Самодержец (СИ) - Старый Денис - Страница 55

Но полковника ждало разочарование. Как только стало известно, что была уничтожена эскадра, которая обеспечивала поддержку десанта неприятеля на европейский берег пролива Дарданеллы, начались сдачи в плен. Испанцы не горели воевать вовсе, а французы, видя, что на полуостров входит заведомо превосходящий десант, русский корпус, — так же увидели бесперспективность сопротивления.

И только на Военном Совете было принято решение частью сил переправиться на азиатский берег пролива, где у крепости Павлополь все еще сконцентрированы значительные силы неприятеля, как пришло ужасное известие.

Да! На этом клочке земли и моря будут тысячи печальных известий, но все они для Потемкина были ничто, чем-то, что привез фельдъегерь из Константинополя… Скончался Светлейший князь, генерал-фельдмаршал Христофор Антонович Миних. Сердечный удар все же добил и так уже больного сердцем человека, который для России сделал многое, очень многое, чтобы быть увековеченным в памяти. Аллея Героев пополнится новым бюстом.

Потемкин взял заводного коня и быстро, в сопровождении двух десятков казаков, рванул в Константинополь. Теперь именно ему предстоит, пока император не пожелает кого иного прислать, делать весь тот ворох работ, который ранее Потемкин делил со своим учителем Минихом.

Григорий скакал, не жалея лошади и слезы разлетались с его глаз. Холодный ветер стал причиной того, что глаза Григория Александровича наполнились слезами, да, именно ветер в этом виноват.

* * *

Чаннакале (Павлополь)

22 октября 1762 года. 11.30

— Это бессмысленно! — Ахмед-паша позволил себе повысить голос на командующего, английского генерал-фельдмаршала Джона Легонье. — Мне донесли, что руси сконцентрировали большие силы у Бусры и они готовы не только отбросить нас, но и отобрать еще больше земель у и без того лишь малой толики великой Оттоманской империи. Мои воины должны защищать осколок империи, чтобы не лишиться родины.

— Вы отказываетесь исполнять договоренности? Англия дала вам шанс, который еще можно использовать. Английский флот разобьет русский и тогда обрушится всеми своими корабельными орудиями на подлых русских, спаливших варварским способом английские корабли в проливе. В Чаннакале уже не осталось защитников и лишь один штурм, в который ваши солдаты отказываются идти, решит участь этой крепости. Заметьте, Великобритания отдает вам все эти земли, — распылялся Легонье, уже сам не веривший в победу.

— Утром к русским пришло подкрепление, которое сходу рассеяло охранение и прорвалось в крепость. Ваше охранение, господин Легонье! Там стояли английские солдаты, которые не пускали турок, но были сходу уничтожены руси, — продолжал разговор Ахмед-паша, уже открыто выказывая пренебрежение союзнику, которого еще несколько дней назад считал выше себя по статусу.

Рано утром батальон, который привел Григорий Орлов, действительно сходу прорвал хлипкий заслон англичан, призванный прежде всего не допустить дезертирства турок, чем действительно остановить атаку с тыла. Григорий хотел было сразу рвануть в бой, но то, что он увидел в крепости и возле нее, даже бесшабашного Орлова заставило смутиться и задуматься. Трупы. Они были везде, земля окрасилась в цвет крови.

Григорий Григорьевич решил все же осмотреться и не пороть горячку, а получить приказание от старшего офицера крепости, который оказался в одном чине с Орловым. Москвин отговорил премьер-майора от атаки. А вскоре стало известно, что в крепость собираются переправлять подкрепления с европейского берега пролива.

Дарданелльская операция провалилась, но и Россия потеряла многих своих лучших сыновей.

— Сэр! К Вам чорбаджи турецкого войска Малик Карадениз, — в шатер командующего ворвался адъютант.

Еще вчера за такое поведение генерал-фельдмаршал Легонье не просто отчитал бы адъютанта, но и назначил ему наказание. Сегодня из английского военачальника как будто вытянули стержень. Он даже не замечал оскорбительного тона Ахмед-паши или дерзкого поступка адъютанта.

— Что ему нужно? — спросил отрешенным голосом Легонье.

— Сэр, он пришел из крепости, был ранее захвачен русскими, а сейчас они прислали своего пленника с посланием, — ответил адъютант.

— Забери у него оружие и впусти, — странно, но инстинкт самосохранения у Легонье еще присутствовал, и он подсознательно ожидал против себя агрессии.

В шатер вошел усталый человек, осунувшийся, сгорбившийся, никак не похожий на себя, ранее способного воодушевить солдат на подвиг. Один из последних истинно османских воинов уже разуверился в победе.

То, что рассказал Малик Карадениз еще больше ввергало в уныние Легонье. И командующий уже не мог скрывать своих истинных эмоций, понурив голову и пуская события на самотек. Русские разбили союзный флот, уничтожили, либо заставили сдаться десант на Галлипольском острове и сейчас спешно наращивают силы в Чанакале, перебрасывая через пролив подкрепления.

— Защищайте свою родину! — не поднимая головы, сказал Легонье.

После того, как Ахмед-паша ушел, Легонье отдал приказ остатку английского корпуса идти на соединение с англо-персидской армией Мюррея достал свой револьвер, написал записку родным и застрелился.

* * *

Самара

25 октября 1762 года

Семен Миронович Кривонос был доволен своей судьбой. Некогда рекрут, он уже был уверен, что жизнь закончилась. Да, император ввел обязательную службу в пятнадцать лет, и можно было прийти на поселение, к примеру, в Новороссию, тридцати трех — тридцатипятилетним мужчиной и еще создать семью. Но пятнадцать лет на службе? В стране, где могут послать отбывать службу за десять тысяч километров? Кривонос категорически не хотел такой судьбы.

Семен Миронович был грамотным и сразу, после поступления на службу, его забрали в штаб. Вот он, предел мечтаний, быть при штабе! Тут и кормили лучше и можно было даже копеечку поиметь. Служи, не тужи. И Семен служил.

Злость на помещика Щербатова, который и сдал Семена в рекруты за деньги, постепенно, парадоксальным образом, перерастала в признательность.

Иван Федорович Щербатов хотел быть барином, у которого даже есть крепостные, которые выучены не хуже, чем иные дворянские дети. Щербатов, премьер-майор в отставке по ранению, сильно желал произвести впечатление на своих соседей и решил стать просветителем сиволапых крестьян. Семен же впитывал науки нанятого учителя быстро и непринужденно, даже ни разу не был порот за бестолковость, как иные еще одиннадцать крепостных. Знания, между тем, были поверхностными, учитель был не то, чтобы хороший. Да и кто согласится учить крестьян за пять рублей в месяц? Еще и без кормёжки?

Но вот же беда… страсть имел Семен к красивым женщинам, а у помещика была дочь, чудо, как хороша. Вот и стал писать образованный крестьянин стишки про влюбленного амура, всяких там Психей и Афродит. А Настасья Ивановна, дочка, возьми, да покажи все это «творчество» папеньке. Ну а тот… Ох, и болела спина и седалище после «беседы» с бывшим премьер-майором. Ну а после Щербатов и вовсе посчитал, что для такого крестьянина, который думает только про амуров, самое место в армии. Уж где армия и где Семен? Но делать нечего, крепость, есть крепость! Вот был бы он вольным⁈

И вот однажды, когда в штаб зашел генерал-аншеф Ливен, судьба Семена резко изменилась. Генерал опешил от того, насколько Семен был похож на императора и сразу же задался вопросом, кто этот писарь и каких он кровей. Ну а после Тайная канцелярия и пять лет обучения Кривоноса. И… выколотый глаз.

Теперь Семен Кривонос уже не такой летающий в облаках увалень, но тренированный боец, играющий роль императора Всероссийского Петра Федоровича. Только все равно, несмотря на обучение, ему рекомендовано чаще молчать.

Серьезных заданий у Семена до сегодняшнего дня не было. Он только иногда выезжал то в Петровские училища и наставлял подростков в вопросе патриотизма, или общался с рабочими на императорских фабриках и заводах, мог и награждать некоторых отличившихся как военных, так и гражданских лиц.