Порождение тьмы - Ферринг Дэвид - Страница 6

Череп!

Конрад не мог шевельнуться, он не верил своим глазам. Человек прошел всего в двадцати футах от него. «Теперь или никогда», – решил Конрад. Стряхнув с себя оцепенение, он бросился на врага.

При этом он выхватил меч, считая его более точным оружием, чем топор.

Острие меча вошло Черепу в спину, под левую лопатку, где у него было сердце – вернее, где оно должно было быть. Хлынула кровь, и только тут Конрад понял, что ошибся. У Черепа нет крови.

Он освободил меч, и светлая фигура молча рухнула на землю. Дернувшись несколько раз, тварь затихла. Конрад уже давно научился определять, жив его противник или нет. Он стоял, приготовившись к нападению на тот случай, если его заметят, но вокруг было тихо.

Конрад пнул труп сапогом, тот перекатился на спину. Он уже понял, что это не Череп, – тот не мог умереть так просто. Даже в темноте было видно, что он убил всего лишь еще одну тварь. Высокая, тощая, бледная и лысая – лысая, потому что на голой кости волосы не растут. Голова твари была полностью лишена кожи, плоти, мышц и сухожилий.

Внезапно Конрад услышал какой-то шорох и мгновенно обернулся. Из темноты вывалилась огромная бесформенная масса и бросилась на него. Тварь повалила его на землю, занесла над ним тесак… и отлетела в сторону.

Конрад почувствовал на лице что-то липкое и теплое. Кровь. Но не его кровь. Он взглянул на зверочеловека. В темноте было плохо видно, но он был большим, темным – и мертвым.

Из темноты выплыла еще одна тень.

– Я подумал, а вдруг вам помощь понадобится? – прошептал знакомый голос.

Конрад встал, стер с лица кровь и увидел Хайнлера, который вытаскивал из мертвой твари нож. Выходит, он недооценил каторжника. Хайнлер долго работал под землей, поэтому хорошо видел в темноте; кроме того, он явно обладал и другими способностями.

Значит, не так уж случайно пережил он нападение тварей, когда остальные спастись не сумели.

Конрад взглянул в сторону костра: монстры как ни в чем не бывало шумели и пировали. Они даже не заметили, что произошло всего в двух шагах от них.

Странно, но тварь, которую он принял за Черепа, пришла не со стороны лагеря. Конрад решил немного подождать.

– Вы не скажете, что вы ищете? – спросил Хайнлер.

Конрад все ему рассказал.

– Так что, пойдем ее искать? – предложил шахтер.

– Может, возьмешь вот это? – сказал Конрад, протягивая ему свой меч.

Хайнлер сунул за пояс нож и взял меч; Конрад держал в одной руке топор, в другой – стилет.

Вырабатывать план действий они не стали, все было и без того ясно.

Они тихо перебирались от костра к костру, высматривая пленников и прикрывая друг друга. Они подкрадывались ко второму лагерю, когда Хайнлер внезапно крикнул: «Берегись!»

Конрад резко обернулся, но было поздно – на него обрушился страшный удар. Конрад сделал несколько шагов, попытался поднять топор, упал – и провалился в темноту.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда Конрад, наконец, приоткрыл глаза, первое, что он увидел, была Моррслиб, тускло поблескивающая в небе.

Его голова была запрокинута назад, вокруг шеи туго затянута петля, руки заведены за спину и связаны. Он стоял, привязанный к дереву, голый, точно в таком же положении, в каком нашел Вольфа два дня назад, – пожалуй, даже в более беспомощном, поскольку ему-то надеяться было не на что.

Конрад смотрел вверх, на неровные края луны. Опустить глаза и взглянуть, что творится рядом, ему не хотелось. Жуткие звуки, доносившиеся до него, говорили сами за себя.

В отличие от луны Маннслиб, маленькая Моррслиб давала немного света даже при полной фазе. Свет Моррслиб всегда был каким-то странноватым, словно это был не совсем и свет.

Казалось, что она – это луна-тень, которая все окутывает дымкой, что вместо света она излучает тьму.

Поглядев на луну, Конрад осмотрел собственные раны. Он был привязан к дереву за шею и руки. Голова пульсировала от сильного удара, тело ныло и болело. Видимо, пока он был без сознания, его били, а потом тащили по земле. Многие раны, полученные им в битве с гоблинами, открылись, и теперь он был весь испачкан кровью, и свежей, и уже запекшейся.

В данный момент он был жив, но в том, что его ждут пытки и смерть, он не сомневался.

Бросив беглый взгляд по сторонам, Конрад тотчас зажмурился. Монстры не должны знать, что он пришел в себя; кроме того, ему не хотелось видеть то, что происходит перед ним.

Посреди окруженной деревьями поляны находился маленький алтарь. На нем сидела фигура в доспехах. Существо было одето в черное и красное, в руках у него были огромный топор и щит с эмблемой, которая была Конраду знакома. Такой знак он не раз видел на стягах зверолюдей: Х-образный крест с горизонтальной чертой посредине и такой же у основания.

На голове существа был надет богато украшенный медный шлем, но лица под ним не было – вместо него зияла пустота. На стуле сидели пустые доспехи. Нет, не на стуле – то был резной трон, поскольку на доспехах виднелись изображения нечестивых богов, которым поклонялся клан изгоев. У подножия трона лежала куча костей и черепов. Человеческих черепов.

Рядом валялись только что отрубленные головы…

Вокруг алтаря в почтительных позах стояли твари, с наслаждением слизывая свежую кровь, которая ручьем стекала к ногам их кровавого бога.

Конрад отвернулся, успев заметить, что монстры кого-то пытают. Он слышал дикие крики. Люди кричали во время пыток, кричали перед смертью, и даже после нее их крики, казалось, еще долго отдавались эхом в ночи.

Конрад вновь быстро огляделся, ища Хайнлера. Его нигде не было. Он не был привязан к дереву, его труп не валялся в страшной груде мертвецов, чьи головы служили подношением страшному божеству.

Глянув в сторону алтаря, Конрад узнал последнюю жертву. Это был Хралван, наемник из Норски, человек невероятной силы. Ради развлечения этот воин любил делать себе надрезы ножом или держать руку над горящим факелом, чтобы показать, насколько он нечувствителен к боли.

Теперь он не был нечувствителен к боли. Это был гигант семи футов ростом, его нельзя было обхватить руками, как толстый ствол дерева; сейчас у него не было ног и он плакал, плакал, как дитя, но из его глаз текли не слезы, а кровь. Хралвана медленно разрезали на части.

А совершали эту немыслимую жестокость две молодые женщины, прекраснее которых Конрад не видел за всю свою жизнь. Впрочем, это были не совсем женщины; у обеих были длинные и тонкие хвосты с раздвоенным концом.

Кроме металлического ошейника с шипами и вставленных в мочки ушей небольших косточек, на них ничего не было. Их длинные и тонкие руки были по локоть в крови. Жертва умирала, и женщины приходили от этого в возбуждение – они смеялись, плясали, лизали лезвия ножей, которыми терзали плоть умирающего, покрывая свои тела его кровью. Ножи женщин были такими же тонкими и длинными, как они сами.

Конрад не знал, сколько тварей стоит возле алтаря, поскольку большинство из них находилось в тени; он слышал только их крики и пение, гимн кровопролитию.

Внезапно наступила тишина. Не слышно стало ни пения, ни криков, ни стонов.

Конрад понял, почему стало тихо. Гигант из Норски был обезглавлен, одна из женщин держала в руках его голову. Подняв ее вверх, она принялась жадно пить свежую кровь, после чего швырнула голову Хралвана к ногам закованного в латы идола.

Больше тварям было некого убивать, у них не осталось жертв – кроме одной…

Конрад крепко зажмурил глаза, надеясь показать, что все еще не очнулся.

Было очень тихо, но он знал, что девы, пританцовывая, приближаются к нему. Он почувствовал на лице их теплое дыхание. Затем их пальцы, липкие от крови, принялись ласкать его. Конрад решил, что даже если его начнут мучить, он будет притворяться, что все еще без сознания. Но он оказался не в силах вытерпеть отвратительные ласки похотливых кровавых дев.

Открыв глаза, он подтянулся и хотел пнуть дев ногами. И промахнулся. Они отскочили, захихикали, а он чуть не задохнулся от затянувшейся на горле веревки.