Поручик из Варшавы 2 (СИ) - "Рыжий" - Страница 5

Один из разведчиков, осмотрев в измазанные кровью лица поляков, снял с пояса свою фляжку с водой и бросил её пленным, жестами показал, чтобы они умывались. Польские солдаты что-то залопотали в благодарности и аккуратно, экономя воду, начали умываться.

Одной фляжки с водой не хватило. Кто-то из разведчиков бросил пленным ещё одну. Потом третью.

Через десять минут все трое предстали перед лейтенантом Крамером. Короткая попытка допроса оказалась бессмысленной. Никто из поляков не говорил по-немецки, а германские солдаты не могли говорить по-польски.

— У нас есть раненые? — Уточнил лейтенант у унтер-офицера.

— Так точно, герр лейтенант! — Немолодой унтер, вытянувшийся перед офицером, начал доклад. — Стрелок Флориан Аккер получил лёгкое ранение!

— Как это произошло?

— Щепка, герр лейтенант! Когда проверяли поляков, он оступился, схватился за борт грузовика. Санитар уже извлёк её из ладони, герр лейтенант. И руку перевязал!

— Вот что, унтер-офицер. Стрелка Флориана Аккера, ко мне.

— Слушаюсь, герр лейтенант!

Унтер-офицер сделал несколько шагов в сторону, и, увидев молодого солдата, возле которого крутился санитар, жестом подозвал стрелка.

— Герр унтер-офицер, стрелок Аккер! — Вытянулся разведчик, неуклюже пряча правую ладонь, белеющую свежим бинтом.

— К герру лейтенанту, Аккер!

— Слушаюсь!..

Глава 3. 1 сентября 1939 года. Утро-день

Поручик Домбровский. Отдельный танковый батальон армии "Познань".

Знаете, в моём времени часто говорили, что первое впечатление о человеке всегда — самое правильное. Почему-то сегодня, мне очень хотелось в это верить. Во всяком случае, генерал Францишек Альтер, показался мне весьма компетентным командиром. Как-минимум потому что, сразу же, как только поступили первые, достаточно обрывистые сведения о боях у границы, были предприняты несколько весьма важных мер, на которые, например, не смогло в июне сорок первого года, пойти командование.

Например, уже в пять утра, генерал смог выбить у генерала Кутшебы звено самолётов-разведчиков и эскадрилью истребителей для их прикрытия. Как итог, уже к десяти часам утра, командир дивизии имел представление о том, что происходит на участке предполагаемой обороны соседней армии, которой, своими активными действиями и должна была помочь оперативная группа «Альтер», как среди штабных офицеров сразу же прозвали наше объединение.

Ещё раньше, к основным объектам, таким, как перекрёстки важных дорог и железнодорожные и автомобильные мосты, были посланы немногочисленные пехотные заслоны, усиленные сапёрами со взрывчаткой и огневыми взводами противотанковых орудий. Самым важным же было наличие в составе таких групп радистов с радиостанциями, коих в польской армии было не то, чтобы много.

А в районе пяти утра, из штаба армии умчались делегаты связи, которые должны были обеспечить взаимодействие с частями армии «Лодзь», соседствующими с нашей армией с юга.

Немаловажным был факт, что с первыми разрывами бомб (а на Калиш был совершён авиационный налёт, успешно отбитый уже готовыми к бою зенитчиками), в городе началась реквизиция гражданского транспорта: грузовые и легковые автомобили, автобусы, подрессоренные коляски, к концу первого сентября должны были быть переданы в войска. А на дорогах появились мобильные патрули войсковой жандармерии и кавалеристов, которые должны были изымать подходящий транспорт у гражданского населения. Так, например, генерал Альтер, улучив пару минут на то, чтобы выслушать мои размышления о тактике применения танкового батальона, выделил в моё распоряжение сразу восемь единиц автомобильного транспорта: два городских автобуса и четыре стареньких полуторки «Форд». И грузовики он придал не пустые — загруженные бочками с машинным маслом и дизельным топливом. А в автобусах разместился взвод стрелков, набранный, внимание, из городских полицейских. Конечно, тяжелого оружия у них нет, но в качестве охранного подразделения, они со своими пистолетами и винтовками, будут смотреться идеально.

Вскоре, в кабинет к генералу забежал молодой хорунжий, с эмблемами войск связи, и, что-то коротко сообщив Альтеру шёпотом, протянул небольшой листок. Командир двадцать пятой дивизии помрачнел, после чего привлёк внимание всех офицеров и начал читать:

— Панове офицеры, несколько часов назад, германская авиация нанесла удары по Велюню, Быдгощу, Хойнице. В Велюне большие разрушения, несколько сотен погибших гражданских. Ведутся спасательные работы.

Закономерно, что такая информация была бурно-негативно встречена всеми присутствующими. Кто-то из штабных даже негромко выругался, что было всеми встречено с пониманием…

Ни я, ни капитан Галецкий просто так стоять и ждать у моря погоды не собирались, поэтому тут же предложили план действий для наших подразделений. План был прост — на основе наших батальонов, формируются небольшие броне-моторизированные группы в составе взвода пехоты на грузовиках и взвода танкеток или бронеавтомобилей, которые отправляются по двум параллельным дорогам в сторону наступающего противника. Основная задача — поиск противника и сбор наших отступающих частей, если такие будут попадаться. Участие в этой затее решил принять и генерал Абрахам, который предложил добавить к нашим мобильным подразделениям, эскадрон своих кавалеристов — по полсотни сабель для несения фланговых дозоров.

Генерал тут же отдал распоряжение и вскоре на свет появился приказ…

Подпоручик Северен Маршалек. Отдельный танковый батальон армии «Познань».

Последние несколько часов, каждый из солдат и офицеров батальона был весьма сильно напряжён — чувствовалось, что началось что-то весьма более серьёзное, чем очередные манёвры, на которых мог бы присутствовать сам пан Маршал.

Подтверждение этим печальным мыслям принёс авиационный налёт на Калиш, состоявшийся в районе семи утра. К счастью, артиллеристы-зенитчики свой хлеб ели не зря — наблюдатели вовремя обнаружили опасность, а расчёты орудий, уже занявшие позиции, встретили вражеские бомбардировщики огнём, и пусть, что сбить не удалось ни одну машину противника, главное — германские бомбы были сброшены в поле, и, никаких потерь среди польских военнослужащих или гражданских лиц не было.

После налёта, все сразу как-то посуровели. Как-то разом перестали слышаться шуточки с разных сторон, а с хмурых лиц солдат то и дело читались вопросы: «Как же так, пан командир?». К счастью, в батальоне были опытные офицеры, поэтому капитан Завадский всем и каждому нашёл работу: экипажи бронированных машин, вместе с начальником по технической части, начала буквально вылизывать каждый танк, танкетку и бронеавтомобиль, отыскивая возможные неисправности.

— В бою, ни один из танков не должен встать! Единственная причина, по которой танк может застыть на поле боя, гибель машины или экипажа! — Нравоучительно говорил капитан Завадский.

Подпоручик Северен Маршалек, как и несколько других офицеров штаба, бегали между машинами и контролировали выполнение назначенных начальником штаба батальона работ.

К счастью, к восьми часам утра, из штаба дивизии вернулся командир батальона, который тут же собрал вокруг себя весь личный состав батальона. Танкисты и механики стояли, сидели и лежали везде, где только этого позволяла местность. Комбат залез на свой командирский 7ТР, и, подняв руки, призывая к тишине, начал говорить:

— Панове офицеры, унтер-офицеры, солдаты! Сегодня утром, первого сентября, Гитлеровская Германия объявила войну Польской Республике. Думаю, вы все прекрасно видели попытку налёта германских самолётов на Калиш, который удалось отбить лишь благодаря усилиям и умениям нашей зенитной артиллерии!

Поручик ненадолго замолчал, оценивая реакцию своих подчинённых и беря небольшую передышку. Через несколько десятков секунд, он, похоже, собрался с мыслями, и продолжил:

— К сожалению, не везде пошло по такому сценарию! Как нам стало известно, налётам подверглись города Велюнь, Хойниц, Старогард и Быдгощ. По неподтверждённой информации, в ходе бомбового удара по Велюню погибло несколько сотен человек. В городе большие разрушения.