Ваше Сиятельство 4т (СИ) - Моури Эрли - Страница 47

Наконец она успокоилась, обмякла и сказала:

— Я не хочу, чтобы ты делал это из-за меня. Аид дери, живи какой уже есть.

— Жить прыщавым уродом? Нет! — Ерофей замотал головой. — Я не хочу, чтобы ты мучилась или бросила меня. Я так не могу.

— Тогда давай напьемся? — предложила Принцесса Ночи. — Напьемся. А потом, может, ты меня трахнешь. Хотя нет… Я не смогу! Нет, только не это!

— Хорошо, — согласился рыжий барон. — Давай напьемся. Я этого сейчас очень хочу. Может напьюсь так, что сам случайно выпаду из окна.

— Аид тебя дери, нет! — сердито сказала Талия. — Я не убийца. И ты не убийца. Сам говорил о зернах добра.

— Как хорошо, что ты об этом сказала, — он улыбнулся и на сердце как-то стало чуть легче. — Но это не будет убийством, если произойдет случайно.

Талия по-прежнему сердито смотрела на него.

— Что ты задумал, Родерик? — настороженно спросила она.

— Ничего. Идем, — барон Семенов встал и протянул ей руку.

Принцесса Ночи неохотно приняла его помощь и тоже поднялась с пола.

Они сидели за овальным столиком в большой комнате и пили полугар, на треть разбавленный египетским ликером. Первые две рюмки выпили молча, а потом новоявленный барон разговорился: рассказал о баронессе Жаровой, которая изменила ему, в то время как он ездил решать вопрос с ее долгами. О своих переживаниях, и том, как он, совсем потеряв голову от отчаяния, выпрыгнул из окна.

Когда бутылка полугара кончилась Талию потянуло в сон то ли от спиртного, то ли от долгого рассказа Ерофея о несчастной любви. Госпожа Евстафьева уснула прямо на диване, положив Ерофею голову на плечо. Он сидел так еще минут пятнадцать, стараясь не шевелиться, чтобы ее не разбудить и думая, как ему лучше поступить. Чем больше думал, тем яснее понимал, что не хочет быть в этом теле, не хочет мучить свою возлюбленную столь неприятным присутствием. Можно было просто выйти из тела, подобные фокусы Родерик проделывал, когда еще учился в магической академии. Но даже выходя из тела и путешествуя в пространствах тонкого плана, он никогда не обрывал связь с телом полностью — всегда оставалась тонкая связующая ниточка, что-то вроде энергоинформационного канала. Он знал, что опыты эти довольно рискованные. Уходить лишь астральным телом — это одно, а если всей совокупностью энергетических тел, то это совсем другое. Был существенный риск, что называется, подцепить подселенца — энергетическую сущность, которая будет жить в этом теле. С такой ситуацией ни сам серый маг и никто из его знакомых не сталкивался, но он знал, что такое бывает.

Вспоминая об этом, Родерик решил, а почему бы не передать это тело подселенцу или любому другому существу из тонкого плана? Выйти из тела и пронаблюдать, может кто-то и появится в обозримом пространстве, способный заинтересоваться живым и почти бесхозным объектом. Или субъектом? Но это уже неважно.

Осторожно встав с дивана, Ерофей уложил Принцессу Ночи удобнее, укрыл пледом. Сам же выпил еще рюмку ликера и отправился в спальню. Разумеется, здесь он не собирался искать иного претендента на это тело, ведь подселенцы, как правило, сущности более низкоуровневые чем люди, и тело с новым хозяином может повести себя очень непредсказуемо. Разумнее было, пойти в какой-нибудь малолюдный парк или сквер, и попытать удачи там. А здесь, в спальне серый маг хотел вспомнить старые навыки, лучше отработать все возможные нюансы, чтобы потом не возникли какие-то неприятные сюрпризы.

Устроившись поудобнее на кровати, новоявленный барон Семенов закрыл глаза, постарался максимально сбросить мышечное напряжение. Сделать это долго не удавалось, но все же с трудом и кое-как, он смог расслабиться. Некоторое время он практиковал египетскую медитативную технику, известную ему из старого библиотечного свитка. Это помогло: тело стало ватным, скоро Родерик перестал его ощущать вовсе. Затем серый маг усилием воли резко качнулся в сторону, в то время как физическое тело оставалось по-прежнему неподвижным. Этой уловки хватило чтобы Родерик снова ощутил себя в состоянии, ставшим для него в последнее время привычным. Почувствовал свободу и приятную легкость, воспарил к середине комнаты, поглядывая со стороны на лежавшее на кровати тело. Теперь этот прыщавый, рыжеволосый парень с забинтованной головой, стал для него человеком совсем чужим. Настолько чужим, что Родерик даже не мог поверить, что он переживал во всей полноте измену баронессы Жаровой, устраивал ей дикие сцены, пытался ее душить. Боги! Какая глупость!

Не желая смотреть на рыжеволосого, из-за которого выпало столько неприятностей, Родерик полетел к открытому окну, вылетел в него и уже там, повиснув высоко над Обнинским мостом почувствовал, как через его невесомое тело снова проходит вселенский поток перерождений. Нет, сейчас этот поток не тянул его как прежде — поток просто ощущался. Это было очень странно. Ведь эта таинственная вселенская сила не должна влиять на тонкие тела живого человека. Родерик подумал, а что если технику Астерия, которая помогала отцепиться от этого потока, отработать в обратном направлении? Сосредоточился и исполнил все то, что он уже делал много раз, только с противоположным знаком. В самом деле, теперь поток перерождений, ощущался гораздо сильнее. А через миг…

Через миг Родерик чуть не вскрикнул: нить жизни, связывающая его с телом, лопнула. И его самого понесло. Понесло стремительно, куда-то вверх.

Глава 22

Как это изобретательно!

Слова, произнесенные графиней, мне показались слишком громкими. Они даже оглушили: «Нет, здесь!..». Нет⁈ «Как нет⁈» — вспыхнула мысль в голове, и тут же, силой Астерия, стараясь унять сильное беспокойство, спросил вслух:

— Как это нет? Мама!

У Елены Викторовны очень непростой сейф, принадлежавший прежде отцу. Конечно, вскрыть его возможно, но для этого нужны серьезные профессионалы. А их как бы не должно быть в нашем доме. Взгляд отчего-то метнулся к открытому окну. Охранники обычно отслеживают все происходящее вокруг дома. Или, скажем так, почти все. Незаметно в эту комнату можно пробраться лишь ночью и то очень вряд ли. Тем более мама окна на ночь закрывает, оставляя лишь форточки. А если… если одну или несколько ночей она провела не здесь, а с Майклом. Ведь такое случалось. Например, в ночь перед моим возвращением от Артемиды.

— Мама, объясни! Как нет⁈ — повторил я.

— Так нет, — растерянно ответила она. — Подожди, не мешай, я вспоминаю…

— А чего здесь вспоминать⁈ Ты положила шкатулку в сейф? — я решительно подошел к стальной конструкции, уходящей вглубь стены. Заглянул в проем — его освещали оранжевым светом туэрлиновые кристаллы. На одной из стальных полках виднелись деньги: несколько пачек с купюрами разного достоинства, на другой стояла шкатулка из слоновой кости с серебром, где хранились мамины драгоценности, еще одна красивая, резная, которую подарил папа маме на тридцатилетие… Внизу хранилось несколько папок с документами. Но моей довольно крупной шкатулки здесь не было.

— Вспоминаю, куда потом перепрятала, — пояснила Елена Викторовна. — Так, мне надо закурить, — решила она. — Принеси мне сигарету, там в тумбочке.

— Мама, какие к черту сигареты? Где Свидетельства Бархума? — вспыхнул я, еще раз бросив взгляд на пачки сторублевок и украшения графини, которые в этот миг для меня не имели никакой ценности.

— Саша! Не надо мне тут устраивать допрос! Взрослый, видите ли! — сердито сказала она и направилась в тумбочке, где обычно хранилась коробочка «Госпожа Аллои». — Сказала же: я вспоминаю! И вообще, ты сам виноват!

— Я⁈ — сказав это, это даже не смог закрыть рот.

— Да, ты! Ты виноват! Когда я тебя спросила, почему ты не положил свои ценности в мой сейф, ты сказал, что в сейфе это хранить нежелательно. При чем речь шла не о деньгах, а о той тяжелой коробке. Вот деньги твои оставила здесь, а твою штуку с табличками решила перепрятать, раз тебе ее там хранить нежелательно, — Елена Викторовна достала из тумбочки коробочку с сигаретами.