Ванька 9 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 14

Зверьки? Они — при мне. Золотые фигурки, как правильно и сказать, умеют морок какой-то наводить. Все, кроме меня, на них в упор смотрят и не видят, трогают, а не ощущают. Это я ещё до японской войны в селе Федора заметил. Сначала я их прятал, как мог от чужих глаз скрывал, а потом понял — для других их, как и нет. Как-то в бане у Федора я пояс с ними снял, на лавку положил, а бузник на него сел и не заметил. Чудеса? Ещё какие…

Глава 23

Глава 23 Тюрьма

Так, а за что меня в тюрьму-то?

Что я такого натворил?

Какой закон нарушил?

Если из батальона смерти сбежал, так должны были обратно во Францию отправить…

Вопросы, вопросы, вопросы. Словно осы над вазочкой с медом.

Почему раздели? Верхней одежды лишили? Как угодничек босыми ноженьками я сейчас шлёпаю. Ну, почти. Носки не в счёт.

Что, в Швейцарии, принято в кальсонах и нижней рубахе в тюрьме наказание отбывать?

Спросить даже некого — камера у меня одиночная.

Видно, здесь как во Франции — один человек в камере, а если из камеры куда-то выводят, то на голову чуть ли не мешок набрасывают. Сам я во французской тюрьме не был, но разговоров про неё наслушался. Это когда в Африке канал строил. На каторге.

Вообще, тут у меня за пределами России с карьерой как-то не покатило — каторга, батальон смерти, тюрьма…

Кстати, в Африке теплее было…

Кальсоны и рубаха — не шуба лисья. Прохладно в камере. Зуб на зуб не попадает.

Так, а кормить-то здесь меня собираются? Если и собираются, то что-то очень долго. По моим ощущениям уже поздний вечер, а ни попить, ни поесть пока не принесли…

Холодно, голодно, темно…

Мля…

Во попал…

За каким лешим меня в эту Швейцарию понесло…

На нарах — чуть потолще блина подушечка и вышарканное одеялко. До носа это убожество натянул — ноги голые. Ноги прикрыл — чуть не вся грудь наружу.

Мля…

Вот тебе и центр Европы. Цивилизация…

Я сам не заметил, как меня сморило. Вертелся, вертелся на нарах, так и сяк, поудобнее устраивался, и уснул.

Через какое-то время встал, за окошечком под самым потолком ещё темно было, в ведерко пожурчал и снова лёг.

Совсем у меня камера не оборудованная. Ведро — вот и все удобства.

После справления нужды что-то снова не засыпалось. А вот зверьки мои сегодня заленились — не переходят в режим обогрева. Раньше в подобных ситуациях от них тепло шло, а тут — забастовали. Плохо это, совсем плохо.

Чтобы совсем не околеть, я встал, в пародию на одеяло завернулся, для тепла ещё и убогую подушку на груди под нижнюю рубаху разместил. Туда-сюда по камере ходить начал.

Опять плохо. Ногам от пола холодно…

Забрался на нары, спиной о стену оперся, ноги согнул, сам скрючился…

Ступни уже не на полу, им лучше, а пояснице от стены — весьма прохладненько. Почки бы не застудить для полного счастья…

Мля! Мля! Мля!

За что мне такое наказание!

Подушку рахитичную между спиной и стеной разместил, в одеялко замотался…

Всё, лучше не получается…

Тут на двери камеры окошечко и открылось.

Что?

Чай или кофе на выбор?

А, тут же цивилизация…

Я выбрал кофе.

Кружка была большая и я немного, но согрелся.

Э, а кроме кофе? Через час завтрак? Я бы и сейчас не отказался…

Как и обещали, через час накормили. Причем, даже не плохо. Опять же словоохотливый человек за дверью объяснил, что здесь тюрьма от законопослушных людей таких как я изолирует, а не провинившегося от нормальной пищи.

Вот с этим я согласен. Правильно это.

Через, как мне показалось, минут десять посуду забрали, а в камеру из окошечка на двери куртка, штаны и ботинки на пол упали. Могли бы, по человечески, и в руки дать…

Ещё мне было сказано, что скоро пойду я на работу. Если я правильно понял, тут у них так по конституции положено. В тюрьме сидеть сиди, а работать — должен. Для иностранцев исключения не предоставляются. Им тюремная администрация тоже обязана работу предоставить.

Ботинки мне оказались чуть велики, а штаны и куртка — в обтяжечку. Ну, и за это спасибо. Всё теплее. Шапку бы ещё дали…

С работой не обманули. Причем, у меня даже был выбор. Или что-то там красить, что я не понял, или трудиться в переплетной мастерской. Я выбрал последнее. Пусть сами что-то там красят, я лучше попереплетаю.

В мастерской таких как я оказалось трое. Нас рассадили по разным углам довольно просторного помещения. Мне выпало резать бумагу. Оказалось, что это не сложно. К столу с одного конца был прикреплен такой большой острый нож. Им по размеру и нужно было разрезать большие листы бумаги на маленькие. Для чего? Хрен знает. Подсовывай только под лезвие листы и за ручку ножом раз…

Мне показали, как это делается. Мужик в синем халате посмотрел немного как у меня получается, башкой мотнул — мол всё нормально. Сказал ещё, сколько за день мне этой бумаги нарезать.

Больше нарежу — больше на мой счёт франков зачислят.

Что? Тут они ещё и платят? В тюрьме? Точно — цивилизация…

А, за еду и содержание вычтут? Понятно, понятно, это же Швейцария. Центр Европы.

Глава 24

Глава 24 А жизнь-то налаживается…

На десятый день пребывания в тюрьме на работу меня не повели. Завтраком накормили, посуду после него забрали. Велели ждать. Чего? Ждать и всё, объяснений не последовало.

Жду. Что мне делать-то. От меня мало что зависит.

На суд поведут? В камеру-то меня поместили, а за что — про это не сказали. По здравому рассуждению, судить должны. Не просто же так я здесь нахожусь.

За эти полторы недели я что только не передумал. Скорее всего, это консул на меня что-то наговорил, возвёл какую-то напраслину.

Тут окошечко в двери камеры открылось и в него мои вещи просунули. Велели выданное здесь сдать и в своё переодеться.

Так… Что-то в моей жизни сейчас должно поменяться, не просто так же это переодевание.

Минута за минутой шла, я в своем на нарах сидел, а ничего не происходило.

Что они там тянут-то? Скорее бы определились.

Оказывается, меня выпускают! Выпускают!!! А, за что сюда помещали?

Ответить мне не соизволили. Просто за двери тюрьмы выставили. Сопровождающий меня ещё пошутил, что если мне тут нравится — могу остаться. Всего-то за два франка в день.

Про эти два франка я уже знаю. Перед тем, как за двери тюрьмы вывести, мне заработанное в переплетной мастерской выдали. Сейчас кое-кая мелочь в кармане у меня и имеется. Честно говоря, не разбогател я с трудов праведных. Однако, не похудел, а вот побриться бы не помешало.

Так, так, так… Меня ещё и встречают!

На лавочке недалеко от входа в тюремное заведение Афанасий сидит и покуривает. Меня увидел, рукой махнул.

— Карл Яковлевич занят, не смог прийти. — Попов протянул мне пачку сигарет. Свои я давно скурил, так что это было совсем не лишним.

Ну, на такое я и не претендую… Торжественная встреча, имеется в виду.

Я прикурил, дымок в швейцарское небо пустил.

— Куда сейчас? — поинтересовался я у Попова.

— Пока к нам, а там и в полпредство.

В полпредство? Что-то новенькое…

— Консульства сейчас нет. Прикрыли лавочку. Сюда прибыла советская миссия в количестве тринадцати человек во главе с полномочным представителем, — последние два слова Афанасий проговорил с некоторой запинкой.

Ага. Вот оно что. Полномочный представитель, а отсюда и полпредство. Сократили и соединили. Новое слово в оборот ввели.

— А, консул где?

Очень мне хотелось с данным господином перетолковать. Скорее всего, он меня в тюрьму и упрятал.

Попов развел руками.

— Не знаю, Иван Иванович. Нет его. Консульство в сей момент полпредство занимает.

Ну, да и хрен с ним…

Карл Яковлевич уже традиционно меня напоил чаем. Затем… выдал тысячу сигарет.

Ого! Ничего себе подарочек!