Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 27

— Да по-разному, — пожала плечами Ира, а потом, взглянув на Виктора поверх собственной тарелки, поинтересовалась, слегка нахмурившись: — А почему ты ничего не ешь? Невкусно?

— Вкусно, просто увлёкся разговором с тобой. — Виктор сразу схватился за ложку и зачерпнул ею суп. Отправил в рот, едва не захлебнувшись от подобной поспешности, но не пожалел — гороховый суп с копчёностями оказался потрясающим. — А что тебе больше нравится писать — фэнтези или современные романы?

— И то и другое — под настроение, — ответила Ира, а потом, замерев, с удивлением спросила: — А откуда ты знаешь, что я пишу и то, и то?

— Так ты сама сказала, — попытался откреститься Виктор, вновь слегка покраснев, — что всего понемножку…

— Нет, я не так сказала. Я стихи упоминала и сказки. Почему ты решил, что я пишу ещё и фэнтези, а не, допустим, фантастику?

— А ты пишешь фантастику? — попытался переключить разговор Горбовский, но Ира не повелась.

— Нет. Поэтому я и удивилась, что ты так уверенно спросил именно про фэнтези и современные романы. Я бы подумала, что читал, но…

— Почему «но»? — вздохнул Виктор, поняв, что поменять тему не получится. И лгать откровенно не хотелось. Его единственная Ире ложь обернулась настоящей катастрофой. Пусть лучше знает правду, тем более что не такая уж она и страшная. Скорее, забавная. — Действительно читал. Ты будешь смеяться, но я… после всего случившегося увлёкся любовными романами. Своеобразная терапия, наверное. Мне хотелось читать только что-то позитивное, можно весёлое, с хорошим концом. Чтобы без трупов и треша, без войн и катаклизмов. Любовные романы подходили лучше всего.

— Почему я должна смеяться? — Ира смотрела на него с удивлением, но без насмешки. И так, будто увидела бывшего мужа впервые. — Это, конечно, раньше тебе не было свойственно, ты даже мелодрамы сроду не смотрел. А я… Ты, наверное, не помнишь, но одна из моих любимых книг называется «Старик, который читал любовные романы». Отличная, между прочим, история, и герой прекрасный. Если мужчина читает любовные романы, это не делает его женщиной. Книги — способ уйти от реальности. Кому-то нравится читать детективы, а кому-то про любовь.

— Я знаю. — Виктор приободрился. Ему бы не хотелось, чтобы Ира смеялась над ним. — А книжку эту я помню, зря ты думаешь, что нет. «Никто не может отобрать небеса у другого человека. Никто не может забрать небо с собой при расставании». Я перечитываю эту историю каждый год.

Бывшая жена удивлённо подняла брови.

— А раньше ты вообще отказывался её читать, хотя я и советовала. Надо же…

— Старею, видимо, — хмыкнул Горбовский с лёгкой неловкостью. — А ты согласна с этой цитатой, кстати?

— С какой? — Ира мгновенно отвела глаза.

— Про небо.

— Конечно.

— А я нет. Не согласен. Небо, может, и остаётся на месте, но смотреть на него уже не хочется. И вообще ничего не хочется.

— Ладно тебе, — пробормотала бывшая жена, старательно отворачиваясь, и полезла в сумку. Виктор покосился на Ирины ладони — и заметил, что они слегка дрожат, как от волнения. — Давай без этого пафоса…

— Это не пафос, просто факт. — Горбовский, опасаясь, что Ира вновь разнервничается, решил поменять тему. — Ты доела? Попросить счёт, может?

— Я — да, — кивнула она, не поднимая головы. Достала из сумки телефон и начала нарочито вертеть его в руках. — Но ты ведь толком и не поел…

— Я не хочу. Дома поем.

— Тебе кто-то готовит? — Ира спросила это спокойно, без ноток ревности, и Виктору стало досадно. Он ведь ревновал её, думать не мог о том, что кто-то может целовать Иру, спать с ней в одной постели, готовить для неё кофе по утрам. Хотя ей, наверное, нельзя кофе теперь.

— Нет, я сам справляюсь.

— Сам? Ты же не умеешь.

— Ир, — он вздохнул, перегнулся через столик и взял бывшую жену за руку, пытаясь всё-таки поймать её взгляд. И получилось — Ира посмотрела на него, смятенно и будто бы расстроенно. — Прошло двенадцать лет. Ты сказала, что ничего не изменилось, при первой встрече, и была не права. Изменилось очень многое. Я, например, изменился. Я живу один, у меня никого нет. Раз в неделю приходит женщина из клининга, убирается и гладит бельё. Готовлю я себе сам, либо заказываю доставку еды. А ещё я сам чищу себе обувь, при необходимости глажу рубашки и даже, представляешь, мою унитаз!

Горбовский сказал это с нарочитой торжественностью, и Ира рассмеялась, не отнимая ладонь.

— Да, последнее прям удивительно. А как же женщина из клининга? Она не моет унитаз?

— Наверное, моет. Но его надо мыть чаще, чем раз в неделю.

— Витя, это похвально, — серьёзно ответила Ира, по-прежнему не отбирая у него своей руки. — Но к чему ты? Что ты хотел этим сказать?

Виктор вздохнул, набираясь смелости. Ему было сложно это произносить, но… он должен попытаться.

— Давай попробуем ещё раз. Заново.

Она покачала головой — ожидаемо, — но глаз не отвела.

— Не стоит.

— Ты не хочешь… по какой причине? Не любишь меня больше?

А теперь её взгляд вздрогнул, заволновавшись. И сердце Виктора забилось сильнее, едва не выпрыгивая из груди.

Значит, всё-таки не разлюбила?..

— Витя, не в этом дело, — ответила Ира чуть дрожащим голосом. — И пожалуйста, давай не будем. Тяжёлый разговор, а мне и так нелегко.

Давить на Иру Горбовский ни в коем случае не планировал, поэтому кивнул и, отпустив её руку, отодвинулся, откинувшись на спинку дивана.

Ира всё ещё смотрела на Виктора настороженно, с опаской — будто не верила, что он действительно не будет продолжать разговор.

— Я попрошу счёт, — произнёс Горбовский, невесело улыбнувшись, и позвал ближайшего официанта.

45

Виктор

Проводить себя до дома Марины Ира не позволила, но Виктор и не настаивал — понимал, что, если дочь вдруг случайно увидит его даже из окна, скандал будет колоссальный. Поэтому они просто попрощались, и Горбовский пошёл к своей машине. Сел за руль, достал из кармана пальто телефон и задумчиво повертел его в руках.

Номера Маши Вронской, которая, скорее всего, единственная могла помочь ему в вопросе Ириного здоровья, у Виктора давно не было — после его развода с Ирой бывшая однокурсница заявила, что не считает теперь Горбовского своим другом, и заблокировала ему возможность позвонить. Потом Виктор несколько раз менял телефоны, и Машин контакт, которым он давно не пользовался, где-то затерялся. Да и действителен ли её старый номер? Неизвестно. Но можно и нужно выяснить.

Общие знакомые у них, разумеется, были, и много, и Горбовский, полистав телефонную книгу, набрал номер одной из однокурсниц, которая общалась с Машей и даже ездила к ней в отпуск в Израиль, но с Ирой знакома была только шапочно. Отличный стоматолог, и Виктор обязательно переманил бы её к себе, но Галине в его клинику было слишком неудобно и далеко ездить.

Недолгий разговор о том о сём — и Горбовскому был выдан номер Вронской. Без лишних слов, вопросов и уточнений, зачем ему, если его голос — последнее, что Маша желала бы слышать в жизни. Может, Галина доверяла Виктору, а может, догадывалась, по какой причине он просит номер лучшей подруги бывшей жены.

— Го-о-орб… — выдохнула Маша в трубку на третьем гудке. — Так и знала, что ты позвонишь, сирота казанская.

— Почему сирота? — спросил Виктор, опешив от подобной реакции.

— А что, не сирота? Хочешь сказать, у тебя кто-то есть? Ну, кроме тараканов.

— У меня нет тараканов.

— Ага, ну конечно. Тараканы у всех есть, — ответила Вронская в свойственной только ей ехидно-язвительной манере. — Особенно те, которые в голове.

Виктор не выдержал и рассмеялся, и этот смех, как ни странно, уничтожил часть его напряжения, которое копилось в нём с самого утра. А после, когда Ире стало нехорошо в кафе, и вовсе достигло апогея.

— Ты не изменилась, Машка.

— Предполагаю, что ты тоже. Хотя Иришка мне ничего не рассказывает. Каждый раз, как спрашиваю про тебя, стрелки переводит. Она всегда так делает, чтобы не нервничать. А ты чего звонишь-то? Вернуть её хочешь, да?