя внутрь.

Я кричу, боль почти невыносима, когда моя нетронутая киска растягивается в первый раз.

Элиас хватает меня сзади за горло, заставляя выгнуть спину, и прижимается губами к моему уху.

— Расслабься, nena. Боль утихнет. - Он вылизывает дорожку сбоку от моей шеи, заставляя меня дрожать. — Ты чувствуешь, как глубоко я в тебе? - спрашивает он, его голос напряжен.

Я киваю.

— Да.

— Это так чертовски приятно, Наталья, - бормочет он, целуя мое плечо, а затем нежно прикусывая его. — А теперь расслабься и позволь мне трахнуть тебя.

Я стону, боль стихает, пока он неподвижно остается внутри меня. А потом он начинает двигаться, и перед моими глазами словно вспыхивают звезды.

Элиас стонет.

— Ты действительно была совершенно нетронутой, детка, истекая кровью на моем члене.

Я напрягаюсь, гадая, нормально ли это.

— Это нормально, - говорит он, словно читая мои мысли.

Я стону, выгибая спину, когда он входит и выходит из меня медленными, сильными движениями. Теперь пути назад нет. Мой мучитель лишает меня девственности, и я наслаждаюсь каждой секундой.

Что, черт возьми, со мной не так?

Глава 15

Элиас

Я цепляюсь за крупицы контроля, изо всех сил сдерживаясь, когда скольжу в божественную киску Натальи. Это не похоже ни на что, что я испытывал раньше с другими женщинами. Я не могу объяснить это. Как будто все издевательства над этой девушкой на протяжении многих лет были прелюдией, ведущей к этому моменту.

Мягкость - не моя сильная сторона, и хотя мотив, побудивший меня лишить её девственности, проистекал из желания заставить Гурин заплатить за то, что ее семья разрушила мою жизнь, есть и желание доставить ей удовольствие. Я не понимаю это, но оно здесь, впивается в меня когтями.

Чем сильнее она выгибает спину и чаще стонет, тем сильнее я трахаю ее. Она словно приглашает меня взять ее более безжалостно, и когда смотрит на меня через плечо, кажется, что время замирает. Желание и чистая похоть в ее глазах сводят меня с ума.

— Вот и все, Наталья. Смотри, как я трахаю эту девственную киску, - рычу я, снова шлепая ее по попке.

Она облизывает нижнюю губу, этого зрелища достаточно, чтобы заставить меня воспламениться, когда я трахаю ее еще глубже. Наши тела становятся единым целым, пока вся ненависть, ярость и напряжение достигают апогея. Все это не имеет никакого смысла. Моя навязчивая ненависть превратилась во что-то, чего я больше не узнаю.

— Элиас, - стонет она мое имя, закрывая глаза, и я чувствую, как ее мышцы сильнее сжимаются вокруг моего члена.

Я резко толкаюсь в нее, а затем замираю.

— Еще нет, - тяжело дышу, понимая, что еще не готов к тому, чтобы она кончила. Она кончит, когда я ей скажу, и не раньше.

Она хнычет, пытаясь двигать бедрами и трахать себя на мне.

Я крепче сжимаю их, зная, что оставлю синяки, и наслаждаясь этой идеей. Я поднимаю одну руку к ее горлу и тяну вверх, заставляя её неестественно выгнуть спину. Если я что-то и узнал о своей маленькой зверушке, так это то, что она невероятно гибкая. Мои губы прижимаются к мочке ее уха.

— Ты кончишь только по моей команде. Ты поняла?

Она стонет.

— Но...

Я усиливаю хватку на её горле.

— Ты. Поняла? - повторяю медленнее.

— Да, хозяин, - стонет она, пытаясь снова двигать бедрами, пока я продолжаю крепко держать ее.

— Хорошая девочка, - мурлычу ей в ухо, обхватывая пальцами тонкую линию ее горла. — Такая хорошая шлюшка, да?

Она кивает в ответ, очевидно, что она так далеко зашла, что больше не намерена бороться с этим.

— Моя шлюшка, - рычу я, мой член пульсирует глубоко внутри нее, отчаянно желая продолжения.

— Пожалуйста, - умоляет она, её голос напряжен, поскольку я ограничиваю приток воздуха в ее легкие.

— Что такое, nena? - Спрашиваю я, сохраняя голос дразнящим, несмотря на отчаянную потребность, терзающую меня изнутри.

— Пожалуйста, трахни меня, хозяин.

Ее спина выгибается сильнее, и я стону.

— Грязная девчонка, - бормочу, покусывая мочку ее уха. — Раз уж ты вежливо попросила.

Я шлепаю ее по заднице, и тогда зверь внутри меня выходит на свободу. Больше никаких поддразниваний. Никаких игр. Каждый толчок моего члена сильнее предыдущего, когда я грубо трахаю ее под открытым небом. Ветер проносится мимо нас, но его едва слышно из-за прилива крови, ревущей в моих венах.

Как бы грубо это ни было, Наталья, кажется, наслаждается каждой секундой. Ее спина выгибается в приветствии, а стоны становятся всё громче и несдержанней. Я замираю, желая увидеть ее лицо, когда она кончает на мой член в первый из многих гребаных разов в этом году.

Когда выскальзываю из нее, она издает самый восхитительный звук протеста, который я когда-либо слышал, и смотрит на меня через плечо широко раскрытыми глазами.

— Не волнуйся, Наталья. Скоро мой член будет в твоей жадной маленькой киске. - Я шлепаю ее по попке. — Я хочу, чтобы ты легла на спину вон там. - Киваю на деревянную скамейку неподалеку. — Хочу видеть твое лицо, когда, наконец, заставлю тебя кончить на моем члене.

Ее глаза снова расширяются, она встает и соблазнительно идет к скамейке.

Наблюдая за ней, я задаюсь вопросом, куда делась та робкая, занудная девчонка, которую я впервые встретил много лет назад. Теперь она чертова лисица. Чистая богиня, и я никогда никого не хотел так, как хочу ее. Забавно, как ненависть может сделать это с человеком. Наталья ложится на спину, широко раздвигая для меня ноги, её платье задирается до талии.

Я выхожу из штанов и боксеров, которые оставались висеть на лодыжках, и подхожу к ней, сжимая в руках свой член.

— Ты чертовски сексуальная, nena, - бормочу, замечая, как краснеют ее щеки от моей похвалы.

Она впивается зубами в нижнюю губу, прежде чем сказать:

— Ты и сам не так уж плох.

Я усмехаюсь.

— Это должно было быть комплиментом?