Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 10

Горбовский в то время считал Дашу чистым и наивным существом — потому что именно так она себя и вела. Не крутила хвостом, не пыталась подкатывать и делать намёки — подобное поведение Виктор всегда пресекал, — а была исключительно непосредственной. И Горбовский быстро догадался, что она в него влюбилась. Всё же он был намного старше неё и умел понимать, когда нравится женщинам, а когда нет. И румянец на юных круглых щеках, и смущённое опускание глаз — всё было достаточно красноречиво. И это… льстило. Мягко говоря.

Горбовский знал, что не красавец, а мужчина весьма специфической внешности. Даша могла бы выбрать кого угодно другого, моложе и привлекательнее. А она влюбилась в него… и так трогательно стеснялась своего чувства, что у Виктора каждый раз дух захватывало. Приятно было — жуть.

И нет, хотеть Дашу он начал не с первого дня, как увидел. Теперь-то Виктор понимал, что она постепенно обрабатывала его, обтекала, как вода острый осколок стекла, и старалась сделать всё, чтобы он был уверен в её чистоте и непорочности. Даже тогда, в двадцать с небольшим лет, у Даши были очень чёткие и циничные мозги, не имеющие ничего общего ни с моралью, ни с нравственностью, ни с добротой, ни с порядочностью. Всё это для неё было не более чем блажью и лирикой. Даша признавала лишь материальные ценности, желала устроиться в жизни и собиралась добиться своих целей любой ценой.

Но Виктор в то время пребывал в уверенности, что столкнулся с честной и по-настоящему хорошей девушкой, которая просто сильно влюбилась. Чувства контролировать нельзя, поэтому он не стал увольнять Дашу от греха подальше. Общался с ней как ни в чём не бывало, радовался, когда она ему ассистировала во время работы, и купался в обожании. Ему тогда даже казалось, что Ира не любила его настолько сильно, как Даша. По крайней мере, до такой степени в рот она ему не заглядывала.

Сейчас Виктору было странно вспоминать о том, каким он был дураком…

14

Виктор

А потом он начал обращать внимание на отличную фигуру Даши. Крепкие грудки второго размера, упругая попа, покатые бёдра… Всё это постоянно мелькало перед Виктором, не обнажённое, но весьма провокационно обтянутое, и он невольно залипал. С женой никогда не сравнивал — во-первых, потому что Ира всегда была для Горбовского несравнима, а во-вторых, понимал, что бессмысленно сравнивать двадцать и почти тридцать пять лет. Поэтому он просто наслаждался видами, испытывая некую гордость из-за того, что Даша влюблена именно в него.

Тем вечером они с Дашей немного задержались — делали сложную операцию пациенту, и остальные врачи успели убежать. Администратор клиники, оформив документы, тоже ушла домой, а Виктор зачем-то принял предложение Даши выпить вместе чаю. Домой он не торопился, знал, что жена и дети будут нескоро — они ушли на празднование дня рождения одноклассника Марины и Максима.

Даша, переодевшись из формы в джинсовую юбку и белую блузку, через ткань которой просматривался кружевной лифчик, порхала по подсобке, пока Виктор просто сидел за столом и смотрел на счастливую суетящуюся девушку. Смотреть на неё с самого начала доставляло Горбовскому удовольствие, но в тот момент, особенно когда Даша наклонялась, открывая обзор на соблазнительную ложбинку между грудей, он ощутил настолько дикое и почти неконтролируемое желание, что даже прикрыл глаза на мгновение. И подумал, что у них с Ирой давно не было секса, пора бы это исправлять…

— Виктор Андреевич, вам плохо? — обеспокоенно спросила Даша, подходя ближе, и Горбовский неожиданно ощутил прикосновение её маленькой прохладной ладони к своей щеке. Лёгкое касание — а в штанах моментально стало тесно от напряжения.

— Всё нормально, — Виктор открыл глаза, попытался улыбнуться, но не успел — Даша вдруг опустилась к нему на колени, обвила руками шею и горячо поцеловала.

Тот поцелуй вышиб из его головы все разумные мысли. И Виктор точно помнил, что ни о чём и ни о ком в тот момент не думал — так ему хотелось скорее попробовать Дашу, присвоить её себе, что всё свелось к примитивным инстинктам. Приподнять, отнести на диван, разложить, раздеть — и наконец проникнуть внутрь желанного тела.

Презервативов у Горбовского не было — зачем бы они ему были нужны на работе? — и позже он с колоссальным облегчением признавал, что ему несказанно повезло, и Даша не забеременела после этого единственного незащищённого секса.

Когда всё закончилось и страсть схлынула, пришла опустошённость. И досада на себя, что не выдержал и поддался искушению. На Дашу Виктор не злился, полагая, что девушка спровоцировала его ненамеренно, а вот на себя — очень.

— Не переживайте, Виктор Андреевич, — прошептала Даша, целуя его в щёку и спускаясь к губам. — Я никому не скажу, обещаю! Понимаю, что у вас семья и дети. Я просто… люблю вас. И я согласна… если вы захотите… быть вашей. Но чтобы никто не знал…

Даша спускалась с поцелуями всё ниже и ниже, и у Виктора вновь мутнело в мозгах. И абсолютно не приходило в голову, что девственницы так себя не ведут. Впрочем, Даша и не была девственницей, но его это не смутило. Он верил, что опыта у неё всё равно мало.

А эта «неопытная» между тем весьма профессионально делала ему минет, и Горбовский вновь возбудился. И восхитился — надо же, он и забыл, что так бывает, когда два раза подряд… Они с Ирой настолько уставали, что и на один-то раз не всегда находились силы, даже если было желание. А тут — дважды! И второй раз в сладком юном ротике…

— Я отвезу тебя домой. — Это было единственное, что сказал Виктор Даше в тот вечер, раздумывая над её словами про «буду вашей, но чтобы никто не знал». Аморально, да. И, с одной стороны, очень хотелось повторить всё, что случилось между ними в этот вечер, а с другой…

И Горбовский отложил решение на потом. Просто отвёз Дашу домой, не сопротивляясь, когда она полезла целовать его на прощание, и поехал к Ире и детям.

15

Виктор

Тот самый первый после измены вечер оказался для Виктора сильнейшим испытанием. Было безумно тяжело абсолютно всё — и смотреть Ире в глаза, и улыбаться детям, и даже элементарно дышать. У Горбовского было ощущение, что он пропитался каким-то ядом… Похожее чувство возникло у него однажды в юности, когда он попробовал курить. После единственной сигареты захотелось немедленно вытащить лёгкие из груди, выстирать их и вставить обратно уже чистыми.

Но с лёгкими как-то проще, чем с совестью. И Виктор мучился. И сам себя не понимал, потому что он ведь не жалел о случившемся. Только о том, что теперь не может общаться с Ирой как прежде.

— Что с тобой? — спросила жена тем вечером. — Ты сегодня какой-то особенно хмурый.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Виктор нервно. — Пациент просто попался скандальный, весь мозг мне вытащил.

И Горбовский, чтобы отвлечься, принялся рассказывать Ире то, что действительно происходило в его клинике, но отнюдь не в тот день, а неделей раньше. Жена, конечно, поверила, посочувствовала, пожалела и пообещала, что в выходные сделает любимые ватрушки Виктора.

От этого стало совсем тошно.

И он всё-таки принял решение, сказал себе — это был первый и последний раз. Хватит, дал слабину, но усугублять не нужно. Сделаем вид, что ничего не было, и со временем ему полегчает. И с Дашей надо поговорить откровенно, объяснить ситуацию, чтобы девочка не обижалась. Может, и премию ей выписать, только в пределах нормы — иначе подумает, будто Виктор платит за секс и оскорбится.

Каким же он тогда был наивным!

Да, Даша выслушала его проникновенную речь, улыбнулась понимающе и сказала с обманчивой мягкостью:

— Как хочешь. Я сделаю, как ты хочешь…

От этого «я сделаю, как ты хочешь», ещё и произнесённого настолько сокровенным тоном, у Виктора вновь в паху всё напряглось. Даша действовала на него совершенно определённым образом, и она прекрасно понимала каким. И как добиться от Виктора того, чего она хочет, тоже понимала.