Апраксин двор (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 25

— Заговоренный… Тоже мне скажешь, — буркнул Кудеяров. — Чего только не придумают люди. Мужики в артелях — хуже баб базарных, ей-богу.

Особой уверенности в голосе я, впрочем, не услышал. Да и вообще воздух над столом как будто загустел — и дело было вовсе не в табачном дыме. Не знаю, верили ли на самом деле Кудеяровы в заговоры и все прочее, но разговоры изрядно подпортили настрой нам всем.

А уж мне и вовсе стоило задуматься — и на этот раз как следует. Вчера я едва не сцепился с Грозиным в рукопашной, и его благородие не показался таким уж опасным. Но если его способности не ограничиваются запредельной для простого смертного физической силой, дело плохо. Вряд ли хоть какой-то Талант может сделать человеческое тело полностью неуязвимым… Впрочем, если в этом мире аристократы умеют стрелять пламенем из глаз и залечивать самые жуткие раны, стоит ли удивляться, что кого-то из них сложно убить или даже ранить обычным оружием. Практически невозможно. И встретиться с таким на дуэли будет…

Будет чревато.

— Ладно уж, судари. — Я с негромким хлопком опустил ладони на стол. — Нарываться не буду. В конце концов, есть и другие способы справиться с человеком — даже если его каким-то чудом не берет пуля.

— Это какие же, Владимир? — Дед Федор ухмыльнулся в седые усы. — Вместе с машиной взорвать?

— Можно и так, — кивнул я. — Но уважаемый Соломон Рувимович натолкнул меня на весьма интересную мысль. У его благородия барона за плечами достаточно сомнительных делишек, чтобы загреметь на каторгу на полвека. И пускай ими не интересуются городовые и участковые приставы — можно обратиться прямо в Тайную канцелярию. И если уж мы предложим жандармам весомые доказательства…

—…То может и выгорит чего. И то верно — пусть полиция работает! — Кудеяров радостно потер руки. — А ты у нас голова, Владимир.

— Благодарю. — Я чуть склонил голову. — И более того: если уж мы не в силах дотянуться до тех друзей Грозина, что носят титулы — остальные нам вполне по зубам. Вам известно, кто еще… скажем так, платит барону дань?

— Да много кто — если не врут, конечно, — отозвался Кудеяров. — В порту на Гутуевском острове каторжане мужикам жизни не дают. На Путиловском заводе тоже всякое случается. И в Сестрорецке на оружейном заводе…

— Ну так давай я на Путиловский загляну. — Дед Федор сцепил руки в замок и чуть наклонился вперед. — Как раз там знакомцы имеются. Узнаю, что к чему.

— А я к участковому приставу наведаюсь, — закивал Кудеяров. — Спрошу, как с полицейским управлением быть, если чего… А ты, Владимир?

— В порт поеду. В доках мужики крепкие. Небось, уже давно хотят каторжанам бока намять. — Я отодвинул кресло и поднялся. — На Апрашке получилось — и там получится.

Глава 19

— Ну и местечко… — Петропавловский нагнулся вперед, вглядываясь в сырой полумрак за лобовым стеклом. — Дальше-то куда?

— Чтоб я знал. Едь туда, где свет горит — не ошибешься, — усмехнулся Фурсов. — Ты что, в порту не был ни разу?

— Да как не приходилось, брат. И не жалуюсь… Нам туда вообще надо?

— Надо, Костя, надо. — Я похлопал Петропавловского по плечу. — Рули давай. Поглядим, что тут к чему.

В моем мире торговый порт перенесли на Гутуевский, Канонерский и Турухтанные острова только в самом конце прошлого века, поэтому в тысяча девятьсот девятом тут все еще вовсю шла стройка. Буквально из ничего, из самой земли вырастали, доки, сама пристань, здоровенные склады…

И мост — единственный, который в тот… то есть, в нынешний год вел на Гутуевский остров прямо с набережной Обводного канала. Тоже деревянный и разводной, как и в моем мире, однако куда шире и солиднее того, что я помнил: по нему уже успели проложить одноколейную железную дорогу. Слишком узкую и хлипкую для вагона или уж тем более могучего локомотива — скорее трамвайную, но все же.

Судя по всему, торговые дела в порту шли бодро, раз уж сюда вовсю ездили рабочие. То ли дело было в многомиллионных контрибуциях после войны, которые император Александр тут же пустил на развитие столицы, то ли в том, что этот мир по неизвестным причинам «убежал» от моего родного лет этак на десять-двадцать вперед. Можно сказать, в советскую эпоху с ее электрификацией.

И строительством — я никак не мог припомнить, чтобы к «тому» тысяча девятьсот девятому году на Гутуевском успели в таком количестве отгрохать кирпичные дома в четыре этажа высотой. Они начинались сразу за храмом у моста и тянулись вдоль Динабургской улицы к порту. Я успел насчитать пять или шесть прежде, чем они сменились привычными деревянными бараками. Здесь наверняка обитали работяги победнее — из приезжих, которые тянулись в Петербург на заработки вместе с семьями.

— Вот ведь… — выругался Петропавловский, осторожно объезжаю выскочившую прямо перед капотом собаку. — А теперь куда?

— Давай вот здесь остановимся. — Я вытянул руку, указывая на небольшое здание чуть в стороне от остальных. — Видишь, народ собирается — значит, туда нам и надо.

Ехать прямиком в порт было, пожалуй, поздновато: на улице стремительно темнело, и работяги уже вовсю шагали вдоль дороги из доков обратно, к домам и семьям… однако не все. Кому-нибудь наверняка на терпелось оставить часть нажитых честным трудом рублей в заведениях.

Вряд ли их здесь было так уж много — от силы два-три на весь Гутуевский, но чутье меня не обмануло: двухэтажное здание в полусотне шагов от ближайшего барака действительно оказалось кабаком. Запах алкоголя и табака я почувствовал даже из машины, а потом до моих ушей донеслась и музыка — что-то простенькое, даже не танцевальное, а скорее предназначенное слегка поднять настроение, не отвлекая при этом публику от положенных возлияний. Видимо, хозяин зачем-то решил раскошелиться на патефон.

Да и в целом кабак выглядел на удивление прилично — во всяком случае, снаружи. Аккуратно, относительно чисто, без разбитых бутылок вокруг и даже без сомнительных личностей, которые нередко ошивались у подобных заведений. Чуть поодаль за углом двое молодых парней выясняли отношения, то и дело сжимая кулаки и толкаясь, но все равно как-то без огонька и настоящей злобы, сулящей кровопролитие. Имелся даже извозчик — усатый старик в ливрее, мирно дремавший в бричке.

Красота да и только.

— Ты машину лучше за углом поставь. И мотор пока не глуши — на всякий случай. — Я взялся за ручку и открыл дверцу. — А мы с господином Фурсовым зайдем да поздороваемся.

Не то, чтобы я так уж опасался за дорогую Кудеяровскую технику, но осторожность редко бывает лишней. Впрочем, на этот раз я, похоже, все-таки беспокоился зря: местные завсегдатаи лишь недоверчиво проводили машину взглядом и тут же вернулись к своим делам. То ли по дороге в порт нередко катались какие-нибудь купцы или чинуши, и появление автомобиля у кабака было делом не таким уж редким, то ли внушительная фигура господина Фурсова избавляла от любых нежелательных вопросов: в короткой куртки из кожи и надвинутом на глаза картузе он выглядел весьма внушительно — самый настоящий телохранитель.

А меня наверняка приняли за какого-нибудь пижона, купеческого или дворянского сынка, который зачем-то поперся в рабочий квартал вместо того, чтобы просаживать отцовские капиталы где-нибудь в центре города. Впрочем, особого интереса наше появление не вызвало — стоявший у двери плечистый в мужик сонно кивнул и тут же снова принялся смолить папиросу.

Внутри обстановка оказалась примерно такой же. Разве что теперь в воздухе висело столько перегара и табачного дыма, что я едва не закашлялся. Курили все — от безусых пацанов лет тринадцати от роду до седобородых патриархов, рассевшихся на лавках вдоль стен. Взрослые работяги собрались за столами в середине зала и соображали — на троих, на четверых, на двоих… иногда даже и на одного. Но несмотря на изрядное количество выпитого, в целом публика вела себя тихо и спокойно — видимо, мало у кого здесь остались силы после работы еще и буянить, размахивая кулаками.