Хвост судьбы (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 53

Купчиха действительно была женщиной хорошей, симпатичной и приятно пухленькой. В себя Эри пришел на перине. Перина, собственно, тоже была недурна, мягка и воздушна. Плохо было то, что Эри совершенно не мог понять как на перине оказался. Нет, как все прошло очень даже помнилось, но ведь не хотел же⁈ Особо удивляться было некогда — купчиха была женщиной достойной и замужней, потому вдвойне осторожной.

Очень скоро шагал кухонник Эри Уоган по улице, нес пустые противни и чувствовал, как кошель на поясе с шага сбивает. Лишняя «корона» кошель оттягивала. «Ремень себе купишь». Известная поговорка. «Ремень купишь» — это даже похуже, чем «чулочки себе присмотришь». Потому как охотников так часто ремни менять куда меньше чем красоток, на новые чулочки падких. Собственно, и хороший ремень и чулки нарядные подороже одной «короны» обойдутся, но так уж принято говорить…

Хуже всего было, когда Эри в «Углу» беглый взгляд хозяйки поймал. Знала Лиз всё про тех заказных рачков.

Ту «корону» Эри певцу у Рамсового моста отдал. Хорошо паренек пел. «Сага о глорском бархате». Навыдумывают же такое смешное непотребство. Как раз про ремни там аж пять куплетов оказалось. Вот только на душе все равно тяжко было. С Лиз ничего обсуждать не стали. Она умная, сама поняла. Потом уж как-то мельком обмолвилась, что та знакомая купчиха шутит очень плоско. Ну, кухонник наш из глуши приплелся, чего ему и не поверить в двусмысленные шуточки городские?

А с Лиз в подвал или чулан шмыгать продолжали. Редко, но тем слаще получалось. Поспешно наслаждались, алчно, и с изысками порывистыми. Вот только в те упоительные моменты порой и рыжая пухлорукая купчиха чудилась. Тоже ведь сладко было. Хоть и опомниться не успел, но всё равно… Вот ведь, рыбья шерсть, странно человек устроен: башка изо всех сил забыть пытается, а низ вспомнить норовит.

По улице прошли местные, кто-то хрипловато рассказывал об утонувшем на днях драккаре. Эри сунул рачков в тощий кошель. Перец действительно дрянной, да и жевать в таких условиях, — только давиться. Страж-кухонник сделал несколько шагов по проходу. Приходилось горбиться — на щедрых харчах «Угла» раскормился бывший лорд. С боков еще ничего, а роста точно прибавил — вон, башка в капюшоне наверняка над забором маячит. Да, давненько на страже стоять не приходилось…

Успел вспомнить Эри, каково это: длинной скукой на посту маяться. Да и холодновато, если на месте торчать. За это время узким проходом лишь ватага шумных мальчишек промчалась. Эри успел заблаговременно выйти на соседнюю улицу. Пропустив сорванцов, вернулся на пост. Ох, рыбья шерсть, этак ноги скоро как дубовые чурбаки застучат.

Наконец, чуть слышно треснуло во дворе. Эри прижался к забору у потайной дыры, — нож из ножен выскользнул, у бедра ждал. Мало ли…

Снег скрипнул, потом забор пошатнулся — Эри показалось, что ограда и вовсе на него валится. Нет, это Го спрыгнула, чуть на голову родственнику не угодив. Замерла, присев. Улыбнулась.

— Я с ножом, между прочим, — с облегчением проворчал парень. — Вот напорешься…

Го пошевелила носом, принюхиваясь. Довольно забавно у нее выходит, если не обращать внимания на то, что усы при этакой повадке так и видятся.

— Ай охрустеть.

— Обедать давно пора — возмутился кухонник, — Рачки — это баловство для выпивох…

В дыру протиснулся Морверн, сунул шеун в пристегнутые под курткой ножны:

— Балуетесь? Детишки, пукалки безголовые. Шныряйте поживей отсюда…

Эри затрусил по проходу. Выходит, у лекаря-колдуна не все гладко прошло. Разбойник злющий, а то, что сестрица веселится, еще ничего не значит. Девчонка, что с неё…

Вышли к стене Рамса. Здесь было многолюдно, повозки дровяные по плотно укатанному снегу погромыхивали. У перекрестка Эри не выдержал:

— Ну⁈ Чего колдун сказал-то? Морверн, ты на меня так не зыркай. За шиворот схватишь — я не постесняюсь — первый в нос дам. Что лекарь-то? Пустышка?

— Вот это на кухне у вас найдется? — мрачный как туча разбойник достал клочок бумаги.

Эри с трудом разобрал криво нацарапанные строчки:

— Змеебор — травка колдовская. Не из дорогих. У бабок нужно искать. Остальные три травы — приправы деревенские. Сегодня же принесу. Хоть по миске. А что с ними делать? Настой пить или примочки ставить?

— Заварить и с бальзамом смешать, — проворчал Морверн. — Колдун нас целым флаконом облагодетельствовал. Каждый вечер по две ложки, значит…

— Ичиться уду. Спокаиваться, — скаля свои слишком белые, совершенно неуместные на городской улице, зубы, заявила Го. — Ай рачка. Мне ного ушать нужно.

— Ладно-ладно, ты только успокойся сейчас, — пробормотал Эри, доставая лакомство. — Жуй, и хватит заговариваться. А от чего бальзам помогает?

— Говорит же — для спокойствия, — Морверн злобно глянул на девушку.

— Угу, — Эри в замешательстве потер замерзший нос. — Это сейчас поможет. А вообще? Что колдун говорит? Нельзя вылечить?

— Можно! — яростно рявкнул Морверн.

— Незя! — не менее энергично возразила Го, выплевывая хвост рачка.

— Если бы хоть капля мозгов была, завтра бы вылечили. Жабра взбалмошная, — зарычал разбойник. — Так и будешь ходить серединка на половинку, пока за хвост не ухватят. Минога завернутая.

— Сам ритон драный! — взвизгнула девушка. — Ак ешила так и удет! И ухтёрить нечего!

— Вернемся в Приливы, я тебе так пониже хвоста всыплю, блоха саморешительная, — процедил Морверн.

— Робуй! — когтистая дева швырнулась несчастным рачком, на диво метко влепив оскорбительный снаряд в лоб Морверну. — И обще аткнись, русливый родяга! Аум!

Дородная купчиха шарахнулась от выгнувшейся дугой, воющей девицы. Го оскалилась на оторопевшего приказчика, шедшего за теткой…

Родственники ухватили девушку под руки и поволокли в переулок. Эри исхитрился запихнуть в плюющуюся ругательствами и мявами пасть сестрицы несколько рачков. Го хрустела панцирями, распахивала вновь ставшими огромными и круглыми, не по-людски желтыми глазища.

— Я сам дотащу, — пробормотал Морверн, оглядываясь. — Присмотри, чтоб не увязался кто…

В «Угол» Эри вернулся поздновато. Лиз ничего не сказала, но посмотрела выразительно. И то правда, в таверне было полно посетителей — самое денежное время. Ну не объяснять же хозяйке, что до лодки родственникам пришлось добираться, петляя по улицам, а сам великий специалист по рачкам прикрывал отступление. Не дай боги, «хвост» увяжется. В Авморе стукачей хватает. С чего родственнички так завелись, и что именно им лекарь-колдун наболтал, Эри так и не понял, а расспрашивать было и вовсе неуместно.

Клэ-Р ненавидела пухлых девок. Этаких белокожих, крутобедрых, обманчиво мягких и уютных со всех сторон. Глупых, примитивных, до смешного неумелых. Веселых. Громогласно хохочущих. Видит Добрый бог, истинные лорды не спят с безмозгло хихикающими перинами!

Спят. И очень даже охотно. Девица обнимала молочными руками шею молодого лорда Гоури. Пара шепталась, одеяло из рыжего бурра укрывало любовников до пояса, и мех не скрывал попытки белобрысой бесстыдницы вдохновить Норта игривыми поерзываниями. Давай, пута, давай, старайся…

Клэ-Р валялась среди подушек на полу. Мягкая груда была уютна, вот только ширитти из кубка слегка забрызгало шитье. Плевать — подушки гиане не принадлежали. Собственно, здесь вообще ничего не принадлежало ночной дарк. И уж тем более хозяин покоев.

Жених. Большей насмешки, должно быть, никому не приходилось испытать. Добрый бог сердит на недостойную гиану. Но ведь несправедливо! В чем виновата Клэ-Р? Что стоило Доброму богу оставить Норта Гоури в пыточной? Навсегда оставить. Вскипели бы его мерзкие глазенки под раскаленным прутом. Пальцы, фаланга за фалангой, осыпались бы на пол. А еще было бы просто чудесно его не спеша оскопить. И почему бы королеве тогда не…

Клэ-Р зажмурилась и пригубила ширитти. Сладкий, чуть терпкий вкус наполнил рот… Хорошо бы быть пьяной до утра. Гейсов нарушено столько, что бессмысленно их и вспоминать. Но все равно, негоже равнять Доброго бога и суку-королеву. Гиана шлепнула себя по губам — попала по носу. Довольно больно. Ладно, ты этого заслужила. Если бы Добрый бог был справедлив…