Манглабит Варанги (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 29

Кроме того, с небольшим промедлением огонь ударил и с носа монеры Микулы, и Олафа, окончательно рассеяв ночь подле их «ладей». Наконец, по всей линии ромейских судов загремели призывы браться за оружие, да повсеместно раздается рев рожков…

— Слышишь, манглабит — если подгребем поближе, я их достану!

Роман, вновь поднявший свой щит над греком, и как раз считающий удары турецких стрел о доски защиты (насчитал уже три), с тревогой обернулся на воев, также прикрывшихся щитами, после чего с сомнением уточнил:

— А огонь? Он же не тухнет в воде?

Но Калинник, отблески огня в глазах которого предали ему весьма воинственный и даже жутковатый вид, только отмахнулся:

— Обойдем лужу! А если нет — борта монеры укрыты пропитанными уксусом воловьими шкурами, они долго не разгорятся. Ну а как зачнут — так отплывем подальше от пламени, и просто сорвем их с бортов, скинем в воду… Решайся, манглабит! Иначе сарацины засыпят нас стрелами!

Немного поколебавшись, Самсон обернулся к ратникам:

— Братцы, гребем вперед! Первая скамья со щитами, прикрывает вторую — вторая на весла! Третья — со щитами, четвертая на весла! И так до конца, да поживее! Да кормчего не забудьте прикрыть!

Прошло всего несколько мгновений — и, как только греческая команда подняла якорь, монера тронулась с места, посылаемая вперед мощными гребками русов. Кормчий, прекрасно осознав свою задачу, провел «ладью» мимо расползающейся по озеру огненной лужи — а от усиливающегося обстрела турок варангов прикрыли запасные щиты, густо развешанные вдоль обоих бортов. В свою очередь сельджуки, уже осознавшие возможности греческого судна, потянулись назад, надеясь уйти от огнедышащего «дракона» монеры! Но последняя даже с половиной гребцов следует куда как быстрее сарацин…

— Все, в сторону, манглабит! Сейчас я им устрою…

Роман вовремя шарахнулся от Калинника — а последний уже ударил огненной смесью по ближнему турецкому кораблю! И суденышко, попавшее под густую струю жидкого пламени, способного гореть даже на воде, вспыхнуло в один миг! От ударившего по ушам дикого крика заживо горящих сарацин спину Самсона обдало смертным холодом…

Применение греческого огня в одночасье склонило чашу весов боя на сторону ромеев; вовремя замеченные турки были встречены пламенем, извергнутым хейросифонами большей части монер греческой эскадры. И ливень стрел, обрушенный сарацинами на уже изготовившихся к бою и облачившихся в броню гвардейцев, не дал сельджукам особого преимущества…

Однако, как гласит одна мудрая поговорка — темнее всего под пламенем свечи!

Увлеченные уничтожением турецкой флотилии варанги не обратили ровным счетом никакого внимания, что ведущие в гавань «морские» ворота Никеи открыты. И что сквозь них уже с начала боя спешно выносят небольшие лодки, ранее убранные внутрь крепости… Теперь же эти лодки спешно заполняются сельджукскими воинами, и отплывают из гавани, взяв курс на ромейские монеры!

Так вот Роман понял, что происходит неладное, лишь когда на хвосте его монеры вдруг раздался отчаянный крик одного из греков:

— Кормчего убили!

Обернувшись же, сотник увидел в свете жаркого пламени, охватившего уже несколько турецких суденышек, целый рой сарацинских лодок, приближающихся к его «ладье» с тыла! Причем турецкие лучники уже начали обстрел, убив кормчего — и ранили троих воинов, развернутых к новому врагу спиной. Последние держали щиты над головами, не чая получить удара с тыла…

— Бросить якорь, убрать весла! Всем ратникам — к бортам! Стрелки — разобрать соленарии, остальные — приготовить сулицы!

Обратившись же к Калиннику, манглабит отрывисто приказал:

— Укройся, мастер, возьми щит и укройся. Сарацины подошли слишком близко, и рисковать твоей головой я не желаю — приметят и мгновенно застрелят!

В этот раз грек (облаченный лишь в чешуйчатую лорику) все же поумерил свою воинственность, нехотя бросив в ответ:

— Слушаюсь, господин сотник… Все одно смеси в хейросифоне осталось лишь на пару залпов, так что, пожалуй, мы ее побережем…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— АЛЛА-А-А-А!!!

— СВЯТОЙ ОЛАФ!!!

Роман, потеряв кормчего, решил не рисковать с маневрами, а принял бой с врагом на манер осажденной крепости — имея абсолютное преимущество в выучке своих воинов и качестве их брони. Кроме того, подошедшие на рыбацких лодках турки, даже выпрямившись, достигают головой лишь кромки щитов, вывешенных вдоль бортов монеры… А попытки особо неудачливых сарацин встать в полный рост приводят к тому, что их «суда» переворачиваются! Ну а прочих с энтузиазмом рубят русичи, отсекая руки сельджуков, цепляющихся за борта ладьи… Или же разрубая черепа тем, кто не успел прикрыться щитом в бесплодных попытках ударить снизу-вверх саблей или уколоть копьем!

Два десятка стрелков, обученных владению соленариями, успели дать по сарацинам лишь один залп — благо, что уже пылающие суда турок дают хороший свет. Вряд ли даже пяток болтов не нашли свои цели… В свою очередь, метнуть во врага хотя бы по одной сулице успела лишь дюжина гвардейцев — слишком поздно варанги заметили сельджуков, слишком быстро и остервенело враги полезли на штурм «ладьи», надеясь взять верх в рукопашной схватке!

Сам же манглабит решил покуда не горячиться, и не бросаться в сечу, очертя голову. Нет, сотник замер на носу корабля, прикрытый со спины…форштевнем⁈ Именно это определение почему-то пришло в голову ни разу не моряка Самсона — так он по наитию назвал выступающую носовую часть судна, на драккарах викингов венчаемую к тому же змеиной головой… И вооружившийся уже заряженным соленарием Роман решил, что это относительно безопасное место подойдет для него на случай, если кто-то из турок сумеет прорваться с одного из бортов — тогда манглабит успеет снять ворога метким арбалетным выстрелом!

И ведь прошло совсем немного времени от общей схватки прежде, чем сотнику представилась возможность проверить свою меткость. Правда, хитрец-сельджук не прорвался за стену щитов упоенно рубящих врага русичей, а сумел забраться на борт монеры, уцепившись крюком-кошкой за кормовое возвышение судна… Самсон вовремя его заметил — и, тщательно прицелившись, отправил болт в грудь турка, уже собравшегося перевеситься через борт и спрыгнуть вниз! Сарацина снесло с кормового возвышения у рулевого весла — но следом за ним на корабль поползли сразу двое сельджуков…

— Вот же твари!

Поняв, что остановить вражий натиск с одним лишь соленарием он уже не успеет, Роман ринулся вперед, подхватив сулицу… Ведь если хоть один турок прорвется на судно, он может ранить или убить любого из ближних к нему варангов ударом в спину — и открыть брешь для пытающихся забраться на монеру сарацинам! После чего оборона вдоль бортов неминуемо рухнет, схватка смешается, став хаотичной — а в хаосе резни у сельджуков появятся шанс перебить русов за счет численного преимущества…

Пробежав по доскам, уложенным по центру гребных скамей, лишь половину расстояния до кормы, Самсон на мгновение остановился — чтобы с размаху метнуть сулицу в очередного турка! Излишне поспешно, но с силой — и дротик лишь по касательной задел шлем сельджука… Однако и этого удара хватило, чтобы голову врага мотнуло назад, и он разжал пальцы, с криком рухнув в воду!

…Очередной противник забрался на борт, перевесив через него одну ногу, когда Роман уже практически поравнялся с ним. Этот сарацин так и замер на месте, вскинув лук — но единственная пущенная им стрела уткнулась в щит Самсона. А мгновением спустя турок был сброшен в воду тяжелым ударом червленого щита! Роман буквально протаранил противника, вышибив его за борт — после чего молодецким ударом секиры перерубил первый канат, тянущийся за крюком-кошкой…

Однако слева над бортом показалась голова еще одного сарацина — на свою беду, не перекрывшегося щитом. Да и как им можно закрыться, когда нужны обе руки, чтобы забраться по канату⁈ Так или иначе, свистнувший в воздухе топор манглабита с такой сокрушительной силой обрушился на шлем сельджука, что тот тряпичной куклой рухнул вниз, не издав не звука…