Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Тарасов Александр - Страница 64

Второе. Шубин опять то ли невнимательно читает, то ли передергивает. Я пишу о «части московских леваков» (то есть об ограниченной группе, которая выступала в качестве активистов, лидеров и «заводил» в апреле и 1994 и 1995 гг.), а Шубин — о «подавляющем большинстве». «Подавляющее большинство» участников беспорядков ни в какие леворадикальные организации не входило и не входит до сих пор. А вот те московские леваки, которые выступали в качестве «заводил» в описанных студенческих беспорядках, активно участвовали в событиях сентября — октября 1993 г.

Третье. Шубин противоречит сам себе. Если была «немногочисленная толпа, рассеявшаяся при первых действиях милиции», то как же (это у Шубина написано) она добралась от Белого дома до Министерства обороны и ГУМа (где «напала на какого-то мужика»)? «Первые действия милиции» были предприняты непосредственно на площади перед Белым домом!

Своеобразным вариантом знтризма можно было, видимо, первоначально считать и деятельность одного из «исторических лидеров» КАС А. Шубина в «зеленом» движении (в Российской партии зеленых — РПЗ и Социально-экологическом союзе — СоЭС). Однако и здесь история повторилась. А. Шубину не удалось анархизировать то крыло «зеленого» движения, в которое он внедрился, напротив, собственные взгляды А. Шубина претерпели резкую эволюцию вправо, и с конца 1994 г. А. Шубин уже открыто восхвалял оппортунизм («я оппортунист и тем горжусь»), третировал радикалов как «политических бомжей» и даже занимал проимперскую позицию в чеченском конфликте, за что был печатно назван бывшими товарищами по КАС «великодержавным шовинистом». (С. 83) Во-первых, говорить об «энтризме» в этом случае мешает то обстоятельство, что я никогда не скрывал свою принадлежность к анархизму и даже заявил об этом перед тем, как моя кандидатура голосовалась в Совет СоЭС. Это только добавило мне голосов. Во-вторых, никаких проблем с анархизацией того крыла, в которое я «внедрился», не было. Анархизм был широко распространен здесь и прежде. Лидер и идеолог Социально-экологического союза С. Забелин после разговора со мной согласился, что он — анархист. Анархистами были и остаются десятки других лидеров зеленого движения. Анархисты преобладали и преобладают в Совете МО РПЗ. Я ставил целью не анархизацию, а политизацию и идеологизацию зеленого движения. Вырабатывая собственную идеологию, экологическое движение само переходит или к анархизму или (реже) — к правому радикализму. Но с последним мы боролись достаточно эффективно. В-третьих, оппортунистом я считал себя всегда, упомянутая А. Тарасовым поговорка употребляется мною со времен «политтеатра», где я отстаивал взгляды Бернштейна. Какую-то эволюцию я, конечно, претерпел, но не вышел даже за рамки Программного документа КАС, который и сейчас поддерживаю. В-четвертых, в чеченском конфликте я занял не проимперскую, а антифашистскую позицию, то есть критиковал не только неуклюжие действия федеральных сил (что было модно в буржуазных и примкнувших к ним левацких кругах), но и фашистское движение дудаевцев. Упрек в великодержавном шовинизме я читал только у одного касовца, прикрывшегося псевдонимом. За эту клевету он подвергся от меня публичной и весьма болезненной критике.

Первое. Шубин вновь сам себе противоречит. Если он ушел в «зеленое» движение с целью его «политизации и идеологизации», то в какую еще сторону, кроме анархизма, он мог «идеологизировать и политизировать» «зеленых»? Или все рассказы Шубина о его «анархизме» — обман? Но из самого текста Шубина следует, что он занимался именно анархизацией движения «зеленых» (вот убедил же он С. Забелина в том, что тот — анархист, как сам Шубин рассказывает).

Второе. О том, что у «зеленого» движения «десятки лидеров-анархистов», думаю, не подозревает никто, кроме Шубина. Хотелось бы узнать все имена, может быть, тогда станет понятно, сколько это «десятков» и что такое, в представлении Шубина, «лидер».

Третье. Троцкисты, внедряясь в профсоюзы и нетроцкистские партии, тоже не всегда скрывают свой троцкизм (иначе как вести троцкистскую пропаганду?). Шубин, когда он добивался для себя у товарищей по МО КАС права «в порядке исключения» участвовать в партийной деятельности (в Партии зеленых), объяснял цель своих действий абсолютно так же, как троцкисты — цель своих действий в профсоюзах, партиях и общественных организациях (анархизировать «зеленых» и повести их за КАС). Это было за 2,5 года до того, как А.Шубина избрали в Совет СоЭС (в октябре 1992 г.). Специально А. Шубин путает этапы и даты, или у него действительно в голове они путаются, — не знаю.

Четвертое. Я верю, что Шубин считал себя оппортунистом всегда. Но не всегда это афишировал и не всегда навязывал оппортунизм товарищам по партии. В статье «Конфедерация анархо-синдикалистов — что дальше?» А. Шубин именно это пытается сделать. «За рамки Программного документа» КАС Шубин как человек, вошедший в президиум РСДС, как сопредседатель РПЗ, как участник Конституционного совещания летом 1993 г., как кандидат в депутаты Госдумы в 1993 г., безусловно, вышел (не зря его пытались из МО КАС исключить).

Пятое. В Чеченском конфликте А. Шубин проводил (как и вся газета «Солидарность») линию МФП. А МФП проводила линию Ю. Лужкова, под которого руководство МФП «легло». «Проимперская» — это самое мягкое определение линии Лужкова (в нашей прессе писалось и гораздо жестче).

Шестое. Третий приступ мании величия у Шубина. «Публичная и весьма болезненная критика» А. Шубиным В. Тупикина заключалась в том, что А. Шубин на страницах журнала «Третий путь» (Ns 48) попенял Тупикину на то, что тот сразу печатно обвинил А. Шубина в «КАС-экспрессе» в великодержавном шовинизме, хотя мог бы вместо этого позвонить А. Шубину домой и поговорить с ним лично (ср. замечание А. Шубина Ne 44). Это не «публичная и болезненная критика», а жалкий лепет. Не говорю уже о том, что В. Тупикин имеет полное право выбирать: звонить ли ему А. Шубину с личным разговором или выражать свое отношение к позиции А. Шубина печатно. А. Шубин свои взгляды на чеченскую войну тоже ведь не в личном телефонном разговоре Тупикину изложил, а публично — со страниц «Солидарности». Что же касается «публичной болезненной критики», то это именно В. Тупикин подверг А. Шубина, А. Исаева и В. Гурболикова такой критике в «КАС-экспрессе» № 3 по следующим пунктам: «анархо-синдикалисты» Исаев и Гурболиков «отродясь выступали за независимые от работодателей профсоюзы», но став работодателями, задушили такой профсоюз в «Солидарности»; А. Исаев и А. Шубин «называли себя анархистами (Шубин — тот и сейчас себя таковым иной раз да назовет)», но вошли в руководство РСДС и в редсовет «Сферы», печатного органа РСДС; А. Исаев и А. Шубин «не раз заявляли себя интернационалистами, но пришло время чеченской кампании — и они стали на позиции великодержавного шовинизма, однозначно поддержав военную акцию ельцинского режима». «Новые левые» выходят на первое место. (С. 101) Раздача мест проводится по единственному критерию — конфронтационности. Аргумент номинации — сильно преувеличенная картина беспорядков, никак не обусловленных «новыми левыми» идеями, даже если и предположить, что заводилы прогулки студентов обладали «новой левой» идеологией.

«Раздача мест» проводилась по принципу массовости и политической активности. «Новые левые» в тот момент были единственными растущими и активными организациями. Если бы КАС тогда не разваливалась на глазах, а напротив, росла бы численно и активно проводила бы демонстрации, как в 1989 г., я бы написал: «Анархо-синдикалисты выходят на первое место».

Официальные средства массовой информации студенческие беспорядки 12 апреля 1994 г. замолчали. (С. 105)…интервью нигде не появились. (С. 113) — это уже о «беспорядке» 1995 г. Я лично видел интервью Костенко со товарищи (если поток сознания человека с перекошенным лицом можно назвать интервью), но уже не помню, в каком из этих двух случаев. Содержательная сторона идей юных коммунистов (в терминах А. Тарасова — «новых левых») журналистов не интересовала. Даже из текста Тарасова видно, что интересоваться там особенно нечем. Впрочем, в большой прессе появлялись статьи, пытавшиеся как-то систематизировать идеи лидеров «Студзащиты».