Среди Йоркширских холмов - Хэрриот Джеймс - Страница 8

— Да, я знаю. — У меня перед глазами возник угрюмый старый садовник, принужденный бросать резиновые кольца на газон, откуда Трики с восторженным тявканьем притаскивал их ему обратно. Ходжкин явно не терпел собак и неизменно выглядел доведенным до белого каления. Губы у него непрерывно шевелились — он что-то бормотал себе под нос и ворчал на Трики.

— Ну, мне показалось, что для Трики в его состоянии Ходжкин бросает колечки слишком далеко, и я сказала, чтобы он кидал их не дальше чем на три-четыре шага. Удовольствия малыш будет получать не меньше, но не перетруждаясь.

— Так-так.

— К сожалению (тут ее лицо приняло неодобрительное выражение), Ходжкин отнесся к этому с раздражением.

— В каком смысле?

— Я бы ничего не узнала (она понизила голос), но Трики рассказал мне по секрету.

— Вот как?

— Да. Ходжкин, сообщил он мне, очень сердился. Дескать, теперь ему придется нагибаться куда чаще, а у него тоже артрит. Я бы не приняла этого к сердцу (она перешла на шепот), но Трики был глубоко шокирован. Он сказал, что Ходжкин несколько раз употребил слово «проклятущий»!

— Боже, боже! Да, я вижу, какие сложности возникают.

— Трики оказался в таком неловком положении. Как, по-вашему, мне следует поступить?

Я глубокомысленно нахмурился и по размышлении изрек следующее:

— Мне кажется, миссис Памфри, игру с кольцами следует устраивать пореже и покороче. В конце-то концов, и Трики, и Ходжкин уже не молоды.

Она несколько секунд молча смотрела на меня, потом ласково улыбнулась.

— Благодарю вас, мистер Хэрриот, благодарю. Вы, как всегда, правы. Я последую вашему совету.

Я начал прощаться, но миссис Памфри меня остановила:

— Перед тем как вы уйдете, мистер Хэрриот, я хотела бы вам кое-что показать.

Она отвела меня в комнату по ту сторону холла и открыла дверцы огромного гардероба. Моему взору открылся длинный ряд элегантнейших костюмов. Такое их количество я прежде видел только в магазинах.

— Они, — сказала миссис Памфри, поглаживая всевозможные пиджаки: темные выходные, светлые твидовые, — принадлежали моему покойному мужу. — На мгновение она умолкла, трогая один рукав за другим, а потом с внезапной энергией обернулась ко мне, мягко улыбаясь. — Он любил хорошо одеваться и заказывал все свои костюмы в Лондоне. Вот этот, например (она сняла вешалку с пиджаком и брюками из лучшего твида). Вот этот сшил один из моднейших столичных портных. Ах, какой он тяжелый! Подержите, пожалуйста. — Охнув, она перекинула костюм через мою протянутую руку, и меня тоже поразила его тяжесть.

— Да, — продолжала она, — прекрасный костюм для загородных прогулок… И знаете, он его ни разу не надел. — Покачав головой, она погладила лацканы, и ее глаза затуманились. — Ни разу. Он скончался через несколько дней после того, как костюм доставили, а так его ждал! Он любил длинные прогулки, любил бывать на воздухе как можно чаще, но при этом любил быть красиво одетым… — Она оборвала фразу, посмотрела на меня с решимостью и отрывисто сказала: — Так вот, мистер Хэрриот, вы не возьмете этот костюм?

— А?

— Я буду так рада! Вам он может пригодиться, а то висит в гардеробе без всякого проку.

Я не знал, что ответить, но тут мне вспомнились многочисленные паузы в нашем разговоре у камина, когда, поднимая рюмку, я ловил взгляд миссис Памфри на моей обтрепанной манжете или на протершемся вельвете у колен.

Я молчал, и на ее лице отразился испуг.

— Вы не обиделись?

— Нет, нет, нет. Вовсе нет. Вы очень добры. И я с удовольствием буду носить его.

— Я так рада! — Она захлопала в ладоши. — Именно то, что требуется сельскому ветеринару. Мне будет так приятно думать, что вы ходите в нем.

— Да… да… — отозвался я в некотором замешательстве. — Очень вам благодарен. — Я засмеялся. — Такой чудесный сюрприз!

— Вот и хорошо. — Она тоже засмеялась. — Рут! Рут, принесите, пожалуйста, большой лист оберточной бумаги, чтобы упаковать костюм.

Горничная торопливо вышла, а миссис Памфри наклонила голову набок.

— Только вот одно, мистер Хэрриот. Мой муж был крупным мужчиной. Его надо будет перешить.

— Ничего-ничего, — сказал я. — Это устроить просто.

Шагая по песку дорожки к машине с тяжелым пакетом под мышкой, я размышлял о контрастах этого дня. Часа два назад я улизнул как изгой с фермы после визита, ознаменованного неприязненной придирчивостью, под взрыв брани в заключение. А теперь! Миссис Памфри и Рут, улыбаясь, машут мне с порога; Трики взобрался на свой подоконник и затявкал, улыбаясь до ушей, а занавеска заколыхалась от энергичного движения его хвоста. Мое тело исполнено приятной истомой после хереса и бисквитов, а к боку я прижимаю великолепный костюм.

И я далеко не в первый раз возблагодарил Провидение за неисчерпаемое разнообразие ветеринарной практики.

5

— Взгляни-ка, Хелен! — воскликнул я, едва вошел в Скелдейл-Хаус с тяжелым пакетом в руках. — Миссис Памфри подарила мне костюм! Развернув подарок, моя супруга ахнула:

— Какая прелесть, Джим! И выглядит как очень дорогой.

— Еще бы! Мне такой сшить не по карману.

Мы уставились на бесподобный твид с еле заметным узором из коричневатых нитей на темно-зеленом фоне. Хелен взяла пиджак в руки, чтобы получше его рассмотреть.

— Ой, какой тяжелый! Просто не поднять. В первый раз вижу такую ткань. В нем тебе любой холод нипочем. Примерь поскорее! До обеда время еще есть. Я только сбегаю на кухню, посмотрю, не закипел ли суп.

Я кинулся в спальню, сгорая от приятного нетерпения, стащил брюки и облекся в новые, затем в пиджак и посмотрел на себя в зеркало, что было совершенно лишним: я и так знал, что все мои мечты пошли прахом. Брюки лежали гармошкой на башмаках, а рукава были длиннее рук на несколько дюймов. Покойный мистер Памфри был не просто крупным мужчиной, он был гигантом.

Я грустно оглядел себя в зеркале, и тут у меня за спиной раздалось приглушенное фырканье. Хелен, привалившись к косяку, заливалась смехом и тыкала в меня дрожащим пальцем.

— Господи! — еле выговорила она. — Не сердись, но… ха-ха-ха!

— Ладно, — сказал я. — Да, никуда не годится, сам знаю… — Тут я снова взглянул на свое отражение и не удержался от улыбки. — Ты права, вид у меня нелепейший. А очень жаль. Костюм замечательный, и я уже предвкушал, как стану самым большим франтом в Дарроуби. Но что нам с ним делать?

Хелен утерла глаза и подошла ко мне.

— Но ведь его можно ушить по тебе.

— Каким же это образом? Я ведь в нем тону! — И я смерил свое злополучное отражение свирепым взглядом.

Моя супруга энергично затрясла головой.

— Не скажи! Я прямо вижу, как замечательно он будет сидеть на тебе. Во всяком случае, я отнесу его мистеру Бендлоу и попробую улестить его, чтобы он долго не тянул.

При мысли, что наш городской портной поторопится, я скептически усмехнулся.

— Хочешь сотворить чудо?

— Как знать? — возразила Хелен. — Надо попытаться.

Вечером она сообщила мне, что материал и покрой произведи на мистера Бендлоу неизгладимое впечатление и он обещал сразу же взяться за дело.

Но это было потом, а после обеда, едва я отправился по срочному вызову, треволнения из-за костюма вылетели у меня из головы.

Голос Теда Ньюкомба в телефонной трубке звучал напряженно:

— Гвоздичка у меня… Телится, а только голова высовывается, и все. Я попробовал добраться до ног, и ни в какую. Не теленок, а великан какой-то. Как раз то, что мне требуется. Помните?

— Конечно, помню.

— Сможете побыстрее приехать, мистер Хэрриот?

— Сейчас выезжаю.

Гвоздичка была лучшей его телкой, и случил он ее с элитным быком. Для Теда, чья ферма находилась высоко в холмах, потеря теленка означала катастрофу. Я крикнул Хелен, куда еду, и бросился бегом к машине.