Александра Коллонтай. Валькирия революции - д’Анкосс Каррер Элен - Страница 19

Партийное большинство с такими яркими представителями, как Сталин и Каменев, руководивший «Правдой», хотело сотрудничать с Временным правительством. Эта группа осуждала призывы Ленина к «революционному пораженчеству», полагая, что, пойдя на это, они предадут немецкий рабочий класс, вместо того чтобы подтолкнуть его к революции. Это объясняет, почему «Правда» опубликовала только два письма Ленина, и то после жаркого обсуждения уместности подобной публикации. Шляпников выступал против подобной позиции, на которой также стояли меньшевики. Коллонтай разделяла его взгляды, также идя наперекор партийному большинству и своим бывшим друзьям-меньшевикам. Для партии и редакции «Правды» Коллонтай, несмотря на имевшиеся у них разногласия относительно выбора пути, являлась не обычным новобранцем, и с ней приходилось считаться. Кроме того, она была готова написать столько статей, сколько от нее потребовала бы «Правда». При ее славе как оратора и педагога, рассудила партия, без сотрудничества с ней не обойтись.

Вот почему, не успела Коллонтай вернуться в страну, как ее кандидатуру уже выдвинули в Петроградский совет в качестве партийного делегата, представлявшего интересы «деревообделочников, дровосеков, плотников…» Однако вопрос не согласовали с теми, чьи интересы ей предстояло представлять. Они воспротивились и отвергли кандидатуру Коллонтай под тем предлогом, что желают быть представленными в Совете членами своего профсоюза, а не РСДРП. Эта неудача расстроила Коллонтай, но совсем ненадолго. Несколько дней спустя Александру пригласили выступить с обращением к группе солдат, которые, вдохновленные ее речью, решили отправить ее в Петроградский совет в качестве своего представителя. Она была избрана солдатами с той же легкостью, с какой отвергнута рабочими деревообрабатывающей отрасли. Еще большее удовлетворение принесло Коллонтай избрание в исполком Петроградского совета. Женщина, представляющая интересы солдат, — это уже подвиг! Включение же в исполком являлось лишним доказательством авторитета и силы личности Александры Коллонтай.

Несмотря на то что она поддерживала позицию Ленина, а Сталин с Каменевым клеймили подобные взгляды на страницах «Правды», Коллонтай, тем не менее, публиковалась почти в каждом номере партийного издания. Однако ее статей было недостаточно для продвижения ленинских тезисов. Вождю большевиков следовало возвращаться на родину, если он хотел вновь взять партию под свой контроль. Коллонтай, Шляпников и преданные Ленину лица ждали этого возвращения с большим нетерпением.

Наконец 4 апреля «пломбированный вагон», в котором ехали Ленин, Крупская, Инесса Арманд и Зиновьев с женой, прибыл на Финляндский вокзал. Впрочем, следует напомнить: «пломбированный» всего лишь означало, что вагон пользовался дипломатической неприкосновенностью и никому не разрешалось садиться туда и выходить оттуда на протяжении всего пути. Этот специальный вагон предоставили цюрихские социалисты, а о его проезде по германской территории договорился Парвус. Германия согласилась с этим планом, но лишь потому, что была больше всех заинтересована в том, чтобы облегчить возвращение в Россию тому, кто во всеуслышание призывал русских бросить оружие.

Александра Коллонтай отправилась встречать поезд с Лениным. Встреча состоялась на границе — в Белоострове. Она прибыла в составе комитета по приемам, куда также входили Шляпников, Сталин, Каменев и несколько других большевиков. Все они сопровождали Ленина на последнем отрезке пути от границы до Финляндского вокзала. Ленин воспользовался этим кратким периодом и обрушился с критикой на Каменева и «Правду», упрекая их в поддержке Временного правительства. Эта вспышка гнева была всего лишь началом. На Финляндском вокзале Ленина встретил под звуки «Марсельезы» меньшевик Чхеидзе, который председательствовал в Петроградском совете, и от имени этой организации довольно осторожно обратился к лидеру большевиков с приветственной речью. Однако Ленин, не дав Чхеидзе договорить, перешел в наступление, заявив о неминуемости гражданской войны в Европе. Затем, пока его сопровождали до Таврического дворца, Ленин твердил, что империалистическая война скоро перерастет в гражданскую. Слушавшая его толпа, состоявшая из солдат и рабочих, пребывала в трансе.

На следующий день все в том же Таврическом дворце Ленин снова перешел в наступление. В своей пылкой речи он заявил, что мировая революция должна вот-вот разразиться и что русский пролетариат совершает деяние исторического масштаба, проводя революцию в собственной стране и тем самым пробивая путь для мировой революции. После этого Ленин призвал правительство немедленно заключить мир без аннексий и контрибуций и объявить народам, что они вольны распоряжаться своей судьбой. Наконец, отчеканил он, вся власть принадлежит Советам, и лишь они могут ее отправлять.

А. М. Коллонтай в Наркомате государственного призрения. 1918. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 37]

Заслушав эту речь, воспроизводившую «Апрельские тезисы», члены РСДРП оказались далеко не единодушны в своих мнениях. Мартов обличал «бланкизм», едва ли пригодный для России. Меньшевики и эсеры выражали возмущение. И только Коллонтай бросилась на помощь Ленину, стараясь продемонстрировать актуальность «Апрельских тезисов». Она была так неистова, так захвачена страстью, так искусно аргументировала свою позицию, что, хотя Александре так и не удалось заручиться поддержкой партии, ее партийная репутация после этого упрочилась. Пресса с тех пор окрестила ее «валькирией революции».

С этого момента Коллонтай направила свои силы на решение двух вопросов. Прежде всего она занялась солдатскими женами, которые оказались в числе главных жертв того неспокойного времени. У них не было никакой возможности прокормить своих детей. Коллонтай, видевшая их отчаяние, силилась привлечь к ним внимание большевиков, добиться того, чтобы их проблемы признали и помогли их решить. Партия, как всегда, проявляла враждебность к любым манифестациям, которые создавали риск формирования какой-либо группы внутри самой партии. Тем не менее Коллонтай удалось успешно организовать марш этих женщин, прозванных «солдатками». Они потребовали у Петроградского совета вернуть домой их мужей и дать средства к существованию, то есть увеличить их весьма скромное довольствие.

Успех Коллонтай превзошел все ожидания: движение солдаток, на которое партия смотрела с презрением, разрослось и пустило корни в нескольких других городах России. Благодаря этой операции Коллонтай сумела продемонстрировать, что женщин можно мобилизовать для общего дела, организовать и использовать в интересах партии, поскольку они не ограничились требованием помощи, но единогласно осудили войну, считая ее главной виновницей своих бед, и потребовали положить ей конец.

Той бурной русской весной Коллонтай с не меньшим энтузиазмом занималась еще одним делом, на которое ее вдохновил сам Ленин. Послушав, как Коллонтай неоднократно добивалась успеха своими публичными выступлениями, Ленин попросил ее помочь ему привлечь на свою сторону моряков, не особенно к нему расположенных. Балтийский флот, с точки зрения вождя большевиков, должен был стать важной составной частью революционной армии, однако моряки, большей частью крестьянского происхождения, отдавали предпочтение эсерам либо анархистам. Ленин нуждался в их поддержке, но знал, что большевики не могли даже приблизиться к кораблям без риска стать жертвой агрессии враждебно настроенных матросов.

Поэтому Ленин решил, что бесстрашная Коллонтай, так умело пленявшая свою аудиторию, должна суметь привлечь на свою сторону этих людей, принимавших в штыки ленинские тезисы. У большевиков этот план вызвал смятение, ибо никто из них и представить себе не мог, что матросы согласятся слушать речи женщины, тем более что она отстаивала чуждые им идеи. Но Коллонтай никогда не отступала перед трудностями, и это задание, ввиду его особой важности, естественно, пришлось ей по душе. Вот так на самых знаменитых кораблях появлялась эта красивая и элегантная женщина, а усатые и крепкие матросы спорили между собой за право сопровождать ее. Слушатели, поначалу относившиеся к ней недоверчиво и насмешливо, постепенно смягчались и в итоге попадали во власть ее ораторских чар.