Убиться веником, ваше высочество! (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 20

— Тебе дать простыню? — спросил Эрме, услышав, что я выбираюсь.

— Да, будь любезен.

Тут уже было что-то близкое к тому, о чем я читала: простыня не первой свежести, но можно закутаться в нее и подсушить волосы. С тем, что гигиена на нуле, мне так и так придется смириться.

Чуть обсохнув, я натянула на себя рубаху и юбку, больше для тепла, чем ради приличий, и позволила Эрме обернуться.

— Смотри, — он вытянул руку, а другой начал срывать с себя чепец и ленты. Камень в его пальцах слегка светился, но я это уже видела, хотя и не понимала, в чем секрет. — Он чувствует силу Астрийских гор. Не знаю, хватит ли этой силы, но попытаться мы должны.

Я кивнула. Это магия? Волшебство, черт его побери? Невероятно. И понятно, почему брат Луи оторопел, когда я не проявила никакого интереса к Синему Камню.

— Где ты его взял? — я машинально протянула руку, наивно надеясь, что получится хотя бы потрогать магическую вещь.

— Украл, — невесело усмехнулся Эрме. — Все равно меня за это не казнят, если поймают, высекут, и то не до смерти. Я же раб. Меня должны вернуть хозяину. — Ленты поддавались плохо, и он разжал пальцы, Камень мягко упал в мою подставленную ладонь, и я поразилась, какой он тяжелый и странный на ощупь — прохладный и словно бы мягкий, как силикон.

Чепец отлетел в сторону, Эрме вздохнул и покрутил головой, коснулся ошейника и оставленных им следов на шее.

— Давай, — велел он негромко. — И не бойся. Это больно, но мы справимся.

Глава 10

Будет больно. Хорошо, сглотнула я, я готова, спасибо, что предупредил, что от меня требуется?

— Я попытаюсь не кричать, — отчаянно шептал Эрме, взяв меня за правую руку, и несмотря на то, что мне было приятно прикосновение, ничего хорошего я не ждала. — То есть — если я закричу, конец нам обоим. Поэтому я не буду кричать, а ты… не бойся.

Я кивнула, сжимая Камень, и я не понимала ни черта. До его слов я была еще относительно хладнокровна, теперь же мне стало чертовски страшно, так же, как самому Эрме, может, больше, потому что я и предположить не могла, на что иду. Эрме был бледен до обескровленных губ, и его готовность к мукам пугала сильнее, чем то, что нас ждало: неизвестность.

— Какие заговоры ты знаешь?

— Что? — нелепо пискнула я. — Никакие.

Эрме снова потер шею, я ждала. Мне было бы легче, если бы я знала, что мне придется сделать и как, и не то чтобы он говорил загадками — я должна была понимать, о чем он. Если бы я попросила его поймать сеть и отправить мыло…

— Я так и думал, — проговорил он с не самым приятным самодовольством. — Пираты все оставляют капеллану, и молитвы, и заговоры. Я сам буду читать, ты повторяй за мной, чтобы у Камня возникло больше силы. И что бы ни случилось, держи Камень крепче и режь им ошейник, поняла? Что бы ни случилось. Я готов, и пусть это будет быстро. Инем ачендит патрона. Аб антикус рупибус фламмаи вениет.

Меня хватило на «инем ачендит», дальше я ничего не запомнила. Камень вспыхнул в моей руке бледно-розовым, и Эрме, побледнев, кивнул и уверенно повторил начало заговора. Ему хватило времени догадаться, что от меня в начитке толку немного, он произносил слова все отчетливей, Камень разгорался, и я не чувствовала жара — никакого, хотя и думала, что меня должно обжечь, но нет.

— Режь, — одними губами выдохнул Эрме, не прерывая заговор, и я вытянула руку под размеренные непонятные слова. Он откинул голову как можно дальше, я не отрываясь смотрела на Камень, налившийся теперь темно-красным, и по-прежнему он не обжигал меня.

Я коснулась ошейника, Камень вспыхнул, и дикая, невыносимая боль прострелила мне правую руку. Я прокусила губу, чтобы не заорать — Эрме с такой силой вцепился в меня, что кость хрустнула, рука с Камнем соскочила, я увидела, что ошейник дымится…

— Пэр долорем дабит либерационем! — Эрме выдыхал сдавленным шепотом, но это было похоже на душераздирающий вопль.

Я очутилась в аду. Камень пульсировал словно сердце, жег ошейник и оставлял багровые разводы на шее Эрме, легкий дым поднимался к низкому потолку и гипнотизировал меня вместе с заговором — слишком громким, слишком громким.

— Игнис каллидус тамкуам культеллус акутум!

Кожа на ошейнике оплавилась и разошлась, обнажив металлическую основу. Она тотчас же стала красной — раскалилась мгновенно, пошел едкий дым, голос Эрме сорвался, Камень вспыхнул, я резко дернула руку вниз, до самого края ошейника, рука Эрме, державшая меня в мертвой хватке, разжалась, и он рухнул на пол, а следом — я. Не очень сознавая, что я сделала, не представляя, как буду выживать со сломанным запястьем, и даже об этом не думая. Это — магия? Вот эти вот сущие пытки, в которых мне пришлось принимать участие, потому что я просто хотела помочь?..

Я упала на колени, Камень выпал, откатился чуть в сторону. Я оперлась на уцелевшую руку, наклонилась к Эрме — какого дьявола все это было, ничего не получилось, все зря. Удалось разрезать только оплетку, сетка успела остыть, но даже не повредилась, а вот ожоги на шее остались, и я подумала — что теперь?

Нет волдырей, ожог первой степени, мне нужна проточная вода, где ее взять? Где взять в этом месте, в этой эпохе чистую проточную воду, в населенном пункте, где никто в здравом уме не станет пить то, что доброхот набрал из канавы?

— Агуаменти, — всхлипнула я, подобрав Камень.

Невероятно глупо рассчитывать, что сработает. Заклинание из детской книжки выдумано.

— Аквафлюит, — одними губами подсказал мне Эрме, не открывая глаз, и Камень стал мягче и холоднее.

— Аквафлюит, — повторила я, и с Камня на ожоги упали несколько робких капель. От неожиданности я не поняла, что только что сотворила магию, что в моих руках сработало непонятное, меня затрясло как в лихорадке, и срывающимся голосом я заголосила — шепотом, чтобы никто ничего не понял, если слушал нас, припав к двери: — Аквафлюит!

Я выжала Камень — как губку. Но действие заговора прошло, и он снова стал как кусок силикона. Я, опомнившись, пошевелила пострадавшей рукой — останутся синяки, но кость цела. И на том спасибо.

Я еще повыжимала немного — ну кисонька, ну еще глоточек! Материальный мир трещал по швам, воздуха не хватало. Эрме наконец открыл глаза, и я почувствовала, что плачу.

— Я предполагал, что не получится, — он пошевелился, застонал — из-за ожогов или падения. — Но мы должны были попытаться. Ты молодец.

Доброе слово и кошке приятно. Эрме обстоятельно ощупал ошейник, посмотрел на меня снизу вверх, я растеклась в беспомощной виноватой улыбке и разжала пальцы, выпустив Камень.

— Оплетка разошлась, но металлическая основа осталась целой, — невесело доложила я. «Сэр»… Я коснулась лица, не сразу сообразила, почему моя рука вдруг оказалась в крови. Губы саднило — еще бы, я заглушила одну боль другой.

— Знаю. Силы еще не хватает. Нужно быть ближе к горам.

Вот почему он просил у меня нож при первой встрече. Камень под действием заговора плавил все, к чему прикасался, и ни у кого в здравом уме не хватило бы сил подвергнуть подобным мукам ребенка. Я скорее отправила бы на плаху их всех троих, чем позволила бы так снимать ошейник с Марибель.

— Что это вообще такое? — выпалила я. — Где ты его достал? Подожди, я принесу тебе хотя бы вина…

— В Астри Синими Камнями играют дети. Они валяются под ногами, их тьма, но мало кто может перевезти их через Астрийские горы. Они исчезают. Пых — и все. Синие Камни — душа Астри.

Я покачала головой. Звучит красиво. На подносе вместе с едой лежала не слишком чистая салфетка, я приложила ее к губам, чтобы остановить кровь. Есть мне теперь будет намного сложнее… Налив вина, я вернулась, села рядом с Эрме на пол, протянула ему кружку. Такое мерзкое пойло, ни напиться толком, ни угомонить боль, но у нас нет ничего другого. Эрме сел, забрал у меня кружку, и меня замутило от одного воспоминания о вкусе питья.

— И как этот Камень попал в Комстейн?

— Верный Рыцарь однажды лишился сердца. Гномы Астри взяли один из Камней и поместили ему в пробитую грудь, — без малейшей заминки ответил Эрме. — Рыцарь вернулся и посвятил свое сердце Покровительнице.