Измена. Путь обмана (СИ) - Гераскина Екатерина - Страница 4

И что теперь будет? Я медленно расчесывала волосы, то и дело посматривая на дверь. Но Эдмунд не приходил. А тем временем время ужина подходило к концу. Он не озаботился моим отсутствием и даже не прислал слугу. И как это понимать?

Я дотронулась до артефакта, вызывающего слуг. Ко мне пришла Лана, моя горничная, услугами которой, впрочем, я почти не пользовалась, так как привыкла делать все сама. Девушка, уставившись в пол, выслушала меня и вскоре принесла мне ужин. Есть не хотелось, но нужно учитывать, что я теперь не одна, надо думать о ребенке.

Я заметалась по комнате, сгорая от желания узнать, где мой супруг. Тревога и ревность съедали меня изнутри. Я пыталась успокоить себя, ведь, скорее всего, накрутила себя зря. Я легла в кровать в полночь, так и дождавшись Эдмунда. А когда потушила свет, не смогла уснуть.

Поэтому я решительно набросила на тонкую кружевную ночную рубашку халат и вышла в темный коридор. Ступни ног холодило дерево коридора. Я осторожно спустилась вниз, казалось, тишина особняка была мертвой. И только мое сердце колотилось, предчувствуя ужасное.

Я подрагивающими руками держалась за перила массивной лестницы и пошла в гостевое крыло. Миновав гостиную и холл, я подошла к лестнице, ведущей в другой конец особняка. Ступив на ступеньки, с тяжелым сердцем я пошла наверх. Босая поступь была бесшумной, поэтому глухой стон, раздавшийся в коридоре, почти оглушил. Ноги сами понесли меня вперед, и я даже не заметила других дверей.

Я точно знала, куда мне надо. Мне надо было увидеть это все самой. Сжавшись, я тихонько опустила ручку вниз, приоткрыла дверь и сразу увидела пару, что сплелась в жарких объятиях на светлых простынях. Черные волосы Лауренсии разметались по кровати, пока мой… супруг врезался в нее и рычал. Его когтистые руки сжимали груди баронессы, оставляя там красные следы.

Звери. Сволочи. Как он мог? Я ведь беременна от него! Я ведь его люблю!

«Уходи! Немедленно!» — приказала ба.

«…»

«Уходи! Быстро!»

Я прикрыла дверь, сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. В голове был вакуум. Пустота. Бездна. Мне показалось, что я потеряла себя. Он привел в дом любовницу? Он… Он…

«Уходи…»

Я чувствовала боль в голосе моей бабушки, но плохо соображала. Я не знала, что мне делать. Казалось, все тело одеревенело, холод распространился по телу, и только едва уловимый жар шел от родового перстня. Я поспешила по коридору, доверившись бабушке.

«Зайди на кухню».

Я, как сомнамбула, завернула туда.

«Найди донник, лимонник, женьшень и листья земляники. Возьми всего по щепотке и завари кипятком. Выпей», — бабушка диктовала, а я, не задавая лишних вопросов, делала. Перед глазами до сих пор стояли сплетенные и потные тела оборотней — беспринципных и подлых животных.

Сделав все, как мне велела бабушка, я заварила и немного подождала, а потом отлила ароматного и душистого чая в чашку, которую взяла с собой. С трудом добравшись до комнаты, я упала в кресло и под тихую мелодию, что напевала мне ба, пила чай. Успокоительный, как я поняла. Вскоре мои руки перестали дрожать, то и дело расплескивая отвар, и меня потянуло в сон, хотя была уверена, что не смогу уснуть после того, что увидела.

Утром придется принимать решение. Но какое?

Глава 3

Я резко проснулась, словно вынырнула из-под толщи воды. Голова не болела, тело было отдохнувшим, только сердце и душа болели от предательства.

Свесив ноги с кровати, я обернулась на другой край постели. Подушка даже не была примята. Эдмунд не приходил этой ночью. Он остался там. Был с ней и в ней. Меня замутило, и я с трудом успела добежать до туалета. Дурнота прошла, но не сразу.

«Свари себе клюквенный морс, можешь добавить пару долек лимона и маленькими глотками пей. Должно помочь…» — снова дала наставление бабушка.

«Ба…»

«Не плачь. Приводи себя в порядок. Сейчас ты должна помнить, что от твоего самочувствия зависит жизнь ребенка».

«Ты ничего не скажешь?»

«Все, что хотела, я уже сказала».

Бабушка ушла, а я была, скорее всего, ей благодарна. Мне хотелось побыть одной, ведь с некоторых пор это не так-то и просто, учитывая ее постоянное незримое присутствие. Я чувствовала ее боль, как собственную. Но сил слушать упреки в стиле «я же тебе говорила» не было никаких моральных сил, и бабушка это понимала. Хорошо учиться на чужих ошибках и советах, но, похоже, меня могут пронять только собственные «грабли» и «шишки». Тем более, что я решила… молчать, сделать вид, что ничего не знаю. Может быть, Эдмунд уже пожалел, что провел эту ночь с баронессой?

Я надела закрытое фиолетовое платье и убрала волосы в высокий хвост. Меня немного потряхивало. Я не была уверена, что смогу смотреть им в глаза. Но ведь я не могла все бросить! Он мой муж! Это мой дом! И у нас будет ребенок! Я должна сражаться за семью. Я должна вернуть внимание Эдмунда и избавиться от баронессы.

Нервный и явно несогласный вздох я ощутила на грани сознания. Но я не обратила на него внимание. Это моя жизнь, и я сама решаю, как ей распорядиться.

«Твердолобая…» — прошептала ба и явно покачала головой.

Я отмахнулась и спустилась на первый этаж. Только стоило мне зайти в столовую, как я поняла, что меня вовсе никто и не ждал. Посуду уже убирали. Слуги увидели меня и поспешно начали все возвращать.

— Эдмунд уже позавтракал? — мой голос плохо слушался, то и дело немного подрагивая.

— Да, хозяйка. Лорд с гостьей позавтракали и уехали, — ответила мне Лана, молоденькая оборотница, что работала тут с первого дня моего появления, собственно, как и другие прислужницы.

Единственное, что их объединяло — все они были сиротками. Эдмунд, имея большое и бескорыстное сердце, взял их на работу и платил достойное жалование. А я следила за тем, чтобы у них все было: от вещей до простого, но сытного обеда. Все они жили здесь, в доме для прислуги, стоявшем в некотором отдалении от нашего особняка в тени деревьев.

Другие работницы кухни поспешили покинуть обеденный зал. Я чувствовала их взгляды на себе. От слуг мало что можно скрыть. Я все поняла, и от этого становилось еще горше. Одно дело, когда ты знаешь об этом, другое — когда об этом знают все, но делают вид, что ничего в этом такого предосудительного нет.

Но какие у меня были варианты? Сыну ведь нужен отец? Что, если Эдмунд просто оступился? Я была готова наступить себе на горло.

«Но ведь он даже сейчас бросил тебя. Уехал вместе с ней» — это уже были мои мысли. Бабушка по-прежнему молчала, но сопереживала.

Я промаялась до обеда и не могла найти себе места, блуждая по дому, пока не решила заняться тем, чем давно должна была. Но начала я с похода на кухню. Кухарка уже привыкла к тому, что я время от времени заходила сюда. Потому просто предоставила мне то, что я хотела и продолжила готовить. Я сама вскипятила воду, добавила туда ягоды клюквы, довела до кипения и добавила по вкусу пару ложек сахара.

Единственное, никто не дал донести все это мне самой до библиотеки. Кухарка сама окрикнула молодого служку и приказала помочь хозяйке. По ее лицу и тому, что она то и дело отводила глаза, я поняла, что уже и до кухни докатились свежие новости. Но что она могла сделать? Однако ее молчаливое сочувствие было мне поддержкой.

Я пошла за мальчишкой и помогла ему открыть дверь в библиотеку. Тот споро поставил серебряный поднос на столик и оставил меня одну. Здесь пахло книгами и чистотой. Библиотека была большой, но за ней следили. Я дошла до дальнего стеллажа, где и стояли фолианты по магии.

Я хотела забрать свою мать сюда или хотя бы дать ей знать, где я. Только вот все осложнялось тем, что как только попала сюда, оказалось, я совершенно не знала здешнего языка, поэтому не умела читать и писать. Только бабушка была моим незримым переводчиком и учителем, ведь она единственная кто мог меня понимать. Первые три месяца моего пребывания в этом мире мы худо-бедно перебивались. Я продала свои украшения, купила вещи первой необходимости и ела то, что собирала в лесу. Я верила, что мои трудности всего лишь временные. Язык давался легко, еще бы, когда в голове сидит личный учитель, рассказывающий сказки.