Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Тарасов Александр - Страница 60

Быстро выяснилось, что существуют резкие противоречия между «анархизмом по Исаеву» и аутентичными взглядами М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и других анархистских классиков. Особенно жесткая полемика развернулась по такому основополагающему вопросу, как рыночные отношения, поскольку выяснилось, что Бакунин был, конечно, антирыночником.

А.Исаеву не удалось внятно объяснить оппонентам, почему он исказил взгляды Бакунина на рыночные отношения, а смелости признаться в том, что он подменил Бакунина Прудоном (Прудона остальные анархисты в подавляющем большинстве не читали) у Исаева не нашлось. (С. 48) С самого начала было очевидно, что существуют некоторые разногласия между нашими взглядами и взглядами Бакунина. Это бросалось в глаза, например по вопросу о насилии. Разногласия с взглядами Кропоткина мы подчеркивали. Так что это «выяснилось» еще до образования КАС. Но вот как раз по вопросу о рыночных отношениях различие между идеями КАС и Бакунина были невелики. Бакунин критиковал капиталистический рынок (как и мы), но признавал «стимулирование голодом» (что является верным признаком именно рынка), подчеркивал, что является не коммунистом, а коллективистом, и полагал, что коллективы сами решат после революции, как организовать обмен и распределение. Это вполне соответствовало нашей идее многосекторной экономики, но при этом мы, исходя из современных условий полагали, что отказ от рынка возможен только по мере преодоления индустриального общества. (См. программный документ КАС и сравнение экономических идей Бакунина и Кропоткина: Шубин А. В. Проблема социальной революции в идеологии российской анархистской эмиграции 20–30-х гг. (кандидатская диссертация) М., 1993 г.). Качественное различие аутентичных взглядов М. Бакунина и П. Кропоткина было известно задолго до КАС. О нем писали М. Неттлау, Я. Новомирский и др.

Первое. Исаев и Шубин действительно с самого начала знали, что их взгляды отличаются от взглядов, скажем, Бакунина, но от рядовых анархистов (зачастую 15–16-летних подростков, о Бакунине знавших только то, что сказал им Исаев) они это скрывали и выдавали свои тексты и речи за «последнее слово» анархистской мысли (даже не бакунизма, а анархистской теории вообще). Молодежь именно тогда и обиделась (совершенно по-детски) на Исаева и Шубина, когда обнаружила, что ее просто обманули.

Второе. Бакунин был антирыночником. Когда Исаева его собственные последователи, прочтя Бакунина, приперли к стене, он начал лепетать что-то жалкое о том, что он-де нашел где-то у Гильома примечание, что, дескать, Бакунин хорошо отозвался о такой-то работе Прудона и из этого можно сделать вывод, что Бакунин-де на самом деле был рыночником. В. Дамье и Д. Костенко до сих пор любят рассказывать эту историю в лицах — демонстрируя, как жалко выглядел в этот момент Исаев. Что касается «стимулирования голодом» — то это тоже пример шубинского передергивания. Бакунин всего-навсего полагал, что крестьянин при любом социальном строе будет вынужден обрабатывать землю и собирать урожай — иначе он умрет от голода. Если это «признак рынка», то рыночная экономика существовала уже у первобытных земледельческих племен и, следовательно, представления Шубина и Исаева о том, что такое «рыночная экономика», в корне отличаются от представлений всего остального человечества.

Третье. О «качественном различии» взглядов Бакунина и Кропоткина я в этом абзаце вообще ничего не писал (вопреки тому, что думает Шубин), поскольку это, во-первых, давно всем известно, а во-вторых — Бакунин и Кропоткин не являлись объектом моего' исследования (так как не состояли, к счастью для них, в КАС).

Вообще смешно выглядят попытки А. Тарасова определить, какие взгляды являются…подлинно анархистскими… (С. 209) Причем автор не утруждает себя аргументами. Забавно также, что, покритиковав наши взгляды за расхождение с классическими образцами, А. Тарасов несколько ниже утверждает: Своих собственных оригинальных идеологических систем российские леваки создать не смогли. (С. 176) А потом снова признает, что взгляды касовцев. далеки от анархо-синдикалистской ортодоксии… (С. 211) Нашему «пролетариату» нужно для начала справиться с «полиморфизмом» в собственной голове.

Первое. В тексте книги подробно объясняется, почему перечисленные мною организации (организации, а не «взгляды», как, передернув, пишет Шубин) не являются уже «подлинно анархистскими»: не могут быть анархистскими организации, исповедующие идеи, например, Маркузе или Че Гевары (поскольку эти люди были марксистами, чего и сам Шубин не отрицает).

Второе. Подтверждаю: собственных оригинальных идеологических систем российские леваки не создали. Я говорю не о хаотичном наборе отдельных взглядов, лозунгов, тезисов, а о системе. Каша в голове, как у Шубина или П. Рябова, — это не система. Тем более, что среди компонентов этой каши нет ничего оригинального, все заимствованное… Печально сознавать, что Шубин не способен понять содержание довольно простого текста.

Третье. О противоречии между второй и третьей цитатами, приведенными Шубиным. Противоречия никакого нет. Есть подтасовка со стороны Шубина. Повторю, специально для Шубина еще раз: можно быть далеким от какой угодно ортодоксии и при этом не быть оригинальным, во-первых, и не создать системы — во-вторых. Но в тексте у меня вообще не говорится о касовцах. Цитата № 3 («далеки от ортодоксии») касается взглядов В. Дамье, лидера КРАС — МАТ, который вообще касовцев не считает анархо-синдикалистами (а считает прудонистами и «революционными синдикалистами»), В. Дамье, думаю, не нуждается в таком «защитнике», как Шубин, поскольку не скрывает, что его философские взгляды «далеки от анархо-синдикалистской ортодоксии» — тем более, что в области теоретической подготовки и способности к теоретизированию В.Дамье на голову (если не на много голов) превосходит А. Шубина.

На I съезде КАС были приняты только Организационный договор и первая часть Программного документа КАС (объемом в 1/7 общего текста документа), другие 6/7 текста приняты не были, но были включены МО КАС в текст принятого на съезде Программного документа и в таком виде воспроизводились и распространялись. Это вызвало протесты в провинции, подозрения и обвинения в адрес МО КАС и ее лидеров — и быстро отравило первоначально доверительную атмосферу в организации. (С. 48) Вторая часть Программного документа была «включена в текст» решением I-го съезда. Дело в том, что большинство делегатов ничего не имели против этого обширного документа, но времени на его обсуждение на съезде уже не было. Поэтому было принято соломоново решение — региональные организации имеют право предлагать равноправные разъяснения общих принципов, зафиксированных в 1-й части. Эти тексты должны были распространяться с указанием «в редакции такой-то организации». Желающие должны были передать свои редакции в «Общину». Однако кроме Московской организации КАС другие организации своих разработок не представили. При публикации документа москвичей было указано: «распространяется в редакции Московской организации КАС» (А. Тарасов наверняка читал эту приписку, но умолчал о ней — иначе его версия рассыпалась бы). Что касается морального климата в КАС, то его испортил приток в организацию людей, враждебных принципам, закрепленных в оргдоговоре и общей части Программного документа.

Первое. Напрасно Шубин пытается себя обелить. Не было решения I съезда КАС о включении «второй части» в блок документов, принятых съездом. Действительно, на обсуждение всего текста просто не хватило времени (поэтому абсурдно заявление Шубина, что «большинство делегатов ничего не имели против этого обширного документа» (по-русски, если «большинство», то «не имело»): раз документ не обсуждался, то и нельзя было выяснить, «имели» или нет; думаю, однако, что «имели»: иначе не стали бы настаивать на своем праве на «равноправное разъяснение»). Претензии региональных групп к МО КАС заключались не в том, что этот текст печатается с примечанием «распространяется в редакции Московской организации КАС», а в том, что он распространяется как документ съезда. Обвинения в адрес А. Исаева и А. Шубина по этому поводу я слышал затем десятки раз (от украинцев, питерцев, поволжцев), и обида, как ни странно, не забылась до сих пор, о чем говорит тот факт, что даже осенью 1997 г. у меня на глазах В. Дамье и В. Платоненко (москвичи!) яростно, захлебываясь от возмущения, рассказывали об этом «вопиющем примере» «коварства вождей КАС» приехавшим в Москву «итальянским товарищам». Чтобы избежать обвинений в непорядочности и «попытке навязать свои взгляды», А. Исаеву и А. Шубину всего-то надо было распространять эту часть Программного документа не как материал I съезда КАС, а в качестве самостоятельного документа.