Леонид Красин. Красный лорд - Эрлихман Вадим Викторович - Страница 32

Фотография Камо (С. Тер-Петросяна) в деле охранного отделения

В январе Ленин тайно отправился в Москву, чтобы изучить обстановку в городе после разгрома восстания; был ли там и Красин, осталось неизвестным, но в январе они снова встретились на конспиративном совещании в Петербурге у супругов-большевиков Книповичей. Тогда же на вечере в финском театре в Гельсингфорсе Мария Андреева прочитала со сцены революционное воззвание, после чего (странно, что не раньше) оказалась под следствием. Ее обвинили и в руководстве газетой «Новая жизнь», «каковая служила… местом конспиративных свиданий активных работников С. — Петербургской социал-демократической организации». Спасаясь от ареста, Андреева, а с ней и Горький спешно уехали за границу. В феврале Ленин и Красин участвовали в Петербургской конференции РСДРП в Народном доме графини Паниной, где обсуждалось предложение меньшевиков об участии в думских выборах. Ильич метал громы и молнии в адрес соглашателей и только потом признал, что неучастие было ошибкой — в результате фракция социал-демократов в Думе оказалась самой малочисленной. Пока шли выборы, Ленин был вынужден уехать в Финляндию из-за усиливающейся полицейской слежки за всеми подозрительными.

Красина беспокоило не только явное отступление революции, но и то, что доходы партии существенно снизились: наследство Шмита еще не было получено, а большинство прежних дарителей прекратили выплаты, боясь как правительственных репрессий, так и революционного хаоса. Еще в 1905 году большевистское руководство, уповая на поддержку русской революции за границей, начало искать спонсоров там. Первые попытки успеха не принесли: благоразумные европейские социалисты на словах выражали всяческое сочувствие, но денег не давали. Тогда родилась идея отправить в Америку, «страну миллионеров», за деньгами М. Горького — он не только считался своим в большевистской среде, но и был известен на Западе.

Писателя и сопровождавшую его Андрееву снабдили письмами к руководству Американской социалистической партии от ЦК РСДРП и лично от Ленина, который и здесь отстаивал особую роль большевиков. Организаторами поездки были Красин и его ближайший помощник по Боевой группе Николай Буренин, причем последнему дали указание сопровождать Горького в качестве представителя БЦ. В апреле 1906 года Горький и Андреева отправились из Парижа, где жили в то время, в порт Шербур вместе с Бурениным. На вокзале их провожали Красин и другой член Боевой группы Максим Литвинов (Папаша); последний на другой день отбыл в Болгарию, откуда скоро должен был отправиться корабль с оружием для русских революционеров. На борту немецкого лайнера «Кайзер Вильгельм» Горький донимал Буренина вопросами о подпольной работе — это было нужно для начатого им тогда романа «Мать».

В Нью-Йорке Горького встретили с энтузиазмом, но вскоре все пошло наперекосяк. Газетам, сделавшим из визита русского писателя-диссидента очередную сенсацию, кто-то (возможно, агенты охранки) сообщил, что Андреева, которую Горький всем представлял как свою жену, на самом деле является его любовницей. После этого пуританская Америка в буквальном смысле закрыла перед гостем двери: его отказались принимать все гостиницы Манхэттена, его не захотели видеть официальные лица и даже обнимавший его накануне Марк Твен. Буренин возмушался: «Газеты были полны всякими нелепыми сообщениями, касавшимися личной жизни Горького, а на Марию Федоровну выливались ушаты грязи». Помочь писателю предложили проживавшие в Америке эсеры, но с условием поделиться с ними собранными деньгами, от чего он с негодованием отказался. Наконец трех россиян приютили супруги-социалисты Мартины — сперва на своей загородной вилле, потом в лесном поместье Саммербрук у канадской границы.

Пробыв за океаном почти полгода, Горький неустанно разъезжал по городам и весям, агитируя американцев помогать русской революции. Его поддерживали американские социалисты и члены местной группы содействия РСДРП, куда входили в основном меньшевики. Однако писатель даже не подумал разделить с ними собранные 50 тысяч долларов — вся сумма была выдана на руки Буренину, который тут же перевел ее доверенному лицу в Берлин. Это спровоцировало новый скандал, вопрос был поставлен перед Пятом съездом в Лондоне, но к тому времени позиции большевиков в партии укрепились, и они смогли «похоронить» конфликт, оставив деньги в недрах БЦ. Горький с Андреевой к тому времени уехали на Капри, где довольно скоро появился и Красин — к тому времени тоже эмигрант.

Глава 4. Во главе Боевой группы

Для добывания денег большевики (как и другие революционные партии) активно использовали экспроприации, или, попросту говоря, грабежи государственных и частных средств. Важность этого промысла подчеркивалась тем, что главный финансист партии Красин являлся также руководителем Боевой технической группы, которая как раз и занималась обеспечением «эксов» оружием и людьми. Первоначально, правда, группа создавалась совсем для другого, о чем говорилось в решениях Третьего съезда: «Принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также к выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников».

Как уже говорилось, первая такая группа была создана еще в конце января 1905-го при Петербургском комитете РСДРП — ей поручалось заниматься добыванием и изготовлением оружия и взрывчатки, их хранением и доставкой в условленные места для передачи тем лицам и организациям, которые укажет партия. В группу вошли несколько человек, имевших большой опыт конспиративной работы, а ее организатором стал Николай Буренин, который уже год курировал работу ПК по доставке через Финляндию нелегальной литературы. Однако он не был членом партии, поэтому возглавил группу более идейный товарищ — секретарь ПК Сергей Гусев (Яков Драбкин, 1874–1933), соратник Ленина со времен Второго съезда. В налаживании работы ему помогала красавица-жена Феодосия Драбкина (1883–1957), ставшая секретарем группы.

Это «секретарство» было весьма своеобразным, и Драбкина, имевшая конспиративную кличку Наташа, вспоминала: «Мне было поручено получение оружия, организация его хранения, проверка складов и пр. Часто приходилось ездить в Финляндию за револьверами и запалами для бомб. В таких случаях я брала с собой из конспиративных соображений свою маленькую дочку. Жандармам при виде молодой женщины, играющей с ребенком, и в голову не приходило, что тут пахнет порохом. Н. К. Крупская в шутку называла мою дочку „конспиративным аппаратом“». Можно только еще раз удивиться тому, как бестрепетно тогдашние революционеры готовы были пожертвовать не только собой, но и собственными детьми — ведь в сопровождении дочки Лизы (позже известной писательницы и узницы ГУЛАГа) Драбкина провозила не только револьверы, но и запалы для бомб, готовые взорваться от любого сотрясения. Наташа виртуозно перевоплощалась в знатную даму, что помогало ей водить за нос полицию. Однажды провожавшие ее в Гельсингфорсе с очередной партией запалов и бикфордова шнура товарищи всерьез обеспокоились — ее соседом по купе оказался жандармский полковник. Позже она рассказывала, что он усиленно ухаживал за ней, а на Финляндском вокзале даже помог вынести из вагона непривычно тяжелые для дамы сумки…

Большевики — участники Четвертого съезда РСДРП. Из альбома 1925 г.

Помощницей Наташи в доставке оружия стала другая большевистская амазонка — Софья Марковна Познер (1873–1953). С Красиным она была знакома еще в Баку, куда ее выслали в 1902 году за участие в студенческом движении. Она была одной из «лошадей», перевозивших отпечатанную «Ниной» нелегальную литературу, а в 1904-м сама создала подпольную типографию в Петербурге, на квартире своего бывшего преподавателя П. Ф. Лесгафта. С началом революции она стала одной из первых участниц Боевой группы, помогая наладить несложную поначалу схему поставки оружия в столицу. Если Драбкина ездила за револьверами в Гельсингфорс, то Познер получала их прямо на товарной станции Финляндского вокзала от финских железнодорожников — конечно, не задаром, а на «взносы», собранные партией с сочувствующих вроде Морозова. Уже в феврале на питерских предприятиях появились рабочие группы, готовившие восстание, но им нужны были оружие и инструкторы; в роли последних выступали студенты-кавказцы, умевшие обращаться с револьверами.