Ваше Сиятельство 4т (СИ) - Моури Эрли - Страница 17

— Саша! — Елена Викторовна стукнула кулаком о край стола. — Это не смешно! Это вообще очень-очень не смешно! Ты представляешь, что будет если об этом узнает князь⁈

— Ну да, представляю. В общих чертах, — я благодарно кивнул Ксении за поднесённый борщ и сметану. — Очень скоро мы узнаем, что будет: Ольга, скорее всего, поделится этой новостью с Борисом Егоровичем и Татьяной Степановной.

Мне кажется, мама слегка побледнела.

— В смысле «поделится»? Она пожалуется им на тебя? — дрогнувшим голосом произнесла графиня.

— В смысле «пожалуется»? Чего же Ольге-то жаловаться? Я же сказал, всё было великолепно, — меня раздирал смех, но я держался.

— Ты издеваешься надо мной? — теперь мама явно рассердилась и даже отодвинула недоеденный борщ.

Пожалуй, я переиграл.

— Мам, если серьёзно, то Ольга не считает нужным скрывать это от родителей. В чём я её очень поддерживаю. Оля уже достаточно взрослый, самостоятельный человек. Да, родителям может это не понравиться, но в конечном итоге, что касается нас двоих принимаем решение только мы и несём ответственность за эти решения мы, — сказал я, пересказывая суждения Ковалевской, которые мне были близки.

— Ты не понимаешь, что может из всего этого выйти! Ты, видите ли, взрослым себя почувствовал, теперь ещё и она! Ксения, уйди на кухню и закрой дверь! Я говорю с сыном! — сердито отослала служанку Елена Викторовна.

— Мам, дай руку, — я взял её ладонь, пуская «Капли Дождя». — Я прекрасно понимаю, что может быть и по большому счёту возможных варианта здесь два: либо мы с Ольгой поженимся в начале осени, либо это сделаем позже — в зависимости от того, когда нам позволят обстоятельства. Обстоятельства — это её дальнейшая учеба в университете и моя в суворовке, которая, как ты знаешь, теперь под большим вопросом. Да, возможно недовольство со стороны Бориса Егоровича и Татьяны Степановны, но всё это — вопросы решаемые. Я знаю, что князь не против видеть во мне пару его дочери, иначе он не отпускал бы Олю со мной на прогулки с такой охотой. Ещё я знаю, что родители Ольги считаются с её мнением, и если Ольга решит так, то они примут её решение с уважением.

— То есть ты сейчас хочешь сказать, что у неё родители очень хорошие, понятливые, а я вот такая нехорошая, непонятливая, и с мнением твоим не считаюсь? — произнесла графиня при этом заметно успокаиваясь.

— Мам, ты тоже очень понятливая и, конечно, со мной считаешься, — я отпустил её руку и принялся за борщ. — И ты у меня не просто хорошая, а самая лучшая. Ты — золотой человек. Только часто излишне волнуешься зря. Постарайся всегда помнить, что со мной Артемида, и всё что происходит вокруг меня, происходит к лучшему. Даже если поначалу тебе кажется, что произошло что-то нехорошее, то это означает лишь, что так было нужно, чтобы освободить место хорошему. Вот, к примеру, тебе кажется будто то, что я провёл ночь с Ольгой — это плохо, едва ли не катастрофа. А на самом деле это очень хорошо: мы лучше узнали друг друга, лучше поняли свои намерения и приняли решение быть вместе. Разве не ты хотела, чтобы Ольга стала мне парой.

— А то, что выгорела твоя комната и то, что вчера ты чуть не попал под колеса эрмимобиля каких-то людей, которые, возможно наняты, чтобы тебя убить — это тоже хорошо? — язвительно полюбопытствовала графиня, решив вернуться к своему обеду.

— Конечно хорошо. В своей комнате я, наконец, сделаю ремонт — давно просился. Благодаря этому удачному поджогу… — я на миг отложил ложку, молитвенно сложил руки на груди и произнёс: — О, спасибо тебе, Гера! Я приобрёл новый коммуникатор с хорошим экраном. И теперь обновлю мебель, подобрав уже под свой вкус и потребности. Что касается вчерашнего происшествия, то это тоже очень хорошо: теперь я знаю, как выглядят те люди, которые несут мне угрозу, а значит, быстрее смогу с ними разобраться. И за это, спасибо тебе, Величайшая! — я на миг возвёл глаза к потолку, подозревая, что Гера может быть где-то там, потом вернул взгляд к тарелке с борщом и взялся за ложку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В общем, для тебя, чтобы не происходило, сплошные плюсы и подарки богов, — недовольно заключила Елена Викторовна.

— Верно, мам. Может, позволишь Ксении вернуться к нам. А то я останусь без жаркого, и вот это будет уже точно минусом, — я отправил в рот ложку борща с кусочком сочной говяжьей грудинки.

Дальше мы ели молча. Почти молча.

После обеда мне предстояло разобраться с ворохом новой одежды — той, что купила мне Елена Викторовна и купленной вчера вместе с Ольгой. Конечно, я примерил кое-что, покрасовался перед мамой и поблагодарил её за покупки и заботу. Она в свою очередь весьма положительно оценила вещи, выбранные для меня Ольгой. И после этого на графиню снизошла какая-то приятная успокоенность. Я же запер дверь в гостевой комнате, чтобы меня не отвлекали возможными визитами, устроился на полу в «лотосе» и принялся работать с магическими энергиями, готовясь к сегодняшней ночи. Эйхос, лежавший на диване, пискнул несколько раз, но моё внимание почти целиком находилось на тонком плане. После двух часов практики я спустился в подвал и позанимался ещё там, отрабатывая до пота лемурийские боевые техники. Я, как Астерий, знал их почти в совершенстве. Однако, данное физическое тело — вовсе не я, и чтобы эти важные для рукопашного боя приёмы закрепились в нём, мне предстояло ещё много работать.

Выполняя «Наро панти чесс», что в переводе с древнего языка означает «Удар пяткой в челюсть», я заметил, что на лестнице появился Денис. Он остановился на последних ступенях, не входя в зал, явно собираясь что-то сказать, но сказал лишь:

— Извиняюсь, ваше сиятельство. Позже тогда, — и повернулся идти.

— Говори, Денис. Потом у меня может не оказаться времени, — ответил я, переходя в стойку «Авура Лекш» и сразу нанося воображаемому противнику «Наро уимли бо» — удар в прыжке ногой в грудь.

— Утром мимо дома дважды проезжала странная машина. Подозрительно медленно. Особо насторожило время: обычно в эти минуты вы выходите в школу, — сообщил он, с любопытством наблюдая над моими движениями.

— Спасибо, Денис. Вы просто отслеживайте всё подозрительное, но ничего не предпринимайте, если только не будет каких-то агрессивных проявлений, конечно. И прежде всего — безопасность моей мамы. За свою я как-нибудь сам побеспокоюсь, — сказал я, подняв руки и присев на одной ноге.

— Есть. Исполним всё, как вы сказали, — он кивнул, с прежним интересом наблюдая за мной: — Удивляюсь, как вы это всё делаете. Год назад видел, как что-то такое показывал один китаец. Красиво, но наш Матвей в споре с ним, просто набил ему морду без всяких выкрутасов. Но не подумайте ничего дурного. Я без намёков. Уж знаем, как вы с тем бритишем расправились.

— Я и не подумал. Если есть желание у тебя или ребят здесь заниматься, то в свободное время прошу — двери зала всегда открыты, — сказал я, решая на этом сегодняшние занятия закончить. И добавил: — Денис, ты же в ночь сегодня будешь? Я уйду и вернусь, наверное, ближе к утру. Графине говорить ничего не буду. Но если она меня хватится, то успокойте её. Скажите, мол я предупреждал, что вернусь нескоро.

Стемнело. Звёзд на небе сегодня было мало — большую его часть закрывали тучи, на востоке подсвеченные луной. К подземному залу, где поклонники Морены проводили свой дикий ритуал, я решил пробираться через сток. Да, это несколько сложнее и весьма неприятно, но в основной ход, который начинался в заброшенном поместье барона Железняка, был разветвленным. Родерик ментально показывал мне все его хитросплетения, но я их не слишком запомнил. Рисковать, что я сверну куда-то не туда и выдам себя раньше времени, не хотелось — слишком многое зависело от моего успеха. Возможно даже жизни одного или нескольких человек, назначенных для жертвоприношения.

Проход же через сток был проще: имел лишь три разветвления. В нём сложно было заблудиться, поэтому я сразу направился к знакомой части Шалашей — старому бетонному заводу. Подсвечивая фонариком, нашёл дыру в заборе и пролез туда, где между ржавых металлоконструкций начиналась тропа, через останки железной дороги.