Хвост судьбы (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 2

Почти не помнилась парню башня Делла. Смутное тепло, шкура медвежья, в которую пальцы запускать так приятно. Маму Эри немного помнил. Или казалось что помнил. Вот отец совсем из памяти стерся. И та ночь, когда башню сожгли, забылась. Вроде никогда и не было у белых скал Делла ничего, кроме груды закопченных камней, да костей, в изобилии подлыми лисами натасканных. И деревня лорда своего бывшего тоже забыла — им-то, деревенщине, разницы нет — что покойный лорд, что лорд из Озерной. Оба Уоганы. Выходит, одному септу преданность селянам и хранить. Деревенщина равнодушная.

Эри знал, что несправедлив. В деревне Делла народ жил приветливый. Бывшего лорда помнили, могила была в сохранности, аккуратно камнями обложена. А разговоры о покойниках вести смысла нет. Пусть и самой благородной крови те покойники были. Хотя и кровь значение имеет. Эри опять у старосты в доме ночевал, и средняя дочка на гостя очень даже поглядывала. Молока утром опять же поднесла. Нос у нее уточкой, а так…

Тьфу! О чем ни думай, мысли всё равно на привычное съезжают. Демон плотский тебе мозг разъел, о славный воин Эри, что в протертых портках и без меча ходит. Сна уж вовсе нет, хоть вой от желания хрячьего. Мысли лишние в том виноваты и неопределенность. Нет, нужно сегодня же с лордом Уоганом поговорить. Родственник всё-таки. Пусть на воинский гейс соизволение даст.

Эри представил себя, стоящим перед хозяином Озерного. Ох, вредно это. Вредно такое со стороны представлять. Стоит крепкий мужчина, с густой подстриженной бородой. Волосы благородной краснотой кедрового дерева отливают. Кольчужная безрукавка поверх куртки с кожаными вставками. Меч с рукоятью, отделанной желтоватой костью бивня морского толстуна. Сапоги высокие, взор повелительный. Нос опять же… повелительный.

А напротив лорда чучело. Худое, несуразное. «Рост есть, мясца боги не дали» как тетушка Фли любит говаривать. Шея гусиная, хвост волос нелепый. Руки из рукавов торчат. На поясе нож, которым и хлеб-то кромсать боязно — лезвие до того сточилось — нажми и хрустнет как лист сухой.

— Мой лорд, позволите ли мне напомнить, о том, что жду я терпеливо…

— Эри, какого демона ведро у колодца бросили? Грязи вам не хватает? В овчарне жить возжелали? Так за чем дело стало?

Так все разговоры и заканчиваются. Бывает что и похуже. Несправедливо. Пинать себя, даже по-родственному, воин не должен позволять.

О, пусть боги зажмурятся, — кто сказал, что ты воин? Не учили тебя ничему. Даже меча нет. Должен был лорд Уоган на совершеннолетие родственнику-сироте меч поднести. Должен был, потому как законы клана никто не менял. Но ведь уже два года минуло. Как потребовать? Тебя кормят, поят. Считай всю жизнь в дуне провел. В тепле, под защитой. Как-то смелости набрался, спросил. Наорали. «Ты что, не видишь что творится?» А что творилось-то? Ага, пожар у углежога в Хвойниках приключился. Нет, спрашивал и потом. Когда лорд Уоган хмыкал, когда просто рукой махал. А разок Эри и по лестнице скатился. Весьма удачно — башкой прямо в корзину с золой. На кухне хохотом давились, да успокаивали как несмышленыша.

Вот кто ты, Эри Уоган? Земли у тебя нет — выходит не селянин. Воинскому делу вприглядку учился, за занятиями бойцов Озерной наблюдая, — получается, и воин из тебя никакой. Клинок-то боевой считанные разы в руках держал. Рыбу ловить, сеть плести, из охотничьего лука птицу сбить — так это каждый в Приозерье сможет. Наследие благородного рода… Угу, могила у развалин Делла. Вот возьмет лорд Уоган за шиворот, да вышвырнет за порог. Тогда останется только наняться чужих овец пасти. Вообще-то работа для настоящего мужчины. Вон — в Бродах опять пастух пропал. Только с овцами тоже нужно уметь управляться, а кое-кто только рассольный сыр за обе щеки лопать умеет.

Нет, унылость гнать нужно. Пусть Эри Уоган и нескладный увалень, пусть куда больше времени на кухне проводит, чем с оружием упражняясь, зато грамотен. Третьего дня и милорд что-то одобрительное промычал. Время-то было горячее — из самой столицы гости пожаловали. Налог в этом году повысили. Не с дома теперь «корону» король требовал, а с каждого взрослого мужчины. Эри раньше считал, что во всем Приозерье столько серебра не найдется. Но сборщики твердость проявили, лорд Уоган лично старост за ворот жилетов брал, встряхивал не шутя. Эри со старым Хухлом над бумагами корпели. Ведь чифтейн [3] клана давненько в Приозерье не заглядывал. Сколько селян мужского полу в деревнях проживает, в замке, конечно, знали, но чуть ли не по каждому третьему юнцу бурный спор заходил. Прямо даже перед сборщиками-ратольдами стыдно — сплошь селяне клянутся, что их парням четырнадцать лет, на крайний случай четырнадцать с четвертью. Бородища уже во всю грудь, а всё дитя. Не хотел народ платить. Особенно Делл упертый. Каждую «корону» лорд у них зуботычинами выбивал. Темные люди, для них королевский приказ всё равно что Островного Старика намек — как хочешь, так и толкуй.

Эри, работая веслом, твердо решил еще до снега навестить Старый остров. Поднести озерному богу дар хороший, испросить совета. Как жить-то? Набраться смелости и с лордом Уоганом поговорить, или еще потерпеть? Надо всё еще раз хорошенько обдумать, а то и записать. В прошлый раз на Старый остров приплыл, мямлил как сопляк последний. То-то ветви хрустели так черство, омела листья сыпала вовсе непонятно. Озерный бог не из свирепых, но бормотанье нелепое кого угодно разозлит.

Эри вспомнил глупость свою, передернул плечами. Ничего, теперь время подумать имеется. Сборщики-ратольды вчера наконец-то отбыли. До Авмора путь неблизкий, а им еще и деньжищи большие везти. Эри помогал мешочки с серебром в большой мешок складывать, опечатывать печатью Озерной. В жизни не думал, что доведется такую уйму серебра своими глазами видеть. Тысяча сто восемь «корон»! И за него, за Эри Уогана, плаченая монета там звякнула. Милорд попрекать не стал, только глянул мрачно, со значением.

Уехали ратольды. Отчаянные парни, особенно этот их — главный. Смеется, женщин норовит прижать по-свойски. На прощанье похлопал по плечу, — давай, говорит, к нам в Казну. Королю люди, способные буквы карябать, пригодятся. Может, испросить у милорда разрешение? Весной приедут купцы, можно с ними в столицу податься. Но как без меча, без достойной одежды на глаза лордам Авмора показаться? Ведь в столице надлежит Хранителю гербов поклониться, уважение высказать. Подарки поднести. А так кто пожаловал? Оборванец неотесанный. Скажут, позоришь клан Китовой Травы. И будут совершенно правы. Да и любой купец насмехаться станет. Ведь увалень, деревня деревней. А если кто из благородных на поединок вызовет? Своим оружием колун выбрать? Нет, в этаком положении от чистоты крови толку как от козлиного молока.

Эри знал что труслив. Благородному человеку подобные мысли и в голову приходить не должны.

— Эй, спишь что ли? — заворчал старый Хухл. — У нас уже все на ногах.

Действительно, стены Озерной уже показались из-за стены деревьев на мысу.

Когда-то приграничная твердыня прикрывала брод у устья речушки, впадающей в озеро. Но с тех времен утекло немало воды, и русло Журчащей порядком отползло к лесу. Нет, стрелы, пущенные со стены, всё равно могли прикрыть брод. Но толком добить мог разве что арбалет, стрелы лучников разве что отпугнут нерешительных злоумышленников. Арбалет в Озерном был — древнее чудище с костяными накладками на дугах. Зимой у воинов была привычка развлекаться починкой старинного оружия. Стреляли по мишени на льду. Забава. После того достопамятного боя с глорскими дикарями, приключившегося лет сорок назад, на твердыню Озерной, да и на брод ненужный, никто посягать и не думал. Хочешь себя проверить, на трусость испытать, — в лес иди.

Эри представил как лихие ратольды пробираются по лесной дороге. Чаща кругом, на хуторе Мысла они уже переночевали. Теперь пять дней до Развилки. Оружие в руках, скрипят колеса повозок, верховые бдительно вглядываются в чащу. Волки еще не оголодали. Но снежаки уже вполне могли с гор спуститься. И на семью кошек можно запросто наткнуться. Или утбурд по теплому следу увяжется. Вег-дич, отведи боги этих тварей подальше, учует. А у Развилки и разбойники могут засаду устроить. Добыча-то лакомая.