Надеюсь, она не узнает (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 36

В общем, пусть Кир и Рита встретятся и, раз уж они такие специалисты по части Кости и Веры, обсудят всё, а потом расскажут нам, кто мы друг для друга. Пусть диплом напишут и защитят, вот им тема: «Корреляция между взаимоотношениями Кости-Веры и неправильным выбором друзей и вторых половинок в период с шестого класса по наши дни».

Как они меня все достали…

А могло бы всё быть иначе!

Могло же ведь?

На самом деле, я никогда не любил жанр альтернативной истории. Но, думая о своей жизни, порой невольно скатывался в дебри сослагательного наклонения.

А что, если бы?

А что, если бы я не встретил Риту три года назад?

Или так. А что, если бы я не подружился с Киром в школе?

А если быть смелее и не сдерживать фантазию, то можно многое о себе узнать, задавая честные вопросы.

Вот, например, а что, если бы я остановил машину сегодня… Наклонился к Вере и… поцеловал её. Что, если бы я положил руку ей на грудь? Что бы она сделала? Оттолкнула? Залезла бы на меня сверху… Или врезала пощёчину и написала заявление в полицию за попытку изнасилования?

Звучит бредово.

А что, если…

Что, если бы Кир не пришёл на встречу выпускников?..

В тот день я увидел Веру впервые за очень долгое время, потому что каким-то образом мы даже случайно нигде не пересекались. И когда я столкнулся с ней на встрече, первым, что мне бросилось в глаза, было то, что она похорошела. Я так и сказал ей: «Солнце, ты похорошела. Годы идут тебе на пользу!»

Она шутливо ответила: «Конечно, спасибо, но с годами солнце гаснет».

«Возможно, в будущем, — засмеялся я. — Но пока ты отлично светишься!»

Мы обнялись. Вера в шутку прощупала мои мышцы и сказала, что я тоже похорошел и что спорт идёт мне на пользу. А потом вдруг ударила меня кулаком в живот и изобразила, будто бы сломала об меня руку.

Так и дурачились, пока к нам не присоединился Кир.

А что, если бы он так и не появился в тот вечер?

Тогда я бы вспоминал совсем другую историю…

… О том, как мы были не втроём, а вдвоём с Верой. На танцпол я бы её, наверное, не вытащил, мы, скорее всего, ушли бы раньше всех. Может, даже и в парк… Был бы поздний вечер. С нами, возможно, была бы бутылка вина, которую мы стащили с праздника. Пластиковые стаканчики сминались бы под давлением пальцев, парень и девушка, друзья детства, встретившись впервые за долгое время, увидели бы, что изменились, что детство уже далеко позади, а всё, что осталось от него, — это смех, который по-прежнему их сопровождает, когда они вместе. Его они не утратили. Они много смеются, если им никто не мешает.

Алкоголь и лёгкость бытия накрыли бы их в тот вечер, и в какой-то момент, сидя на лавочке под тусклым светом фонаря, он повернулся бы к ней, она к нему, и, повинуясь магии притяжения, которая сводит сердца людей вместе, они впервые по-настоящему поцеловались бы.

Хеппи-энд.

Или ещё нет? Или они целовались бы и дальше, и так сильно возбудились, что, несмотря на то, что это не в её правилах, да и он не предложил бы ей такого, оба поняли, что не смогут больше терпеть, если не отдадутся друг другу полностью в этот вечер… Они бы поехали к нему и в ту ночь занимались любовью, целиком и без остатка. Иначе никак.

И на телефоне у него была бы куча пропущенных звонков и сообщений от Кира, друга, который пропустил вечер выпускников…

Потому что, конечно же, я не стал бы в такой вечер отвлекаться на этого дятла!

Да, я слишком увлёкся этой фантазией… И самое страшное, что мне не хотелось из неё выходить.

Неужели Кир в кои-то веки оказался хоть в чём-то прав?

Неужели его ревность была оправданной? И его, и Риты?..

А может, я уже виноват только за мысли о Вере и хочу быть наказанным, как преступник, возвращающийся в места своих злодеяний? Поэтому и провоцировал Кира сегодня?

На мгновение мне стало стыдно перед ним. Но лишь на мгновение, потому что, хоть я раньше и не вмешивался в его отношения с Верой, но никогда не прощал Кира за то, какую боль он причинил ей.

А ещё хоть он и не рушил нашу с Верой дружбу специально, но где-то глубоко внутри я, вероятнее всего, обвинял его за эту утрату.

Меня разрывало на части. С одной стороны, я хотел перестать думать про Веру и нашу альтернативную историю, с другой стороны, мне очень захотелось вновь услышать её голос. Или попереписываться с ней, хотя бы немного… Но это было бы как-то странно и даже подозрительно. Что бы Вера подумала, если бы я вдруг объявился второй раз за день и стал болтать с ней?

В итоге я нашёл срединный путь — написал не Вере, а Луне.

Думал, что получится либо беззаботно поболтать, либо…

В общем, получилось «либо». Разговор принял неожиданный поворот: Луна-Вера рассказала, как представляла себя с другом, то есть со мной…

И от этих слов мне сорвало башню…

А потом… Как бы это назвать? Наложились, видимо, несколько факторов: усталость, сорвавшийся секс с Ритой и несброшенное сексуальное напряжение, затем мои фантазии о близости с Верой, которые, как выяснилось, в некотором виде посещали и Веру-Луну, что как будто бы нас больше сближало… А ещё мне вдруг стало чуть сильнее плевать на то, что будет дальше, потому что все эти сложности с девушками меня уже порядком затрахали.

Короче. Я отправил Луне фотку своего члена в качестве доказательства, что я — мужик. Да, за такое можно было и в бан попасть. А может, я этого отчасти и хотел... Одной проблемой стало бы меньше, и Вера никогда, скорее всего, так и не узнала бы, что Хэнгом был я.

Но, к счастью или к сожалению, в бан я не попал. Более того, Луне-Вере, судя по всему, даже понравилось…

Она прислала мне фотку своих ножек и пообещала добавку на следующий день.

Что я делал после этой переписки, никому знать не надо. Скажу лишь, что стереотипы женщин о мужчинах иногда бывают абсолютно правдивыми. Например, что мужики думают больше членом, чем головой.

Вынужден согласиться. Но в своё оправдание могу сказать, что в эти весенние дни, когда голова у меня точно не работала, что-то глубоко под кожей в области грудной клетки явно имело самое непосредственное отношение ко всем глупостям, которые я в это время творил.

Это было сердце. Оно стучало. «Тук-тук». И что оно сказало бы мне, если бы умело говорить?

«Тук-тук, Костя. Ты можешь головой думать что угодно. Тук-тук. И вставать у тебя может на кого угодно. Тук-тук. Но меня тебе не нае…»

А ведь вся ирония в том, что сердце действительно способно с нами говорить! Это мы не умеем его слушать.

Вот и я не умел.

55

Вера

После своего феерического сна про «тройничок» — и приснится же такое! — я была несколько пришибленной, поэтому, войдя на кухню в сопровождении весёлой и беззаботной Кати, не сразу заметила свёкра. Тем более что сидел он в углу, ещё и газету читал, накрывшись ею едва ли не с головой. И только я начала усаживать Катю на детский стульчик, чтобы в дальнейшем дать ей альбом и карандаши, а затем начать готовить завтрак, как газета опустилась и послышался тихий голос Алексея Дмитриевича:

— Доброе утро, Веруша. — Я подпрыгнула от неожиданности, и свёкор тут же извинился: — Ох, прости, не хотел тебя пугать. У меня просто бессонница в последнее время, сплю плохо. Особенно почему-то по утрам. Нина вот уже на работу ушла, а у меня по понедельникам выходной, и всё равно не спится.

— А врачи что говорят? — поинтересовалась я, подсовывая Кате альбом, пока она не начала калякать на поверхности стола. Я знала, что Алексей Дмитриевич не брезгует поликлиниками и даже частными медицинскими центрами, регулярно проверяется. Причём, как я теперь догадывалась, не совсем по своей воле…

Понаблюдав за свёкрами более плотно в течение пары суток и зная рассказанную Антониной Павловной историю, я неожиданно обнаружила то, что бросалось мне в глаза и раньше, но я абсолютно не понимала, откуда растут ноги.

Алексей Дмитриевич делал всё, как хотела жена. И в поликлинику ходил, если она говорила, что нужно, и не перечил практически, и вообще вёл себя как мужчина, который… да — виноват. В это было сложно поверить, потому что всё-таки больше двадцати пяти лет прошло. И тем не менее — отец моего мужа будто бы до сих пор ощущал собственную вину перед Антониной Павловной и старался всячески её загладить.