Семья на первом месте (СИ) - "Истории Агаты" - Страница 48

— Уникальная, — опередив друга, ответил сероглазый.

Сохатый порывисто обернулся и кивнул с той же дурацкой улыбкой на губах.

— Да, — подтвердил Джеймс. — Все никак не могу вспомнить свою жизнь до Алины. — Джеймс локтями опёрся на подоконник. — Без неё всё будто во тьме.

Поджав губы, Сириус встал, подходя ближе к названному брату.

— Думаешь, я ей нравлюсь? — выпалил Поттер, а Сириус прикрыл уставшие глаза.

Не останавливайся.

Джеймс.

Лестрейндж слишком много значит для меня.

Ты нашёл меня.

Я всегда найду тебя, где бы ты не была.

— Да, Сохатый. — Хлопнув друга по спине, наконец произнёс Сириус. — Думаю, нравишься.

Джеймс благодарно кивнул. Это всё, что он хотел услышать. Безусловно, Поттер чувствовал, что небезразличен Лестрейндж, но Сириусу верилось больше, чем интуиции.

— Спасибо, Бродяга.

Коснувшись плеча друга, Сохатый скрылся за дверью ванной комнаты.

Если бы Поттер хоть немного разбирался в людях, которые его окружают, то уже давно бы заметил тоску в глазах волшебника, которую не смогла скрыть даже улыбочка.

***

Ранним утром волшебница сонно открыла глаза, тело неприятно сдавливало. А всё потому, что, видимо, во сне Люциус прижал Лестрейндж ближе к себе. Легко вывернувшись из хватки друга, девушка приняла сидячее положение.

Оглядев комнату, она отметила, что та не изменилась с тех пор, как она была здесь в последний раз. Взглянув на друга, Алина сочувственно улыбнулась. Уж ей, как никому другому, известно, что значит смерть одного из родителей.

Совершенно случайно её взгляд зацепился за левое предплечье Люциус.

Не может быть.

Аккуратно отодвинув край рубашки, Лестрейндж ахнула, прикрыв ладонью рот. Чёрная змея с черепом красовалась вдоль всего предплечья волшебника. На миг Алине почудилось, будто она зашевелилась, а может, и нет.

Убийца. — Раздался в голове голос Ириды.

— Люци, — позвала она друга.

Через время юноша открыл глаза и, улыбнувшись, взглянул на девушку. Алина сжалась, поджав под себя колени. Проследив за её взглядом, Малфой одёрнул рукав и вскочил с кровати.

— Люци, — вновь прохрипела Лестрейндж, тот вздрогнул.

Больше всего он опасался того, что она будет бояться его.

Малфой развернулся к подруге, та не отвела взгляда. Он медленно подошёл к постели, на которой они спали буквально пару минут назад. Лестрейндж не отстранилась. Уже хорошо.

— Я понимаю, как это выглядит, но пойми, у меня не было выбора!

Малфой стыдливо уронил лицо в бледные ладони. Как же было стыдно.

— Остальные тоже? — сипло поинтересовалась брюнетка, боясь услышать ответ.

Люциус молчал.

— Все кроме, — он запнулся, — кроме Регулуса и Крауча.

Сердце Лестрейндж упало в пятки. Руки неосознанно задрожали, а глаза лихорадочно забегали, стремительно быстро наполнялись солёными слезами.

— Как давно? — Малфой молчал. — Как давно? — настаивала слизеринка, на негнущихся ногах поднимаясь с кровати.

— С весны, — прохрипел волшебник.

Из глаз потекли предательские слёзы, а внутри всё сжалось, отдаваясь тупой болью во всем теле.

— Вы ничего мне не сказали, — прохрипела она, стараясь унять непрошеные рыдания. Люциус встал, несмело подойдя к подруге. — Мой отец, он знает? — Малфой нехотя кивнул. — Вы, — запнулась Алина, — вы уже убивали?

— Никогда, — заверил её Люциус. — Лина, послушай, — начал он, — ни я, ни твои братья, ни Нотт ни разу не забрали чью-то жизнь.

— Но вы видели! — воскликнула она, тот ничего не ответил. — Это…

Сократив расстояние, Лестрейндж обхватила Люциуса двумя руками, тот в одночасье ответил на её объятия. Она всё понимала.

— Никто не узнает. Я никому не расскажу.

Малфой облегчённо выдохнул.

— Лина, я не хотел тебя разочаровывать.

Девушка нахмурилась.

— Не говори глупостей, — запротестовала она, — никто из вас меня не разочаровал! — Слизеринка сильнее обняла друга. — Прошу тебя, Люци. Не испачкай свои руки в крови.

— Никогда, — пообещал Люциус, не выпуская Алину из плена своих рук.

Комментарий к XI. Золотые бабочки. Слухи. Утрата.

Оставляйте свои комментарии)

========== XII. Ванна Старост. Признание. Принятие. ==========

Комментарий к XII. Ванна Старост. Признание. Принятие.

Видео к главе: https://t.me/awrebit/272

Седьмой этаж, комната Так-и-Сяк

Светловолосый парень проснулся рано, ещё на рассвете, в огромной кровати на шёлковых простынях синего цвета. Яркие лучи пробивались сквозь тёмные тучи. Хоть что-то светлое этой серой осенью. Повернувшись вправо, юноша увидел золотоволосого волшебника, на лице которого играли маленькие солнечные зайчики. Его ресницы подрагивали, а грудь, усыпанная веснушками, мирно вздымалась.

Сомнений не было, он всё ещё спал.

Спрыгнув с постели и наспех одевшись, Питер спустился на нижний этаж, держа путь к кухне. Сегодня была суббота, поэтому они с Николасом могли провести весь день в постели, позабыв о существовании всех остальных. Набрав всего, чего только можно и нельзя, а заодно поблагодарив эльфов, Петтигрю вернулся в их обитель с когтевранцем.

В маленький остров их большой мечты.

Ступая как можно тише, дабы не разбудить возлюбленного, гриффиндорец уместил все продовольствия, которые смог урвать на небольшом столике. После чего незамедлительно вернулся в кровать, не отрывая взгляда от волшебника. Питер принялся вырисовывать на его оголённой груди цвета бронзы затейливые узоры.

Бургский сквозь сон перехватил руку Петтигрю, притягивая ближе к своей груди. Питер растаял, как весенний снег от данного только действа когтевранца. Ведь его любовь все еще спала, держа его руку в своей, так близко, отчего гриффиндорец мог чувствовать бьющееся сердце Бурского. Они провели так много времени вместе, но этого было недостаточно.

Еще бы! Лучший ученик и староста школы подтянул Питера по всем предметам. Теперь он успешно сдаст ЖАБА, а дальше…

Хм, дальше весь мир будет у их ног.

— Давно ты проснулся? — прохрипел волшебник, тем самым вырвав Питера из приятных мыслей.

Тот повернулся к когтевранцу, который всё ещё лежал с закрытыми глазами. Петтигрю не смог сдержать улыбки.

— Чем так вкусно пахнет? — Бургский не без труда разлепил сонные глаза.

— Я принёс нам завтрак, а проснулся я пару часов назад.

Николас фыркнул.

Когтевранец терпеть не мог ранних пробуждений. Особенно если это выходной день, чего не скажешь о ранней пташке Питере.

— И чем ты занимался все это время? — Николас спиной облокотился на изголовье кровати.

— Любовался.

Питер беззаботно пожал плечами, протягивая чашку горячего кофе парню. Бургский подозрительно прищурился, но кружку благодарно принял.

— Если бы ты мог видеть себя моими глазами, то понял бы, как сильно ты прекрасен. — Питер свесил ноги с кровати, направившись к небольшому окну.

Частенько парня одолевала меланхолия. В такие моменты Николас старался всеми силами вывести грусть и тоску из волшебника. Вот и сейчас Бургский бездумно следовал за ним. Обхватив Хвоста за торс со спины, когтевранец принялся целовать его острые плечи, затылок и мочку правого уха. Питер не сумел сдержать стон внутри себя.

— Ты ещё лучше, — прошептал когтевранец куда-то в шею. — Я поеду к сестре в Берлин на рождественских каникулах, — Петтигрю вздрогнул. Как же он проживет две недели без своего Николаса? — И хочу, — поцелуй в шею, а ладонь тянется к кожаному ремню, — чтобы ты отправился со мной.

Сердце со свистом упало в пятки. Дрожащее тело Питера пробила приятная дрожь. Резко развернувшись, гриффиндорец запрокинул голову, чтобы лучше видеть лицо волшебника.

— Только ты и я, Пит.

Только ты и я, Пит.

Неужели?

— Ты и я, — тупо повторил Петтигрю, пока Бургский пытался расправиться с ремнём, который отчаянно не поддавался на его манипуляции. — Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой к твоей семье?

Может быть, ему послышалось, и Николас этого совсем не говорил.