Колесо Фортуны (СИ) - "ЛуКа" - Страница 28

Верхнюю палубу заливал непрекращающийся дождь. Порыв ветра бросил в лицо холодные капли, оставив на губах солоноватый привкус. С жадностью вдохнув морской воздух, рыцарь увидел в разрыве облаков крохотный огонек. На миг тот показался ему маяком Форта, но приглядевшись, Виолент понял: это всего лишь звезда.

Рейдж находился в стойле под трепыхающимся навесом из парусины, переступая копытами и вороша разбросанное сено. Кнайт предпочел бы проделать весь путь рядом с конем, дыша навозом и конским потом, нежели в тесной каюте с постоянно блюющим человеком. Похлопав белогривого по холке и подсунув припасенное яблоко, рыцарь обернулся.

На палубу вышел торговец. Девушка следовала за ним. Цепочка натянулась, когда она приблизилась к борту, впившись побелевшими пальцами в его край. Вспышка молнии озарила ее темные глаза и вьющиеся коричневые узоры на тонких пальцах. Кочевницы носили их вместо украшений, почти у каждой целительницы были такие.

Они переглянулись, и девушка вмиг опустила глаза.

«Рабыня?» — Кнайт бросил взгляд на перешептывающегося с капитаном торговца. «Решил подзаработать на перевозке живого товара».

В Фэйте была запрещена работорговля, и неважно кого поймали, русалку или того же гоблина, который до этого сам ловил забредших в горы людей, обрекая на рабский труд в шахтах. До коронации Ульриха Валантайн подписал указ о смертной казни за работорговлю.

«Видимо, торговца это не касается, раз решился на подобное. Скольких еще девушек он сумел вывезти из Форта для утех аристократов? Целительница-рабыня в богатом доме — ценное приобретение».

После заключения мира с кочевниками женщины из племени лечили всех «чужеземцев» по собственному желанию, ничего не прося взамен. Некоторые воины выбрали себе полюбившихся целительниц и по законам Фейта взяли их в жены. Маг с большой радостью благословлял эти браки. И теперь чья-то дочь, сестра или невеста закована в цепи, и все, что ее ждет, — боль и страдания. Кнайт до сих пор содрогался, вспоминая собственное заточение у гоблинов. Лишь благодаря счастливой случайности он избежал этого участи. «И ведь никто ей не поможет…» — Виолент отвернулся, вглядываясь в черноту бушующих волн. При благоприятном ветре до Эйторитовых гор оставался день пути.

На рассвете погода улучшилась, и корабль причалил к одинокому острову, чтобы пополнить запасы пресной воды.

Берег окутывал плотный туман, и одному из матросов пришлось выпустить несколько подожженных стрел. Врезавшись в дерево, те осветили путь кораблю.

Увязая в рыхлом черном песке и приходя в себя после долгих дней качки, люди высыпались на остров. Цвет лиц некоторых слился с валяющимися водорослями, даже для бывалых моряков плавание не прошло бесследно.

Как только с приготовлениями было покончено, все вернулись на борт; среди последних шли торговец с рабыней. Мужчина почти силком тянул девушку за собой. Виолент брел позади и видел, как натягивается цепь, а на песке остаются глубокие следы: «рабыня» упиралась, желая остаться на острове и освободиться. Кнайт успел понять характер кочевниц: они были необузданными, упрямыми, как необъезженные кобылы.

— Быстрее, — прошипел торговец и с силой дернул цепь. Девушка поскользнулась и упала на колени.

Кнайт молча помог ей встать, на миг задержав ее руку в своей и прошептав на языке кочевников:

— Не ушиблась?

Услышав родную речь, глаза девушки расширились от удивления, слабо улыбнулась и пошла за хозяином, обернувшись уже на борту и запомнив лицо рыцаря.

В портовый городок Тор корабль прибыл раньше времени. Болезный пассажир припал ладонями к земле, зеленоватое лицо порозовело, и он скрылся в рыночной толчее; каменщик последовал за ним, а торговец незаметно сунул капитану мешочек и стал неторопливо спускаться по трапу.

Виолент только этого и ждал: увидев, как деньги исчезли, он последовал за парочкой. Держась на расстоянии, Кнайт делал вид, что изучает местность, выложенные на прилавках товары, осматривается по сторонам. Фортуна научила его всегда быть на чеку, за торговцем могла вестись слежка, или его кто-нибудь негласно сопровождал. Работорговля — большой риск.

— Командир! Вы ли это? — окликнул знакомый голос. — Какими судьбами в этой дыре?

Обернувшись, Кнайт увидел смуглого красавца с каштановыми кудрями и яркими зелеными глазами. Перед ним стоял один из его бывших подчиненных, отслуживший срок в Форте и уплывший обратно в Фейт.

— Инсидиос[2], — Виолент кивнул, продолжив краем глаза следить за торговцем. Тот остановился рядом с таверной, из которой почти сразу вышел некто неприметный и повел его на конюшню. — Знаешь того человека?

Инси обернулся и прищурился:

— Бенефи? Торговец, мотается из Фейта в Форт, перевозит ткани, порой оружие, обратно везет целебные травы.

— И местных целительниц, — тихо добавил Кнайт.

Подчиненный поймал его пристальный взгляд и удивленно округлил глаза.

— Не может быть? Вы видели, как он перевозит кочевниц? — зашептал Инсидиос.

Виолент кивнул:

— Знаешь, куда он направляется? Может быть, у него есть дом в городе?

Инси призадумался и, отбросив прядь волос, ответил:

— За Тором, но он держит неплохую охрану, человек пять, если не больше. Нужно же кому-то охранять его товары и деньги. Неужели вы решили помочь бедняжке? Пожертвуете собой ради какой-то девки? — он не поверил своим ушам.

В Форте о Кнайте ходили разные слухи, особенно о его дружбе с магом. Якобы главнокомандующий сам немного чародей, иначе как еще назвать отлично разработанные Виолентом стратегии? Если бы не он, то такие, как Инсидиос, погибли бы в войне с кочевниками, и Форт потерял бы куда больше воинов.

Кнайт пожал плечами:

— Значит за городом, я понял.

— Я захаживал к нему несколько раз, кое-что продать и купить, проворачивал мелкие сделки. Тут ведь если ты не торговец, не выживешь. Наемники нынче не в моде, — он натянуто улыбнулся.

После войны многие солдаты учились жить заново, пытались стать ремесленниками или вольнонаемными рабочими, но если единственное умение — держать меч и убивать, то куда деваться? Те, кто был поумнее и не столь ленив, уходили из портовых деревень и городов вглубь Фейта или же прямиком ко двору его величества, где могли поступить на службу в королевскую стражу.

— И это все? Вы ничуть не изменились, сами себе на уме, — Инси похлопал в ладони. — Ладно, уговорили. Пойду с вами, начистим морды этим ничтожествам. Дело благородных мужей — вызволять девиц из бед. Не зря я не успел заложить свой меч.

Кнайт недоверчиво на него посмотрел. Инсидиос был сносным воином, но никогда не стоял в первых рядах и всячески берег лицо от солнца, носил шлем, даже когда тот не требовался.

Они дождались сумерек и отправились к дому Бенефи верхом.

Оставив коня за густыми еловыми ветвями, Инси лег на пружинящую от иголок землю и указал на огонек в окне двухэтажного особняка.

— Еще не передумали? — спросил подчиненный.

Кнайт промолчал, сев рядом.

Старый дом казался заброшенным. Торговец, вероятно, пользовался им как перевалочным пунктом (такие самоуверенные люди вряд ли жили в нищете). В крыше темнели глубокие дыры, а прилегающая конюшня напоминала наспех сколоченную из гнилых досок времянку. Забором служили разросшаяся трава и кусты.

Рослый парень, на поясе которого висел кинжал, задавал лошадям сено, доливал воду в поилки. На полуразрушенном крыльце сидело еще двое, они чистили мечи и едва слышно переговаривались.

«Остальные внутри, но сколько же их на самом деле?» — поверить на слово Инсидиосу Кнайту не позволила интуиция. Кто знает, как обернулась жизнь бывшего подчиненного, и в кого он превратился за это время, раз вел дела с таким ничтожеством?

— Давай я войду первым? — неожиданно предложил Инси, перейдя на «ты»

— Главное, без шума.

— Как скажешь, — подчиненный хитро сверкнул глазами и стал осторожно подбираться к дому. Мрак и плотный туман стали ему надежным прикрытием. Кнайт шел следом, мягко ступая по траве и озираясь по сторонам, словно с любого дерева мог показаться арбалетчик.